Елена Федина - Сердце Малого Льва
— Не запугивай меня! — она мгновенно закрылась в белой сфере, — и дворец тут ни при чем. Не хватало еще, чтоб ты раздолбал собственный дом!
— Дура! — только и смог он выговорить.
На шум в комнату ворвался Эдгар, за ним отец. Они были так торжественно разодеты к обеду, как будто принимали послов. Герцу это всегда казалось глупой игрой, так же как и весь этикет.
— Что тут, собственно, происходит? — спросил Леций, оглядывая пострадавшее помещение.
По его лицу было видно, что он уже всё понял. Да и что тут было не понять? Стекла вылетели, стены треснули, Риция стояла закрывшись, а Герц был разрядившийся, совершенно пустой. Ингерда тоже зашла и ахнула.
— У тебя прогресс, — хмуро взглянул на него отец, — на сестру ты еще не нападал.
Аггерцед подумал, что лучше смыться. Трое на одного — это слишком. Это почти то же, что один дед.
— Он не нападал, папа, — сказала Риция, — он просто пытается доказать, что ему всё позволено, даже крушить собственный дом. Вот и всё.
— Уже легче, — вздохнул Леций.
— Не вижу ничего хорошего! — не унималась она.
— Ты, кажется, пыталась его воспитывать? — вмешался Эдгар.
Риция уже немного успокоилась, но говорила с раздражением.
— Пора уже этим заняться, в конце концов!
— Так это надо делать на полигоне, дорогая, — усмехнулся брат, — ты что, не знала?
— Вырастили самовлюбленного идиота!
Отец повернулся к ней.
— Ты не в себе, Рики. Думай, что говоришь.
— До каких пор ты будешь с ним нянчиться, не понимаю?!
— А это уже мое дело, — заявил Леций, — это мой сын. И мой дворец.
— И твоя дочь, если ты не забыл!
— Он тебя тронул?
— А ты этого дожидаешься?!
— Герц, — отец посмотрел на него, — мы поговорим с тобой после. А сейчас извинись перед сестрой.
— И не подумаю, — заявил Герц и хлопнул взглядом последнюю, случайно уцелевшую лампочку. Шлепок был короткий, но звонкий.
— Ты видел? — презрительно усмехнулась Риция, — ему плевать на всё. Ты долго с ним носился и получил, что хотел: стихийное бедствие в собственном доме!
— Это мой сын, — вздохнул Леций, — и мои проблемы. Если надо будет его убить — я сделаю это сам.
Осень наступила золотая и яркая. Все дожди природа выплакала летом, сентябрь же был сухим и солнечным. Начались занятия в университете, вернулись с каникул студенты, жизнь завертелась так, что некогда было оглянуться.
Оливия купила по дороге пакет молока, творожный сырок и крекеры к чаю. Деньги кончались. Всю стипендию она потратила на новый костюм и туфли. Когда начинаешь себе хоть немного нравиться, сразу же появляется желание себя приодеть. Желание появилось, а денег не прибавилось.
Она открыла замок, вошла в дверь и так и застыла с сумкой в руках. На рабочем столе стоял букет шикарных роз, лежали коробки конфет и упаковки с деликатесами, рядком стояли бутылки, и завершал всю эту композицию огромный торт.
— Раздевайся, раздевайся, — услышала она сзади насмешливый голос дяди Роя.
Раньше она бы по-детски визгнула от восторга и бросилась ему на шею, но сейчас ощущала себя уже солидной дамой.
— Наконец-то! — просто сказала она оборачиваясь.
Наконец-то появился тот, кто единственный умел скрасить ее жизнь. Хотя бы вот такими сюрпризами. Она увидела его и поняла, что теперь-то ей будет легче. Теперь вернется что-то потерянное, забытое на далекой Земле, в прошлой жизни. Наконец-то!
— Не ждали? — усмехнулся он.
— Мы всегда тебя ждем. Здравствуй, дядя Рой.
— Здравствуй, детка. А где Льюис?
— У него сегодня заплыв. Но он скоро придет, не волнуйся.
Она бросила сумку на кухонный стол, сняла плащ и стала торопливо прибираться.
— У нас тут тесновато, конечно, но, в общем, все есть. Можно ужин приготовить… А ключ тебе комендантша дала? Она, вообще-то вредная.
— Ее убедил мой букет.
— Шикарный букет… только воды мало. Сейчас я долью!
— Олли, сядь, — прервал он ее нервную суету, — потом уберешься.
Она так привыкла его слушаться, что села не раздумывая.
— Та-ак, — оглядел он ее, — изменилась. Похудела. Повзрослела. Не узнать.
Сам-то он был всё такой же: великолепный, уверенный, щедрый и всегда неожиданный.
— Ты прав, — сказала она, — я очень изменилась.
В одно это слово она вложила и всю боль, и всю гордость. Рой посмотрел своими синими глазами, как будто просветил насквозь.
— И что с моей девочкой происходит?
Он не всегда бывал так ласков. Обычно вся его любовь доставалась Льюису. Оливия же была бесплатным приложением.
— Помнишь, со мной был приступ в космопорту? — спросила она.
— Ну?
— Так вот, он еще не прошел.
— Не прошел, говоришь?
Рой нахмурился. Она вскочила со стула.
— Я все-таки заварю чай… Тебе земной или местный?
— Ты не хочешь говорить, Олли? — спросил он.
— Ты удивишься, — ответила она, — я не могу так сразу.
— Хорошо, давай чай. Любой.
Оливия расчистила стол от упаковок, насыпала крекер в вазочку, поставила две чашки. Потом взяла и сказала прямо в лоб.
— Ты знаешь, я ведь аппир.
— Аппир? — не то чтобы удивился, а как будто усмехнулся Рой этой глупости, — кто тебе сказал такую чушь?
— Доктор Кондор.
— Кондор? Ты умудрилась попасть к Кондору?
— Да. И теперь он лечит меня. Знаешь, я ведь неспроста была такая толстая: у меня был неправильный обмен веществ. Теперь, видишь, всё в порядке. Я даже не голодаю. А от видений этих… пока пью таблетки. Больше ничего не помогает.
— Каких видений, Олли?
— Вижу всяких уродов во сне. И я среди них такая же. Я же аппирка. Наверно, это память предков.
— А еще что видишь?
— Вижу, как купол раскалывается. И вижу, как меня выносит этот спасатель в серебристом скафандре, — Оливия вздохнула, — я, наверно, никогда от этого не избавлюсь.
— Избавишься, — сказал Рой, — всему свой срок.
