Уолтер Уильямс - Дни искупления
В дверь постучал Вильям Пашиенс. Приоткрыв ее, он бросил вопросительный взгляд.
— Занят? — поинтересовался Пашиенс.
— Пока нет.
Пашиенс вошел. Пиджак расстегнут, подмышкой слева виднеется кобура.
— Как прошел допрос? — спросил он.
— Нервный он какой-то.
— Да, — вздохнул Пашиенс. — Почти все ученые законопослушные люди, но некоторые плохо владеют собой. Тим из таких. Поэтому я и решил сопровождать его.
— Не беспокойся. Я понял, что не он стрелял.
— Разумеется, — кивнул Пашиенс.
— Но, может быть, он знает, кто стрелял?
— Сомневаюсь, — нахмурился Пашиенс. — Вы и в самом деле не знаете этого убитого? А если никто не знает?
— С чего ты взял, что никто не знает? — Лорен, как обычно при Пашиенсе, прикинулся недалеким человеком.
— Что ты имеешь в виду?
— Он кое-что сказал перед смертью.
— И что же конкретно?
«Он назвал мое имя», — пронеслось в голове Лорена. Он потряс головой, стряхивая наваждение, взял себя в руки.
— Так, кое-что, — уклончиво ответил Лорен.
— Ну и денек у тебя выдался к концу недели, — Пашиенс старался не встречаться с Лореном взглядом.
— Ничего не поделаешь.
— У вас, верно, и похуже бывает?
— Да уж, был бы ты здесь во время большой забастовки против компании «Братья Рига». Пять месяцев длилась. Трупов, правда, не было, но губернатору пришлось вызвать местные войска и национальную гвардию. Разбитых голов оказалось больше, чем коек в больнице, — вспомнил Лорен, посмеиваясь.
— И чем все это кончилось?
— Все оказались в убытке. Компания, профсоюз, город. Разве что выиграли шахтеры в Чили. Да еще ЛВТ
пользовалась излишком электроэнергии, пока шахта простаивала.
— Ну и ну, нельзя допускать такие вещи. Не слишком ли усилили свое влияние профсоюзы? Пора их осадить, — покачал головой Пашиенс.
— Ерунда это, Билл. Дело не в профсоюзах. Они вовсе не сильны, виноваты транснациональные компании. Они стравливают чилийских и американских рабочих, получают сверхприбыль, расплачиваясь с рабочими грошами.
— Тут наши взгляды расходятся.
— Пожалуй.
Пашиенс с любопытством разглядывал в это время спортивные награды и фотографии Лорена.
— Я слышал, ты был боксером, — произнес, переводя разговор, Пашиенс.
— Да. Вот и получил эти призы, пока служил в армии.
На одной из фотографий Лорен был запечатлен с лентой на поясе: «Чемпион в тяжелом весе армии США в Корее».
— Это после войны? — поинтересовался Пашиенс.
— После войны? — болезненно поморщился Лорен. — К тому времени уж двадцать пять лет, как война кончилась. Ты меня за старика принимаешь, что ли?
У Лорена кольнуло в пояснице, он передвинул кобуру вперед.
— Ты еще хорошо держишься, — оценивающе посмотрел Пашиенс на Лорена.
— Кое-что могу.
— У меня все люди занимаются хапкидо. Это корейский стиль карате.
— Это когда все время прыгают? По-моему, от этого толку мало. — В спину вступило, Лорен еле доплелся до стула. — Пока кто-нибудь из твоих парней будет подскакивать, чтобы ударить меня ногой, я уже успею дюжину раз стукнуть его по морде.
— Мы не забываем о практической стороне дела. Я учу своих людей обездвиживать противника перед нанесением верхних ударов ногами.
— Ну что ж, разумно, — прокомментировал Лорен, поудобнее устраиваясь на кресле. Боль малость поутихла.
Вошел Киприано.
— Тест дал отрицательный результат, шеф, — доложил он с порога.
Лорен пожал плечами. Тест надежный. Если человек соприкасался с порохом, то как бы тщательно он ни мыл руки после этого, мельчайшие следы все равно останутся и непременно будут выявлены.
— Мы благодарим мистера Джернигана, — спокойно произнес Лорен, — можете ехать по своим делам.
Пашиенс пожал руки полицейским и удалился вместе с физиком. Киприано недоумевающе стоял руки в боки, силясь разгадать загадку.
— Тут что-то нечисто, шеф, — поделился сомнениями заместитель.
— Я знаю.
— Того длинного и тощего надо бы подержать еще. — Надо бы. Но как без повода-то... Все вопросы заданы, больше я ничего не сумел придумать.
— И что теперь?
— Поеду домой, прилягу. А ты оставайся до тех пор, пока бары не закроются.
— Ясно. Сделаем.
— Утром продолжим расследование. Поговорим со всеми соседями Джернигана, с его семьей, с Сингхом и Дейльхом. Если обнаружится в их показаниях что-то противоречащее рассказу Джернигана, прищучим его.
Киприано согласно кивнул.
— Дьявольская работа. Терпеть этого не могу.
— Мне, что ли, нравится? — Лорен поднялся и направился к выходу. У двери остановился, в упор посмотрел на Киприано. — Он узнал меня. Назвал по имени, просил помочь.
— Кто?
— Убитый.
— Ты знаешь его? — удивился Киприано.
— Знаю, если он Рэндал Дюденхоф.
— Ах да, конечно, — засмеялся Киприано.
— Он узнал меня, — пытался объяснить Лорен.
— Он просто мог прочитать твое имя.
Лорен только сейчас вспомнил о пластмассовой табличке над правым нагрудным карманом, где было написано его имя.
— Как же я сразу не додумался? Впрочем, умирающему не до чтения таблички. — Лорен на минуту ушел в себя.
— Умирающие иногда вытворяют странные вещи, — пожал плечами Киприано.
— Да, бывает.
Лорен по коридору зашагал к пульту. Кто-то уже накрыл труп покрывалом.
— Скажи медикам, пусть забирают, — бросил Лорен Элою.
— Хорошо, шеф.
На Лорена вдруг нахлынули добрые чувства к своим подчиненным. Пусть батарейки старые, он и сам забыл «поляроид» дома, главное — его департамент отлично поработал. Не хуже других. Лорен потрепал Элоя по плечу.
— Молодец, дружище.
— Спасибо, шеф, — удивился Элой.
— Береги шею. Выполняй предписания врача.
— Ладно, постараюсь.
— А теперь спокойной ночи.
— Тебе тоже, шеф.
Лорен побрел к выходу, поясница противно ныла. Остановился на ступеньках, вдыхая бодрящую свежесть октябрьского воздуха. Ветерок приятно студил лицо и руки.
Посмотрел на «БМВ», когда-то блестящий, а теперь посыпанный черным порошком для снятия отпечатков.
Пора домой.
Дни искупления только начинаются.
Глава 7
— Такие явления хорошо задокументированы, — разглагольствовал Джерри за завтраком. — Иногда люди загораются, я об этом читал. Подай, пожалуйста, вафлю.
Лорен глотнул горячего кофе и здорово обжегся. Эта рассеянность от недосыпания! В ночных кошмарах ему являлся труп убитого. Снился и Рэндал Дюденхоф, вмурованный в искореженный металл, проткнутый насквозь рулевой колонкой. Иногда они оба одновременно стонали на белом плиточном полу, мучительно силясь вздохнуть, булькая кровью.
