Михаил Грешнов - Продавец снов (с иллюстрациями)
— Как ты их себе представляешь, — спросила Инна, — Ороса, Илу?
— Двое любящих друг друга существ.
— Почему любящих?
— Чтобы отправиться в такой путь, на Землю, надо не только доверять друг другу, надо любить.
— А если Орос ученый, а Илу его ученица? Как ты и я. Мы пошли в опасный район — значит, тоже любим друг друга?
Григорий пожал плечами.
— Любим? — настаивала Инна.
В мыслях Григорий не раз признавался, что любит Инну. Однако заговорить открыто…
— Хочешь, чтобы я об этом сказала, да?.. — спрашивала Инна.
Григорий попытался переменить разговор:
— Почему плакала Илу?..
— От одиночества, — Инна ответила коротко, отвела вопрос Григория. Ждала ответа на свой вопрос. Ждала — не то слово: требовала. Глядела в лицо Григорию и требовала.
— Хорошо, я скажу. — Григорий не опустил глаз под взглядом Инны. — Я люблю тебя.
— Тогда возвратимся, — сказала Инна.
— А как же Илу?
— Не надо ее искать.
Странная сила убеждения у этой девушки. Григорию нечего было возразить ей.
Шли назад той же дорогой, по кромке ущелья. Снежный откос нависал над ними стеной. Инна шла впереди легко, уверенно. Или это была минута беспечности — альпийская веревка висела у Григория на плече.
Но мысль об Илу не оставляла его. Глядя сверху на лабиринт трещин и пропастей, Григорий не удержался, крикнул в их глубину:
— И-лу!..
Инна резко обернулась к нему. В то же мгновение послышался треск, и медленно, на какую-то секунду бесшумно, снежный наст начал коробиться, свертываться в гармошку. Пахнул белый дымок, снег осел под Григорием. Сверху, гудя, уже катилась лавина. Удар швырнул Григория в пропасть. Голова его запрокинулась, тело обожгла боль. Теряя сознание, Григорий увидел перед собой огромные крылья. И глаза Инны, вместившие небо. Глазам он не удивился. И рукам, которые несли его в воздухе. А крылья… Он видел их на фотографии, которую принес в кабинет Сергеев. Не паруса, как ему показалось, — крылья!
Когда вернулось сознание, Григорий опять увидел ее глаза, склоненные над собой. В них — отчаяние, смятение. Понял ли Григорий, кто она? И если понял, то что теперь? Оттолкнет ее, не полюбит? Или ей самой уйти от него?..
Григорий понял:
— Ты — Илу.
Приблизил к себе. И когда их дыхание смешалось, Григорий знал, что ничего дороже этой девушки у него нет и не будет, он сказал:
— Останься.
ПОХИТИТЕЛЬ ТАЛАНТОВ
Вернувшись из отпуска, инспектор полиции Центрального парижского района Бертье прежде всего потребовал нерасследованные дела.
— Как отдохнули, шеф? — попытался спросить его помощник Франк.
— Дела, Франк, — Бертье показал на стол перед собой, давая понять, что надо работать. — Разговоры потом.
— Как хотите. — Франк не обиделся на инспектора. Во-первых, Бертье — начальство, во-вторых, Франк знал своего шефа: если Бертье озабочен, предстоит большая работа.
Минуту спустя Франк принес стопу незавязанных папок: перед приходом Бертье он просматривал материалы.
— Вот… — сказал он, кладя стопу перед инспектором. Ровно двенадцать.
— Не слишком? — спросил Бертье, дотрагиваясь до папок.
— Латинский квартал, шеф.
Бертье раскрыл верхнюю папку.
— Мне остаться или уйти? — негромко спросил Франк.
— Можете идти, — ответил Бертье, не поднимая глаз. Франк беззвучно притворил дверь. Последнее, что он видел, — сосредоточенное лицо инспектора.
Шелестели страницы. Сквозь двойные окна здания префектуры едва доносился стук катеров, плывущих по Сене, автомобильные гудки с противоположной набережной. Чуть слышно пел вентилятор. Телефоны молчали: Бертье отключил связь. Ничто не мешало читать и думать. Одно за другим Бертье откладывал просмотренные дела.
Инспектор имел основания быть озабоченным. Пусть даже он отдыхал, но в какой-то мере — служба — он был в курсе городской жизни. Уехал бы он в Италию, в Африку, ниточка связи потянулась бы за ним и туда. Бертье не ездил в Италию. Не ездил в Африку. Отдыхал в Бретани, в двенадцати километрах от СенМало. Океан, бурные приливы, отливы, деревушка с пятьюстами крестьянами, почтовое отделение, семь на восемь шагов размером, сонный телеграфист.
— Месье Бертье!.. — Каждое утро он приносил телеграммы.
Бедняга недосыпал. Но и в телеграммах не понимал ни слова — шифровки. «Месье Бертье!..» Чиновник был рад, когда после трехнедельного отдыха инспектор отбыл в Париж.
Содержание телеграмм подтверждалось папками нерасследованных историй.
— Так… — покачивал головой Бертье, перекладывая папки на край стола. В первой, пятой, десятой было одно и то же.
Просмотрев все до конца, Бертье с минуту сидел задумавшись. Перелистывать вторично не стал. Ничто не давало нити. Факты были, повторялись из одного дела в другое, но и факты не давали ничего, за что можно было бы зацепиться.
Нажав на клавишу, Бертье позвонил.
— Да, шеф? — В кабинет вошел Франк.
Сел, повинуясь жесту начальника.
— Что вы об этом думаете? — спросил Бертье, показывая на папки.
— Разное… — неопределенно ответил Франк.
— То есть — ничего?
— А что думаете вы? — спросил помощник.
Инспектор пожал плечами:
— Придется начинать с нуля.
— Самое лучшее, — согласился Франк. — Без предубеждений.
Тут же добавил:
— Но факты странные.
Бертье подключил телефоны. Снял трубку с аппарата внутренней связи:
— Подготовьте машину…
Замигало табло, вспыхнул телеэкран по правую сторону от письменного прибора:
— Алло, Бертье! — С экрана кивал Шуан, начальник второго участка с улицы Риволи. — Рад, что вы вернулись. Надеюсь, отдохнули приятно?
Имя Шуана встречалось в двух просмотренных инспектором папках. Судя по возбужденному лицу начальника второго участка, Бертье определил, что у него происшествие, и, не отвечая на вопрос о своем отдыхе, спросил:
— Опять то же самое?
— Опять, — ответил Шуан.
— Где пострадавший?
— У нас. Адрес пока не выяснен.
— Выезжаю, — ответил Бертье.
Машину вел Франк.
Миновав мост, соединяющий Сите с набережной, мимо здания ратуши выехали на Риволи. Свернули вправо и через пять минут остановились возле второго участка. На ступенях их ждал Шуан.
— Рад! — пожал руку Бертье. — Старина Франк! — тиснул ладонь помощника.
Повел обоих мимо стоявшего навытяжку полицейского в вестибюль и дальше — коридором — к ряду закрытых камер.
— Привезли вчера вечером, — докладывал по пути Шуан. — Из «Комеди Франсез». Четыре квартала отсюда…
