А. Азимов - Роботы утренней зари
— Значит вы были полностью счастливы?
— С Джандером? Да, конечно.
— Вы никогда не ссорились?
— Как же это возможно? Единственная его цель, единственный смысл его существования — быть мне приятным.
— Вас не смущало, что он делал это только для того, чтоб быть приятным вам?
— Не все ли равно, по какой причине кто-то что-то делает?
— Когда вы узнали полноту чувств, у вас ни разу не было желания сделать то же с аврорцем?
— Это было бы бесполезно. Я хотела только Джандера. Теперь вы понимаете, каково мне было потерять его?
Обычно серьезное выражение лица Бейли стало торжественным:
— Я понимаю, Глэдия. Простите, что я недавно причинил вам боль. Тогда я еще не вполне понимал.
Она заплакала, и он ждал, не зная, как утешить ее. Наконец, она вытерла слезы.
— Еще что-нибудь?
— Еще несколько вопросов на другую тему, и я больше не буду докучать вам.
Затем он осторожно добавил:
— Сегодня вы знаете, что многие считают доктора Фастольфа виновным в убийстве Джандера?
— Да.
— Вы знаете, что сам доктор считает себя единственным, кто мог бы убить Джандера тем способом, каким его убили?
— Да. Доктор сам говорил мне это.
— Думаете ли вы, что Джандера убил доктор Фастольф?
Она неожиданно резко взглянула на Бейли и сердито сказала:
— Конечно, нет! Зачем ему это? Джандер был его роботом, и доктор очень заботился о нем. Вы не знаете доктора, Илайдж. Он добрый человек, он ничего не мог плохого сделать кому-либо, и уж тем более роботу. Этого просто не могло быть.
— У меня больше нет вопросов, есть только одно дело сейчас — взглянуть на Джандера, если вы позволите.
Глэдия встала. Ее простое платье не было черным, как полагалось бы на Земле, а какого-то тусклого цвета, без единой яркой искорки, и даже Бейли, отнюдь не знаток одежды, понял, насколько это платье траурное.
— Пошли, — тихо прошептала она.
26Они прошли через несколько комнат, по коридору и поднялись по короткому пролету лестницы в маленькую комнату, одна стена которой светилась. В комнате были койка и стул, больше ничего.
— Это была его комната, — сказала Глэдия.
Затем, как бы отвечая на мысли Бейли, она добавила:
— Это все, в чем он нуждался. Я оставляла его одного иногда даже на весь день: я не хотела устать от него. Теперь я хотела бы, чтобы он был со мной каждую секунду. Я ведь не знала, что у нас так мало времени впереди. Вот он.
Джандер лежал на койке, прикрытый до груди мягкой блестящей тканью. Лицо его было спокойно и нечеловечески безмятежно, глаза широко раскрыты, но непрозрачны и без блеска. Он очень походил на Дэниела, и понятно, почему Глэдии было не по себе в присутствии Дэниела.
— Доктор Фастольф осматривал его?
— Да. Я в отчаянии пришла к нему, и если бы вы видели, как он бежал сюда, расстроенный, с болью, в панике, вы никогда бы не сочли его виновным Но он ничего не мог сделать.
— Он раздет?
— Да. Доктор раздел его, чтобы осмотреть, а снова одевать не имело смысла.
— Вы позволите мне открыть его?
— Зачем? Что вы можете обнаружить, чего не обнаружил доктор Фастольф?
— Ничего. Но я должен знать, что ничего не упустил в расследовании.
— Хорошо, но потом опять покройте его.
Глэдия повернулась к нему спиной и уткнулась лбом в стену. Бейли знал, что она опять плачет.
Тело было, пожалуй, не совсем человеческое, мускулатура, пожалуй, несколько упрощенная, чуточку схематичная, но все остальное было на месте: соски, пупок и прочее, даже легкие волоски на груди.
Сколько дней прошло с убийства Джандера? Во всяком случае, больше недели, и никаких признаков разложения. Робот. Тело было теплое, крепкое, упругое.
Бейли не мог избавиться от чувства неловкости, ему казалось, что он нарушает покой умершего. Будь это труп человека, окоченение и холод лишили бы его присущих ему свойств. Тело же робота было куда более человеческим, чем труп человека.
Бейли снова прикрыл Джандера.
— Я закончил, Глэдия.
Она повернулась, посмотрела на Джандера и сказала:
— Пойдем?
— Да, конечно. Глэдия, вы так и оставите его здесь?
— А если оставлю, какое это имеет значение?
— В какой-то мере имеет. Вы должны постараться оправиться от потери. Нельзя носить траур в течение трех столетий.
Он сам сознавал, что его слова звучат сентенциозно, как же она должна воспринимать их?
— Я понимаю, что вы желаете мне добра, Илайдж, но меня просили сохранить Джандера до конца расследования, а потом его кремируют по моей просьбе. У меня будет его голограмма. Вы удовлетворены?
— Да. Мне пора вернуться в дом доктора Фастольфа.
— Я хочу, чтобы вы нашли того, кто это сделал и установили зачем. Я должна знать. И я уверена, что вы сможете.
Глава 7
Снова Фастольф
Бейли вышел из дома Глэдии на закате.
Дэниел шел позади него, Жискар, как и раньше, впереди.
— Вы хорошо себя чувствуете, коллега Илайдж? — спросил Дэниел.
— Вполне, — ответил Бейли.
Он был доволен собой.
— Я начал привыкать к открытому пространству, Дэниел, и даже могу восхищаться закатом. Он всегда такой?
— Да. Но давайте пойдем быстрее: в это время года рано темнеет.
— Я готов. Пошли.
Сам Бейли подумал, что лучше бы дождаться темноты — она дала бы ему иллюзию стен, а он в глубине души не был уверен, что его хорошее самочувствие, вызванное красивым закатом, продлится долго. Закат-то ведь за пределами закрытого помещения! Нет, это трусливая неуверенность, он не должен поддаваться ей. Жискар бесшумно подошел к нему:
— Может быть, вы предпочитаете подождать, сэр? Может, темнота для вас лучше? Нам ведь все равно.
Бейли увидел других роботов в отдалении. Интересно, кто их послал для его охраны — Глэдия или Фастольф? Это подчеркивало их заботу о нем, и он упрямо не желал показать слабость.
— Нет, пойдем сейчас, — сказал он.
Он быстро пошел по направлению к дому Фастольфа, хотя и не видел его за далекими деревьями.
Хорошо бы освободиться от страха, заставляющего стучать зубами. А может, они стучат от холодного вечернего ветра, и от него же гусиная кожа на руках?
Нет… Нет… Я не боюсь.
— Дэниел, вы хорошо знали Джандера?
— Мы некоторое время были вместе, со времени изготовления друга Джандера до его перехода в дом мисс Глэдии.
— Вас не смущало, что Джандер так похож на вас?
— Нет. Мы оба знали наши различия, и доктор Фастольф тоже не путал нас. Так что мы были два индивидуума.
