Александр Соколов - Эпоха покаяния
— Я не могу на это смотреть!!! — в отчаянии выкрикнул юноша, заливаясь слезами и закрывая уши ладонями.
Дмитрий пришёл в ярость, поскольку псы все, как один, повернули головы на охотничью двухэтажку, забыв обо всём. И расступились, выпустили из кольца обезумевших, загнанных зверей. Ляховский только теперь понял, почему Аглая назвала их «лучшими врагами человека». Потому, что когда-то собаки были лучшими друзьями человека. Были ему бесконечно преданы. Служили ему, любили его. И эта любовь на протяжении столетий передавалась из поколения в поколение. Закреплялась на генетическом уровне. Но человек их предал, бросил в трудную минуту. В собачьих сердцах затаилась смертельная обида, которую они пронесли сквозь время. Обида переросла в лютую ненависть, которая точно таким же образом передавалась от родителей к потомкам. И вот сегодня настал час расплаты.
— Что же ты наделал! — запричитал Мирон. — Ты же погубил нас всех.
— Уж не хочешь ли ты поднять лапки кверху? — спросил Ляховский, прищурив свои синие глаза.
— Ты не понимаешь! Их слишком много! Мы не выстоим!
— Рано ты хоронить нас собрался. Мы через многое прошли и не собираемся умирать от зубов плешивых псин. Верно, Аюн?
Парень кивнул. Его глаза зажглись холодной решимостью.
— Так что бери карабин и готовься к обороне. И жене вели делать то же самое.
Дмитрий открыл окно и принялся поливать животных огненным дождём. Тут же раздался высокий щенячий визг. Пули отправляли на тот свет животных десятками. Стаю словно косила гигантская коса. Однако места павших тут же занимали новые, ещё более угрюмые и злые животные.
Из соседнего окна тоже стали стрелять. Мирон взял себя в руки и одиночным огнём сносил тех зверей, которые ближе других подходили к дому. Пока он опустошал десятиместный магазин карабина, Аглая умело заряжала другой.
Собаки, меж тем, время зря не теряли. Они окружили дом со всех сторон. Здоровенный вислоухий кобель подпрыгнул, уцепился зубами за неплотно прикрытый ставень, повис на нём, извиваясь всем телом. Два его сородича повисли рядом, дёргая деревяшку. Ржавые петли вкупе с гнилым деревом не выдержали. Ставень оторвался от стены и рухнул вниз. Их сородичи тут же запрыгнули внутрь, разбив стекло, и, невзирая на порезы на мордах, устремились вверх по лестнице бурной рекой. На втором этаже они быстро расправились с беспомощной дочкой, правда, пожирать не стали — побрезговали, и толпой вломились в комнату к защитникам.
Ляховский мгновенно развернулся, открыл шквальный автоматный огонь. В ответ раздалась невыносимая какофония из визга, воя и рычания. Дверной проём загородила гора трупов. Кровь хлынула на плиточный пол, в воздухе повис её характерный запах. Оставшиеся в живых псины зубами оттаскивали погибших и уже сами бросались на людей. Не считаясь с потерями, плевав на собственную жизнь и только с одной единственной целью — отомстить, отомстить, отомстить.
Во время перезарядки в комнату ворвалась очередная группа животных. Собаки сбили карликов с ног вцепились им в руки и ноги, принялись рвать. Два пса молниеносно сдавили им глотки. Страшные крики сменились предсмертным хрипом.
Аюн подбежал, с ходу располовинил бросившуюся на него рыжую остромордую суку, закрутил мечом, стараясь отбить добычу у наседавших со всех сторон хищников. Один из псов лишился лапы, второй — головы, у третьего клинок глубоко застрял в туловище. Юноша рывком вытащил меч, инстинктивно выставил левое предплечье, защищаясь от прыгнувшего на него подобия бульдога, который тут же сжал громадные челюсти и уже был готов сломать руку. Не растерявшись, Аюн моментально завёл лезвие ему под горло, резко полоснул, едва не отделив башку от тела. Почувствовал, как какая-то мелкая шавка с рычанием вцепилась ему в икроножную мышцу. Он отодрал её за задние лапы, подбросил и с ненавистью пнул, как по футбольному мячу. Шавка, жалобно тявкнув, врезалась в стенку, оставив на ней красное пятно.
Аюн впервые в жизни почувствовал, как злоба застилает ему мозг. Перед глазами поплыла кровавая пелена, на губах выступила пена. Ни дать, ни взять — берсеркер. О, как он хотел убивать. Его тело разогрелось, ладони стали влажными от пота. Он завертелся юлой, отражая атаки со всех сторон. Горячая собачья кровь уже вовсю бежала с клинка по пальцам, затекала в рукава, липла к коже.
— Ты им уже ничем не поможешь! Надо уходить! Надо прыгать и бежать к вертолёту! — как сквозь вату донёсся до юноши голос Дмитрия. — Не теряй головы!
Кровавая пелена перед глазами парня стала спадать. Он немного остыл, осмотрелся, блеснул мечом наискось, уклонился, побежал к окну. Дмитрий дал очередь, отправив к собачьему богу ещё четыре новые души, развернулся и спрыгнул из окна второго этажа в сугроб. Тут же махнул автоматом вкруговую, сразу расчистив пятачок. Выстрелил с подствольного гранатомёта по группе, которая набегала сбоку. Аюн мягко приземлился рядом, взглянул на напарника.
— Давай! С воздуха разнесём тут всё к чёртовой матери.
Большая часть стаи находилась с другой стороны дома и ждала своей очереди, чтобы попасть внутрь. Поняв, что люди покинули особняк, стая подняла дикий лай и бросилась вдогонку. Люди побежали к машине, защищаясь от налетающих на них псов. Ляховский влетел в кабину, плюхнулся в сиденье, торопливо замкнул контактную группу.
Аюн немного замешкался. Его догнала группа быстроногих стройных собак. Они вцепились ему в ноги, повалили в снег, и, если бы не защитная одежда, то серьёзно поранили. Юноша отмахнулся от белоснежного кобеля, который метил ему в горло своими длинными зубами, тут же насадил на меч ещё одну псину, успел жестом показать Дмитрию, чтобы тот взлетал.
Огромное преимущество электродвигателя состоит в том, что у него адский крутящий момент, и ему не нужен предварительный прогрев. Соосные винты за несколько секунд раскрутились, машина подпрыгнула и зависла в двух метрах над островком, из брюха высунулась автоматическая пушка. Аюн сумел встать на четвереньки, держа меч обратным хватом успел пригвоздить к земле очередную собаку, словно насекомое булавкой, и на карачках заполз под вертолёт. Закрыл ладонями уши. Стая окружила его.
Геликоптер, вися на одном месте, закружился вокруг своей оси, защищая лежащего под ним человека. Пушка разразилась тысячами выстрелов. Аюн закрыл глаза, чтобы не видеть. Он знал, что собаки не отступят. Но к тому моменту, когда боекомплект электролёта закончился, в живых не осталось ни одной псины. Всё кругом было усеяно трупами или их фрагментам. В воздухе повис тяжёлый запах горелого мяса и шерсти. Кровь растопила снежные наносы, разлилась по льду.
Вертолёт прекратил стрельбу и вращение, завис. Аюн понял, что надо отойти, иначе его задавят. Он отполз в сторону, в изнеможении упал. Машина приземлилась в сугроб, винты остановились. Дмитрий, весь на адреналине, выпрыгнул наружу. Глаза у него полыхали синим огнём, под скулами ходили желваки, ноздри раздувались. Порядком отросшие за это время соломенные волосы развевались на холодном ветру.
Юноша поднялся, выдернул катану из трупа, глубоко погрузил в снег, счищая отвратительные сгустки крови и внутренностей, вытер о сгиб локтя. Движения были рваными, нервными, резкими. Его тоже колотило от переживаний. Кровь бурлила и была готова пойти носом. Понадобилось несколько минут, чтобы парень, наконец, успокоился. Аюн сделал круговое движение руками, левой ладонью накрыл правую, сжимающую поднятый вертикально вверх меч, глубоко вдохнул, задержал дыхание. Медленно выпустил воздух. Нехитрое упражнение дало результат. А со стороны смотрелось изумительно красиво. Дмитрий даже показал большой палец.
— Ладно, хорош красоваться, — наконец, проворчал он. — У нас ещё остались дела. Возвращаемся в дом. Надо похоронить их что ли… По-человечески… По-христиански… А собаки уж как-нибудь перебьются, думаю.
Они молча поднялись на второй этаж, зашли в комнату. Растерзанные тела хозяев застыли в неестественных позах, приваленные сверху трупами животных. На лицах застыли гримасы ужаса, вместо шей — кровавое месиво.
Друзья первым делом выбросили в окно собачьи трупы, завернули Мирона, Аглаю и Еву в простыни. Аюн поднял свои ножны. Потом отыскали помещение, где находился сельскохозяйственный инвентарь. Там же стояли сани.
Вскоре маленькая похоронная процессия прибыла на кладбище. Через пару часов была выкопана широкая могила, на дно которой наши путешественники положили семью. Копать мёрзлый грунт было тяжело, но они терпели. Аюн, правда, предпочёл бы их кремировать, но Дмитрий печально покачал головой.
Завершив погребение, они отстегнули батарею, доставили в подвальное помещение, где было множество проводов и металлических ящиков. Там Ляховский поставил её заряжаться.
После всех этих испытаний друзья безумно устали как физически, так и морально. Они нашли маленькую тихую комнатушку, попытались уснуть. Но сон не шёл. Друзья ворочались с боку на бок, скрипели старыми пружинами. Наконец, Ляховский достал маленькую баночку, высыпал на ладонь две круглые желтоватые таблетки. Одну проглотил сам и запил водой, другую протянул Аюну. Лекарства подействовали безотказно. Измученные путешественники провалились в сон без сновидений. Просто в чёрную бездну без воспоминаний и времени.
