Вогт Ван - Блеск грядущего
Один дом на юге, один дом на западе, еще один дом к востоку. Каждый на расстоянии где-то в милю.
А между ними ничего.
Увидев это с очевидной четкостью, Орло почувствовал себя лучше. Безумие стало реальностью. Оказывается то, что людей постоянно изводили и шпионили за ними днем и ночью, не было фантазией, рожденной его мозгом.
Точно так же, как и несчастных Глюкенов.
Орло подозвал генерала. Стэд Дуай был уже пожилым человеком. По видимому, он был из тех, кто был необходим диктатору для того, чтобы в своем окружении иметь достаточно взрослого человека, знающего хоть что-то. Генерал живо подбежал к юноше, браво отдал честь и спросил:
— Слушаю, сэр?
Орло махнул, указывая на горизонт.
— А как тут можно что-либо увидеть ночью?
Тяжелое лицо офицера сменило выражение озабоченного внимания и готовности действовать на еле заметную усмешку удовлетворения.
— Вон там, сэр, видите, вдоль дорог что-то похожее на линии электропередачи?
Орло подтвердил, что видит. Действительно, линии тянулись в полумиле на все стороны света.
— Ночью, сэр, — сообщил генерал, — на этих дорогах видно как днем.
Орло подтвердил прием информации легким кивком. Но при этом он думал: «Да, действительно, Лильгин именно такой беспощадный тип, как я правильно вычислил давным-давно…»
Он не был поражен своим открытием. Узнавать о подобных вещах стало его занятием еще с ранних лет.
И с этой мыслью он направился вперед.
… Мать и сын.
Они впервые видели друг друга.
Его попросили встретиться сначала с ней. Поэтому теперь они и сидели одни в обставленной со вкусом гостиной, где через стеклянные двери и окна был виден внутренний дворик.
Сын думал: «Так вот она какая, в прошлом красавица.»
Эйди было сорок, даже почти сорок один год. Она забеременела, когда ей было девятнадцать, родила в половине двадцать первого года жизни. Сейчас же после этого прошел двадцать один год. Но она все еще не выглядела на свой возраст. Разве что, почти.
К тому же, как довольно скоро открыл Орло, она была вовлечена в странный процесс. Женщина стала немного похожей на своего мужа, доктора Глюкена. Подобное сходство между пожилыми супругами было замечено студентами, занимающимися человеческими отношениями. Но умственные спекуляции все время сопротивлялись научным наблюдениям.
Ну как могла женщина, не кровная родственница, становиться внешне похожей на своего мужа? Как мог ребенок до пяти лет быть похожим на мать, а потом внезапно становиться похожим на отца?
Люди часто говорили Орло, что он «ну впрямь вылитый отец» — мистер Томас.
Юноша никак не мог понять этого. Но факт оставался фактом, он довольно рано стал проявлять сходство с Томасом-старшим и уже совсем не был похож на миссис Томас, свою мать. Подобные мысли беспокоили его постоянно.
Женщина все время беспокоилась о нем как о младенце и маленьком мальчике, а потом стала просто любящей, нежной, было уже поздно. Подсознательная память о своих ранних годах заставила его отделиться от нее. Нет, он вовсе не был жестоким. Просто он старался избегать ее, держался вежливо, но никогда не был с ней нежным.
Глядя на своего сына, Эйди почти не видела его. Неожиданная новость, что будет новое расследование, встревожила ее, притупив остальные реакции. И у нее было чувство — совершенно интуитивное — что на сей раз не удастся спастись.
Крайняя молодость ведущего расследование ее сконфузила. Но сейчас она глядела на него тусклыми глазами. Ей виделось в нем что-то неуловимо знакомое. Но даже малейшая попытка разобраться с этим не могла пробиться сквозь туповатое сопротивление страха. Ну и уж, конечно, потрясающая правда была совершенно в ином измерении, в иной реальности.
Когда Орло сел в комнате, наблюдая за неуверенными движениями женщины, ему в голову пришла одна мысль: Что я здесь делаю?… Стандартный ответ отражался эхом в его мозгу — это было небходимое «ознакомление» с людьми и уже известными фактами. Применяя подобный метод можно было бы чего-то добиться, исключая тот случай (Орло даже вздрогнул), если здесь ничего не было. Простая потеря времени.
В нем постоянно возникало желание бросить все к черту. Но каждый раз он только сжимал челюсти, не вставал и продолжал серьезно глядеть на женщину, не выходя из рамок спокойной вежливости.
Эйди снова рассказала историю о том, как однажды днем она пришла в кабинет Хигенрота и была удивлена изображениями, что были на стенках в комнате ее бывшего мужа; о том, как пожилой человек просил ее никому не говорить о том, что она видела.
Орло, который еще сегодня читал пожелтевшие листы протоколов, касавшихся этого замечательного события, вздохнул, заметив, как сжались когда-то красивые губы. Все это было так знакомо. Было ясно (в том числе и ему самому), что Эйди никогда не знала всех деталей. Ей даже в голову не могло прийти, что она была свидетелем чуда. Будучи девушкой, а потом и женщиной, она никогда не проявляла интереса к подобным вещам.
Тем не менее Орло, как делалось и до него, продолжал расследование. Уже в совершеннейшем раздражении, он вдруг открыл, что слушает уже не сами слова, а интонации голоса, как будто в них таился ответ, до сих пор прячущийся в секретных уголках памяти.
В конце концов ему опять стало ясно, что бывшая профессорша знает гораздо меньше, чем он сам. Она крепко спала во время всего эпизода с трансляцией на весь мир изображения диктатора — в материалах, которые читал Орло, не было ни малейших сомнений, что с профессором Хигенротом разговаривал сам Мартин Лильгин. Ни Эйди, ни кто-либо в мире, ни (пока что) Орло не имели ни грана подозрений, что это мог быть, или был, абсолютный двойник диктатора. Впрочем, сейчас об этом тоже никто не подозревал.
Дойдя до такого момента, когда он уже ничего не мог выдавить из этой совершенно незнакомой для себя женщины, Орло поколебался, а потом задал роковой вопрос:
— А где ваш сын сейчас?
В ее глазах появился испуг.
— Н-но, — она стала даже заикаться, — какое это имеет отношение к нашему делу? Ведь он даже родился-то годом позже. — Было видно, как она сжимается внутри от страха, она догадывалась, что мог означать подобный вопрос в стране Лильгина. — Он в колледже. — А потом она разрыдалась. Ради всего святого, сэр, только не надо впутывать еще и его.
Орло поднялся с места.
— А где ваш муж?
Он подождал, пока она не перестала всхлипывать, и ничего не говорил. Просто стоял. Через какое-то время женщина сказала тихим голосом:
— Спасибо вам. Я пришлю его.
Разговоры Орло с доктором Глюкеном тоже ничего не дали. С возрастом у Глюкена появились седые усыб тело и лицо оплыли. Для такого чувствительного человека как Орло было видно, что беспокоит этого старого специалиста в области сообщений и передачи информации в связи с открытием Хигенрота. С одной стороны, он дико ревновал к ней. А с другой, ему ужасно хотелось знать о ней.
