Станислав Лем - Солярис. Эдем. Непобедимый
Я вслушивался в темноте в этот мерный далёкий голос, который узнал сразу же: говорил Гибарян. Я вытянул руки перед собой. Постель была пуста.
«Проснулся для следующего сна», — пришла мне в голову мысль.
— Гибарян?.. — окликнул я.
Голос оборвался сразу же на полуслове. Что-то тихонько щёлкнуло, и я почувствовал лёгкое дуновение.
— Ну что же ты, Гибарян? — проворчал я, зевая. — Так преследовать из одного сна в другой, знаешь…
Около меня что-то зашелестело.
— Гибарян! — повторил я громче.
Пружины кровати заскрипели.
— Крис… это я… — послышался рядом со мной шёпот.
— Это ты, Хари… а Гибарян?
— Крис… Крис… но ведь он не… ты сам говорил, что он умер…
— Во сне может жить, — протянул я. Но у меня уже не было полной уверенности, что это сон. — Он приходил сюда. Что-то говорил.
Я был страшно сонный. «Раз я сонный — значит сплю», — пришла мне в голову идиотская мысль. Я дотронулся губами до холодного плеча Хари и улёгся поудобнее. Она мне что-то ответила, но я уже провалился в забытьё.
Утром, в освещённой красным солнцем комнате, я восстановил в памяти происшествия этой ночи. Разговор с Гибаряном мне приснился, но потом? Я слышал его голос, мог бы в этом поклясться, но не помнил толком, что он говорил.
Это был не разговор, а скорее доклад. Доклад!
Хари мылась. Из ванной слышался плеск воды. Я заглянул под кровать, где недавно стоял магнитофон. Его там не было.
— Хари, — позвал я.
Её мокрое лицо высунулось из-за шкафа.
— Ты случайно не видела под кроватью магнитофона? Маленький, карманный…
— Там лежали разные вещи. Я всё положила туда. — Она показала на полку около шкафчика с лекарствами и исчезла в ванной.
Я вскочил с кровати, но поиски не дали результатов.
— Ты должна была его видеть, — сказал я, когда Хари вернулась в комнату.
Она ничего не ответила и стала причёсываться перед зеркалом. Только теперь я заметил, что она бледна, в её глазах, которые встретились с моими в зеркале, была какая-то насторожённость.
— Хари, — начал я, как осёл, ещё раз, — магнитофона нет на полке.
— Ничего более важного ты не хочешь мне сказать?..
— Извини, — пробормотал я. — Ты права, это глупость.
Не хватает ещё, чтобы мы начали ссориться.
Потом мы пошли завтракать. Хари сегодня вела себя иначе, не так, как обычно, но я не мог определить, в чём разница. Она всё время осматривалась, не слышала, что я ей говорил, как бы впадая в задумчивость. А один раз, когда она подняла голову, я заметил, что её глаза блестят.
— Что с тобой? — Я понизил голос до шёпота. — Ты плачешь?
— Ох, оставь меня. Это не настоящие слёзы, — пролепетала она.
Возможно, я не должен был удовольствоваться этим, но я ничего так не боялся, как «откровенных разговоров». Впрочем, в голове у меня было совсем другое. Хотя интриги Снаута и Сарториуса мне только приснились, я начал соображать, есть ли вообще на станции какое-нибудь подходящее оружие. О том, что с ним делать, я не думал, просто хотел его иметь. Я сказал Хари, что должен заглянуть на склады. Она молча пошла за мной. Я рылся в коробках, искал в ящиках, а когда спустился в самый низ, не мог устоять перед желанием заглянуть в холодильник. Мне, однако, не хотелось, чтобы Хари входила туда, поэтому я только приоткрыл двери и оглядел всё помещение. Тёмный саван возвышался, прикрывая удлинённый предмет, но с того места, где я стоял, нельзя было увидеть, лежит ли там та, чёрная. Мне показалось, что место, которое она занимала, теперь свободно.
Я не нашёл ничего подходящего и был в очень плохом настроении, как вдруг сообразил, что не вижу Хари. Впрочем, она сразу же пришла — отстала в коридоре, — но её попытки отойти от меня даже на секунду должны были привлечь моё внимание. А я всё ещё вёл себя как кретин или попросту так, будто обиделся неизвестно на кого. У меня разболелась голова, я не мог найти порошков и злой, как сто чертей, перевернул вверх ногами всё содержимое аптечки. Снова идти в операционную мне не хотелось. Я редко вёл себя так нелепо, как в этот день. Хари тенью сновала по кабине, иногда на секунду исчезая. После полудня, когда мы уже пообедали (собственно, она вообще не ела, а я пожевал без аппетита и оттого, что голова у меня трещала от боли, даже не пробовал уговорить её поесть), Хари уселась около меня и потянула за рукав.
— Ну, в чём дело? — буркнул я машинально.
Мне казалось, что по трубам доносится слабый стук. Вероятно, Сарториус копался в аппаратуре высокого напряжения. Мне захотелось пойти наверх. Но тут я сообразил, что придётся идти с Хари. И если её присутствие в библиотеке было ещё как-то объяснимо, там, среди машин, оно могло вызвать какое-нибудь неуместное замечание Снаута.
— Крис, — шепнула Хари, — как у нас?
Я невольно вздохнул. Нельзя сказать, чтобы этот день был для меня счастливым.
— Как нельзя лучше. О чём ты снова?
— Я хотела бы с тобой поговорить.
— Слушаю.
— Но не так.
— А как? Ну, я же сказал тебе, у меня болит голова, масса работы…
— Немного желания, Крис.
Я выдавил из себя улыбку. Наверно, она была жалкой.
— Да, дорогая. Говори.
— А ты скажешь мне правду?
Я поднял брови. Такое начало мне не понравилось.
— Для чего же мне врать?
— Может, у тебя есть основания. Серьёзные. Но если хочешь, чтобы… ну в общем… то не обманывай меня.
Я молчал.
— Я тебе что-то скажу, и ты мне скажешь. Ладно? Это будет правда. Несмотря ни на что.
Я отвёл глаза. Она искала мой взгляд, но я притворялся, что не замечаю этого.
— Я тебе уже говорила, что не знаю, откуда здесь взялась. Но, может, ты знаешь. Погоди, я ещё не кончила. Возможно, ты и не знаешь. А если знаешь, но не можешь этого мне сказать сейчас, то, может, поздней когда-нибудь? Это не самое плохое. Во всяком случае, дашь мне шанс.
На меня словно обрушился холодный поток.
— Детка, что ты говоришь?.. Какой шанс? — запинался я.
— Крис, кто бы я ни была, я наверняка не ребёнок. Ты обещал. Скажи.
От этого «кто бы я ни была» у меня так перехватило горло, что я мог только смотреть на неё, глуповато тряся головой, как будто защищался от её слов.
— Я ведь объяснила — ты не обязан говорить. Достаточно будет, если скажешь, что ты не можешь.
— Я ничего не скрываю, — ответил я хрипло.
— Это хорошо. — Она встала.
Я хотел что-то сказать. Чувствовал, что не могу оставить её так, но слова застряли у меня в горле.
— Хари…
Она стояла у окна, отвернувшись. Тёмно-синий океан лежал под голым небом.
— Хари, если ты думаешь… Хари, ведь ты знаешь, что я люблю тебя…