А. Азимов - Роботы утренней зари
— Какой период времени?
— В разных регионах по-разному. В городе Эос это три месяца.
— И в это время они воздерживаются от сексуальных отношений с другими?
— Почему?
Глэдия подняла брови.
— Я только спрашиваю.
— Исключительность на Авроре невозможна. К мужу или любовнику — безразлично. Секс для удовольствия.
— Вы бы тоже искали других, когда были с Джандером?
— Нет. Это был мой выбор.
— Другие предлагали себя?
— Случалось.
— И вы отказывали?
— Я всегда могу отказаться. Это часть неисключительности.
— Но вы отказывали?
— Да.
— А те, кому вы отказывали, знали причину?
— Что вы имеете в виду?
— Они знали, что у вас муж — робот?
— У меня был муж. Я не называю его мужем-роботом. Здесь нет такого выражения.
— Но они знали?
Она помолчала:
— Не знаю.
— Вы им говорили?
— Зачем бы я стала говорить?
— Не отвечайте вопросом на вопрос. Говорили ли вы им?
— Нет.
— Как вы могли избежать этого? Разве не естественно объяснить ваш отказ?
— Объяснений никогда не требуется. Отказ есть отказ, так его и принимают. Я вас не понимаю.
Бейли собрался с мыслями. Оба непонимания — его и Глэдии — не пересекались, а шли параллельно. Он начал снова:
— На Солярии было бы естественным иметь робота в качестве мужа?
— На Солярии это немыслимая вещь. Мне и в голову не пришло бы подобное. На Солярии все немыслимо, и на Земле тоже. Разве ваша жена взяла бы когда-нибудь в мужья робота?
— Это не относится к делу.
— Возможно, но ваше впечатление — достаточный ответ. Мы с вами не аврорцы, но мы на Авроре. Я живу здесь два года, и понимаю больше вашего.
— Вы имеете в виду, что сексуальная связь человек-робот — обычное дело на Авроре?
— Не знаю. Я знаю только, что это приемлемо, как приемлемо все, что касается секса — все добровольное, дающее взаимное удовлетворение и не наносящее никому физического вреда. Кому какое дело, как индивидуум или любая комбинация индивидуумов находит удовлетворение? Кого тревожит, какие книги я читаю, когда ложусь спать или встаю, люблю ли я кошек или не терплю розы? Так же относятся на Авроре и к сексу.
— Да, на Авроре, но вы-то родились не на Авроре и воспитывались не на их лад. Вы только что говорили, что не приспособились к этому безразличию в сексе, а сейчас его защищаете. Вы выражали отвращение к многократным бракам и неразборчивости в связях. Вы не говорили тем, кому отказывали, о причине отказа потому, возможно, что в глубине души стыдились иметь мужем Джандера. Может, вы знали, или подозревали, или просто предполагали, что такое необычно даже на Авроре, и вы стыдились?
— Нет, Илайдж, не стыдилась. Если муж-робот необычен даже на Авроре, то это, возможно, потому, что необычны такие роботы, как Джандер. Роботы на Солярии, на Земле и на Авроре — если не считать Дэниела и Джандера — могут дать лишь самое примитивное сексуальное удовлетворение. Они просто приспособлены для мастурбации, механический вибратор, и больше ничего. Когда будет много человекоподобных роботов, появится и секс—человек—робот.
— Как вы получили Джандера, Глэдия? Их было всего два, и оба в доме доктора Фастольфа. Доктор Фастольф просто дал вам его в полусобственность?
— Да.
— Почему?
— По доброте, я думаю. Я была одинока, разочарована, несчастна, чужая в чужой стране. Он дал мне Джандера для компании, и я вечно буду ему благодарна. Это длилось всего полгода, но будет ценно для меня всю мою жизнь.
— Доктор Фастольф знал, что Джандер ваш муж?
— Он никогда не говорил об этом, так что не знаю.
— А вы говорили?
— Нет.
— Почему?
— Не считала нужным, но вовсе не из стыда.
— Как это случилось?
Глэдия напряглась и враждебно спросила:
— Зачем мне объяснять вам это?
— Глэдия, время идет. Не воюйте со мной на каждом шагу. Вы расстроены тем, что Джандер… что его нет?
— Зачем вы спрашиваете?
— Вы хотите знать, что случилось?
— Опять-таки — зачем вы спрашиваете?
— Тогда помогите мне. Мне нужна вся информация, какую я могу получить, если я хочу хотя бы начать разработку этой, похоже, неразрешимой проблемы. Как Джандер стал вашим мужем?
Глаза Глэдии заволокло слезами.
— Обычно роботы не носят одежды, но они так сконструированы, как будто одеты. Я хорошо знаю роботов, поскольку жила на Солярии, и у меня есть некоторый художественный талант…
— Я помню ваши световые формы.
Глэдия благодарно кивнула:
— Я готовила новые рисунки для новых моделей. Они, по-моему, более интересны, чем те, какими пользуются на Авроре. Некоторые из моих рисунков здесь на стене. Есть и в других местах в доме.
Глаза Бейли пробежали по рисункам.
Он уже заметил их. Изображенные на них роботы не были похожи на тех, какими они бывают в действительности, — чрезмерно вытянутые в длину, неестественно изогнутые. Теперь он видел, что искажение было задумано очень умно. Глядя на них с новой перспективы, он увидел, что эти детали напоминают одежду. В них было что-то от костюмов слуг викторианской Англии — он видел такие в одной книжке.
Интересно, знала ли Глэдия о них, или просто случайное совпадение? Когда Бейли впервые увидел эти рисунки, он решил, что Глэдия окружила себя роботами, имитируя жизнь на Солярии. Она говорила, что ненавидела ту жизнь, но эти слова были только результатом ее размышлений. Солярия была единственным домом, который она хорошо знала, и его нелегко выбросить из памяти, да и вообще невозможно.
Этот фактор мог присутствовать в ее рисунках, даже если ее новые занятия дали ей более приятные сюрпризы.
— Я имела успех. Некоторые концерны, производящие роботов, хорошо платили мне за мои рисунки, и было очень много случаев, когда уже существующих роботов покрывали заново по моим указаниям. Это давало мне определенное удовлетворение и в какой-то мере компенсировало эмоциональную пустоту моей жизни. Когда доктор Фастольф дал мне Джандера, робот, конечно, был в обычной одежде. Доктор был настолько добр, что дал мне множество сменной одежды для Джандера, но в ней не было ничего особенного, а мне хотелось купить более, на мой взгляд, подходящее. Это означало, что надо было тщательно измерить Джандера, потому что я хотела заказать одежду по моим рисункам. Джандер разделся, и только тогда я полностью осознала, насколько он приближается к человеку. Ничего не было упущено, и те части, которые должны были напрягаться, и в самом деле напрягались, и находились, как и у человека, под контролем сознания. Я спросила, функционирует ли его пенис. Джандер ответил, что да, я заинтересовалась, и он продемонстрировал. Вы понимаете, что как ни похож он был на мужчину, я знала, что он робот. У меня есть некоторые колебания насчет прикосновения к мужчинам, и это наверняка играло какую-то роль в моей неспособности получить удовлетворение от секса с аврорцами. Но это был не мужчина, а я всю жизнь была с роботами, и свободно могла касаться Джандера. Я быстро осознала, что хочу коснуться его, и он быстро понял, что я хочу этого. Он был тонко настроенным роботом, и тщательно следовал Трем Законам. Не дать радость — это вызвать разочарование, которое можно расценить, как вред, а он не мог вредить человеку. И он старался дать мне радость. Именно потому, что я знала о его желании дать мне радость — чего я никогда не видела в аврорских мужчинах — я и в самом деле радовалась, и постепенно дошла до полной… Я думаю, это и есть оргазм.
