Валерий Чубар - Следующее поколение
— Но кто мы и откуда, когда от всех тех лет остались пересуды, а нас на свете нет…
«Поколение ушло и поколение пришло», — подумал Вик. — «Поколение уйдет и поколение придет, чтобы уступить дорогу новым поколениям — и одно небо вечно, одно небо пребывает вовеки»… Это не мои мысли, подумал Вик. Я где-то слышал эти слова. Ему почудился мелодичный женский голос. В его памяти нередко всплывал этот голос, голос матери, произносивший древние, мудрые слова прошлых. Он был ребенком, когда была жива его мать. Сергипетроич сказал, что она играла на органе. Музыка… Стихи… Может быть, мать качала его на руках и баюкала под эти слова?
ПОКОЛЕНИЕ УЙДЕТ И ПОКОЛЕНИЕ ПРИДЕТ, ПОКОЛЕНИЕ УЙДЕТ И ПОКОЛЕНИЕ ПРИДЕТ, ЧТОБЫ УСТУПИТЬ ДОРОГУ НОВЫМ ПОКОЛЕНИЯМ — И ОДНО НЕБО ВЕЧНО, ОДНО НЕБО ПРЕБЫВАЕТ ВОВЕКИ…»
…Наступивший день был Днем Снега.
Вся Централь знала это, и все ее обитатели к полудню собрались возле Станции.
Вечером им предстояло уснуть надолго, на пять зимних лун. А сейчас предстоял ритуал Дня Снега.
Люди стояли повсюду, заполнив большое открытое пространство между оградами Станции и Бетонного Завода. Облачка пара вырывались изо ртов, слышалось гудение десятков голосов и детский плач — люди пришли с детьми, этого требовал ритуал.
Только ходовики на границах не участвовали в ритуале.
Вик стоял вместе со всеми. Члены Совета ничем не отличались от всех остальных в этот день. Отличался от всех остальных только Ант. Как ответственный за Совет, он должен был произнести слова ритуала, неторопливо двигаясь среди людей, обращаясь к ним и к самому себе одновременно.
День был морозным и солнечным. Централь замело снегом за ночь, снег искрился и сверкал на солнце. Снег похрустывал под ногами Анта. Ант говорил не повышая голоса, все собравшиеся не могли слышать его одновременно, но в этом не было нужды, потому, что слова ритуала и сам ритуал были знакомы каждому с детства.
— Мы живы, — говорил Ант. — Что бы там ни было — мы живы. Я, вы, стоящие рядом со мной, все живущие в Централи. Мы прожили еще одно лето. Сейчас я прикрою глаза. Я хочу вспомнить все то плохое и хорошее, что оно принесло мне… — Ант приостановился и закрыл глаза. То же сделал и Вик, сделали все стоящие вокруг.
Лицо Лен тем утром — совсем близко…
«Серые крысы… Скоро они избавятся от нас»…
«Так дальше невозможно»…
Вета с ее доверчивым, внимательным взглядом…
Звезды в ночном небе над поселком фермеров…
«Надо переселять Централь»…
Стихи…
Музыка…
Исход…
— Лето прошло, — продолжал Ант, — скоро настанет новое лето с его заботами, с его плохим и хорошим. Пусть хорошего будет больше. Это в моих силах — сделать так, чтоб хорошего было больше. Я не один. Нас много. Нас много, и хорошего тоже должно быть много. Посмотрите друг на друга. Взгляните в глаза тому человеку, что стоит рядом с вами — а он взглянет в ваши глаза, — Ант опять остановился и посмотрел на стоящую перед ним женщину с ребенком на руках. Это была Мара.
Некоторое время Ант и Мара смотрели друг другу в глаза.
Вик встретился взглядом с ходовиком, молодым парнем по имени Влад. Влад беззаботно подмигнул ему, и Вик, не удержавшись, улыбнулся и подмигнул в ответ.
16. ИГРАТЬ
Первые дни зимней жизни Вика постоянно клонило в сон: организм, привыкший к действию препарата, настойчиво требовал отдыха. Вик бродил по Ферме, которая в зимние луны была базой ходовиков, едва передвигая ноги. Дни становились все короче, морозы крепчали. Наступившие холода вызвали у Вика новую волну оцепенения. Он не так уж и мёрз: особая зимняя одежда, изготовленная фермерами из меха убитых зверей, защищала его, как и остальных, от холода — однако в сон Вика клонило неодолимо.
Никаких скидок на состояние Вика Кост не делал. Он наравне с ходовиками посылал его дежурить на посты, наравне с ходовиками заставлял принимать участие в работах на Ферме. И, постепенно, сонное оцепенение покинуло Вика.
Серые не нападали. Главным врагом казались даже не они, а скука. Несмотря на все старания Коста занять ходовиков каким-нибудь делом, свободного времени у них оставалось достаточно. Каждый использовал его на свой лад. Одни ходовики что-нибудь мастерили, другие отсыпались, третьи откровенно бездельничали. А четвертые — таких было большинство — играли в замысловатую игру, казавшуюся бесконечной. Смысл игры заключался в перемещении камешков по полу их жилого блока, расчерченного квадратами. Вик быстро вошел во вкус игры. Он проводил за ней всё свободное от дежурств и смен время. Вначале Вику редко удавалось выигрывать, потом он наловчился и одержал несколько побед подряд над опытными игроками.
— Легкая у парня рука, — проворчал один из побежденных.
— И голова на плечах толковая, — добавил Кост, наблюдавший за игрой.
— Голова-то головой… Везение тоже дело важное.
«Везение», — думал Вик. — «Вот что нам всем пригодится, если серые все-таки нападут»…
Вика беспокоила Река. Она покрылась слоем снега и льда, по ней можно было ходить! Теперь серые без труда могли атаковать любой пост — от поста-3 до поста-10.
— Ловушки остановят атаку, — сказал Кост, с которым Вик поделился своими опасениями. — Ночную, дневную — это однозначно. Подтягиваем подкрепления и отгоняем их. Понятно?
Вику было понятно. Он рискнул спросить Коста о возможности зимовки всех обитателей Централи — якобы из чисто теоретического интереса.
— На всех не хватит пищи, — ответил Кост.
— А если накопить ее побольше?
— Тогда — почему бы нет? Накопи и зимуй. Только без топлива скоро останемся.
— Все-равно когда-нибудь оно кончится.
— Это верно…
Сами ходовики отапливали посты и постройки Фермы с помощью примитивных очагов.
Огонь поддерживала в основном древесина, за которой время от времени устраивались вылазки в лес по ту сторону канала. Такие же очаги Вик видел у фермеров. Каждый из них давал довольно много тепла, хотя и дымил при этом вовсю, словно маленькая Станция. Вик любил сидеть вечерами возле очага, глядя на пляшущие в нем языки огня.
Зима казалась бесконечной, словно игра в камешки. Морозы сковали землю, все живое застыло в спячке, кроме бродячих собак, которые большими стаями появлялись то у одного, то у другого поста. Порой ходовикам приходилось отгонять собак несколькими автоматными очередями. Один день был похож на другой. Над заметенной снегом Централью завывал ледяной ветер. Постройки и блоки высились угрюмыми серыми громадами посреди бескрайней белой равнины.
