Фрэнк Герберт - Дракон в море
Боннетт сглотнул и заговорил. Казалось, язык его плохо слушался.
— Это было похоже на зыбучие пески. А сейчас мне лучше.
Рэмси повернулся к Спарроу.
— Теперь с ним все в порядке.
Спарроу взглянул на Боннетта.
— Оставайся там, где лежишь, Лес. Встанешь, когда сможешь, — сказал он и повернулся к Рэмси. — Я смотрел на экран. Течение повернуло нашу баржу на сорок пять градусов относительно кормы. Можем ослабить буксирный канат, но это может привести к дальнейшему сносу баржи.
— Лучше все оставить как есть, — сказал Рэмси.
— На каком расстоянии находится край подводной горы? На экране этого не видно.
— Около семидесяти пяти ярдов, если считать от баржи. Нас отнесло от края, когда мы ложились на дно.
Спарроу взглянул на экран локатора.
— Прерывистый сигнал на пороге уровня слышимости.
— Холодное течение обдувает нас, как вентилятор, — произнес Рэмси.
Спарроу отошел от пульта и огляделся. Рэмси явно привлекал его внимание: он как-то странно на него поглядывал, с подобным интересом он разглядывал его инструментарий.
— Что такое делал «долговязый Джон»? Джо ничего толком не объяснил.
Рэмси повторил свой рассказ.
— Получит ли «Таран» пользу от твоих пристрастий?
— Не в этот раз, командир.
Спарроу взглянул на ряд регистрирующих устройств отсека реактора.
— Возможно, в следующий.
— Мы должны еще раз выйти в море. Если не сломаемся, как Хепперт, — вступил в разговор Боннетт, лежа на палубе.
— Не сломаемся, — сказал Спарроу.
Боннетт с трудом встал на ноги.
— Рад, что Господь обещает нам это.
Спарроу испытующе посмотрел на него.
— Принимаю командование, Лес. Обстоятельства вынуждают. Тем более что отсутствуют проявления последствий передозировки.
— Конечно, командир, — в голосе Боннетта послышалось явное облегчение.
— Пойду взгляну, как там Джо. Джонни остается за пультом искателя. Все ясно? — сказал Спарроу.
— Так точно, командир.
Спарроу не спеша повернулся и вышел за дверь.
— Он просто робот, — сказал Рэмси, кивая в сторону пустого места, где только что стоял Спарроу.
— Он выдерживает большее давление, чем подводная лодка, — заметил Боннетт и глубоко вздохнул. — Лучше следи за пультом.
Рэмси нахмурился и стал внимательно разглядывать приборы.
В отсеке повисла тишина.
— Спасибо, Джонни. Быть может, ты спас мне жизнь, — спустя некоторое время сказал Боннетт.
Рэмси молча пожал плечами.
— Я слышал, что ты говорил командиру. Чувствую, что все верно. Если хорошенько задуматься, ты спас жизнь всем нам.
— Чтобы вы торчали на этой проклятой лодке, нагоняя тоску, — сказал Рэмси.
— Конечно, ты предпочел бы общество трех симпатичных блондинок, — заметил Боннетт. — Если подумать, я с этим согласен.
— Еще один сигнал во внешней зоне, — сказал Рэмси. — Шесть подводных лодок идут поисковой сетью. Идут мимо нас на юго-восток.
— Они просто обожают искать там, где никого нет, — произнес Боннетт. — Не могу сказать, что я их осуждаю. Мне и самому еще не верится, что я здесь.
Взглянув на счетчик статического давления, он быстро отвел глаза.
— Нет нужды оставаться здесь вдвоем, — заметил Рэмси.
— За исключением приказа командира о двойных вахтах.
— Наиглупейшее распоряжение, — сказал Рэмси.
— Полегче, парень. Нельзя бороться с вышестоящими инстанциями Военно-Морского флота и нельзя идти против Господа, — Боннетт пожал плечами. — Тем более оба играют за одну команду…
— Что заставляет тебя верить во всю эту чепуху? — спросил Рэмси.
— Я пошутил, мальчик, — холодно сказал Боннетт. — Это одно. А что ты говоришь — совершенно другое. — Старпом тряхнул головой. — Я прошел с Савви Спарроу уже сорок миссий. И не говори мне о чепухе. Я точно знаю то, что видел своими глазами.
«И ты точно знаешь, во что хочешь верить», — подумал Рэмси.
Его внимание привлекли капли воды, выступившие на трубах. Казалось, «Таран» внезапно почувствовал окружающие его пустоту и холод. «Мы не сможем сделать этого, — подумал он. — Тысячи вражеских субмарин стоят на нашем пути. Это безумие — посылать нас сюда. Шаг отчаяния».
Монитор устройства регистрации температуры мерцал неяркими огнями.
«Нас укрывает холодный божественный покров! Возможно, вера — лучшее, что нам остается. Нашим знанием определяется ход нашей жизни. Мы съели яблоко и получили достаточно знания, чтобы испытывать страх».
«Таран» внезапно резко вздрогнул: течение потащило баржу. Палуба накренилась к корме.
— Если мы, взбалтывая дно, как тесто для пирога, поднимем облако ила, которое будет видно с поверхности, они нас моментально обнаружат, — произнес Боннетт. — Вблизи от своих берегов у них прекрасно поставлена служба воздушного слежения.
— А как им удастся разглядеть нас в тумане? — спросил Рэмси. У него внезапно стало легко на душе.
— Туман на поверхности? Откуда ты знаешь?
— Это устроили на пару Бог и командир, — ответил Рэмси.
— Ты думаешь, что говоришь? — спросил Боннетт и внимательно посмотрел на Рэмси. — Ведь шутишь?
Рэмси сбросил показания счетно-решающего дальномера.
— Человек должен жить одним дыханием с лодкой, быть ее частью, — слова текли очень свободно. Он внезапно почувствовал: где-то под словами течет мощный поток мыслей. Будто он вышел за пределы собственного тела и снаружи наблюдал за ним.
— А эта лодка верит в Бога, — добавил он.
Стрелки автотаймера проходили круг за кругом. Одна за другой сменялись вахты, а «Таран» все так же лежал на покрытой илом вершине подводной горы.
С момента начала миссии прошло одиннадцать дней, тридцать две минуты.
Вторую половину вахты Рэмси стоял за пультом управления вместе со Спарроу. Ощущение превышающего все допустимые нормы давления на корпус лодки стало привычным.
— Сколько времени прошло с момента, когда ты в последний раз слышал сигналы проходящей мимо стаи? — спросил Спарроу.
— Около шести часов.
— А что с баржей?
Рэмси осмотрел показания индикаторов, мониторы телекамер.
— Лежит по правому борту под углом тридцать градусов. Трос в порядке.
Спарроу проверил систему управления двигателями и включил моторы. Лодка наполнилась звенящим гулом ожидания. Рэмси ощутил, как по всему телу, начинаясь в ногах, прошло дрожащее покалывание.
— Теперь отправимся за нефтью, — сказал Спарроу. Он резко включил передачу двигателя и сразу же выключил. — Нужно стряхнуть эту грязь с себя. Сбрось-ка четыре торпеды, это увеличит нашу плавучесть.
