Геннадий Прашкевич - Малый бедекер по НФ
— Совсем обнаженная?
— Из всех одежд на ней останутся лишь веревки!
Я потрясенно глядел на Каждую. Я хотел, чтобы правда из всех одежд на ней остались только веревки.
— Но я никогда не играл. Хватит ли мне таланта?
— А рыба талантливее вас? Пернатая птица, мышь летучая?
Сравнения показались мне неожиданными, но они меня убедили.
3Бухта Церковная — главное место съемок — встретила нас дождем.
Он шел день, ночь, еще день. Было тепло и влажно, сахар в пакетах таял, дымок сырых костров сносило на остров Грига. Дождь шел еще одно утро и еще один день, только потом небо очистилось. Мы увидели широкий отлив, окруженный тропическими зарослями. Возможно, в пучине действительно жило какое-то ужасное чудище, но песок был светел, светился. И Семихатка вдруг перерешил: «Появится тварь, стреляйте1 »
Пахло тиной и водорослями.
Я все любил.
— Сказку!
— Один матрос потерпел кораблекрушение, — уступал я просьбам Вали Каждой. — На необитаемом острове оказалось тепло, росли красивые фруктовые деревья, бегали вкусные небольшие зверьки. Но бедный матрос не мог влезть на дерево и не мог догнать даже самого маленького зверька, так сильно ослабел он от голода. Однажды во сне явился к матросу волшебный старичок в шуршащих плавках, связанных из листьев морской капусты. «Не дрейфь, братан, — сказал. — Ищи карлика. Ходи по берегу, стучи деревянной палкой по выброшенным течением стволам. В одном найдется дупло, и когда карлик появится…» Нетерпеливый матрос оборвал старичка: «Знаю! Знаю!» И проснулся И порадовался, что не дал болтать старому, есть теперь время искать. Побрел, пошатываясь, по острову, стучал палкой по выброшенным стволам. Думал, истекая слюной: «Выскочит этот маленький урод, я ему палкой в лоб и прижму к песку. Вот, скажу, подавай грудинку. Большой кусок подавай, обязательно подкопченный. А потом салями, тушеную капусту и корейку со специями. Ну а потом…»
Валя Каждая замирала.
Семихатка величественно вскидывал кустистые брови.
Даже Каюмба сжимал гигантские кулаки, способные выжать воду из камня.
— И вот из дупла появился карлик, — постарался я никого не разочаровать. — Он был тощий. Он стонал, кашлял и падал в обморок. Настоящий урод. Гордиться можно таким. Увидев матроса, этот урод упал на колени и прошептал, умирая от голода: «Братан, у тебя найдется жратва?»
4И час пришел.
Из-за обрубистого дикого мыса, из-под раздвинутых ветром перистых облаков одна задругой вылетали длинные стремительные пироги. Вблизи каменистого острова Грига крутился водоворот, в нем мелькали щепки и белая пена, но жуткие каннибалы, воя и задыхаясь, как муравьи, вытаскивали на берег Валю Каждую. Она была для них просто приманкой. Они приманивали на нее неизвестное чудище. «Последний писк», — радовались они. Я волновался. Я предупреждал Семихатку об ответственности. Я не сильно верил во все эти россказни о морском чудище, но намекал знаменитому режиссеру, что писк действительно может оказаться последним.
Семихатка ничего не слышал.
Каннибалы грубо бросали Валю Каждую на песок.
Не умывшись, не плеснув воды на гнусные рожи, они тут же пускались в дикий бессмысленный пляс, нагуливая и без того непомерный аппетит. А в тридцати метрах от всего этого ужаса, за густыми кустами, наступив мне на спину грязной босой ступней, забив заряд дымного пороха в чудовищно большое ружье, ждал своего торжества сын торговца, будущий бразильский плантатор, рабовладелец и вообще плохой человек господин Р.Крузо. Он наконец открывал пальбу и пораженные грохотом выстрелов каннибалы рассыпались по острову, бросив не съеденной такую прекрасную женщину, как Валя Каждая. Господин Р. Крузо, безнравственный мерзкий радикулитчик, хромая, шлепал через всю поляну к прекрасной пленнице, на которой действительно не было ничего, кроме веревок, и пытался поставить свою грязную ступню и на ее спину.
Увидев такое, я впадал в гнев.
Эта божественная спина! Я бил господина Р. Крузо всем, что попадало мне под руку. Семихатка выл от восторга: «Держите свет!»
И опять из-за обрубистого дикого мыса, из-под растрепанных пестрых облаков выскакивали длинные пироги, опять Валю Каждую бросали на песок у костра, опять босой господин Р. Крузо, рабовладелец, подло и боязливо оглядываясь — не преследует ли его неистовый Пятница? — шлепал к прекрасной пленнице…
«Знаешь, — заметил мне Робинзон в минуту отдыха. — Ты не сильно-то налегай на кулаки, а то я тебе глаз выстрелю. — И пояснил: — Я на Вальку наступаю не потому, что мне этого хочется, а потому, что предписано сценарием».
«А меня полегче швыряйте, — бесстыдно жаловалась Каждая. — Я без одежд. У меня синяки на бедрах!»
5Каждая! Каждая!
6-Бери ее, бери! Бери ее, Робинзон, сука, сволочь! — вопил Семихатка. — Бери ее грубо! Прижми к дереву, пусть застонет! Ну как ты ее берешь? Разве так берут? Она пленница, а ты самец, в тебе ничего человеческого! Ты изголодавшийся потребитель! Где низкая страсть? Хотя бы мускусный запах!
И яростно вопил:
— Пятница!
Меня не надо было просить дважды. Я показывал, как надо, и влажные губы Каждой совсем не по служебному уступали моим.
— Дайте Пятнице нож! — вопил Семихатка. — Дайте ему самый длинный нож!
Нож мне подали и правда такой длинный, что господин Р. Крузо трусливо вскрикнул.
7Каждая! Каждая! Каждая!
8-Не делай из губ розочку! — вопил Семихатка. — Ты пленница! В тебе разбудили самку. Теперь только смерть от чудища — путь к свободе!
— Бери ее, сволочь! Покажи, чего стоят плантаторы, хозяева жизни!
Водоворот у острова крутил щепки и белую пену, что-то там хлопало по воде, угрюмо вздыхало, чавкало, причмокивало, но голос Семихатки перекрывал все самые тревожные звуки. «Там живое…» — нежно шептал я Каждой. — «Где?» — прижималась она ко мне. — «Под островом…» — «Я боюсь». Но вместо чудища вылез из влажных кустов рослый человек в шортах, в армейской рубашке, в тяжелых башмаках. На Валю Каждую он даже не взглянул.
— Как пройти к острову Грига?
9Каждая!
10Светящийся накат.
Шипение водяных валов, медленно выкатывающихся на пески.
Душный жар, перемежающиеся дожди, хор звезд и жаб. Яростный июль 1971 года. Остров Шикотан, бухта Церковная.
11Потом потребовалось снять коз.
Но на Шикотане коз не было. Не было их даже на Итурупе.
Возможно, случайная коза могла оказаться на Симушире или на Шумшу, но гнать туда военный самолет даже Каюмба не решился. Просто купил шкуру у Насибулина. «Какие, глядь, проблемы?» — «Ну да! Стадо коз!» — величественно обрадовался режиссер Семихатка, и все почему-то посмотрели на меня.
