Салли О'Рурк - Человек, который любил Джейн Остин
– Фицуильям Дарси – богатый американец, владелец огромного поместья в Виргинии, – говорил меж тем доктору Эдвард Остин. – Знаю это потому, что мой брат владеет банком, кстати, я тоже вложил туда немало денег. Так вот, я помню, как они открывали аккредитив для одного из клиентов, который каждый год закупал у Дарси несколько прекрасных породистых лошадей для своих плантаций.
– Американец? Ах, вот оно что! – воскликнул доктор Хадсон и покосился на постель.
Дарси лежал с закрытыми глазами, чтобы все думали, что он еще не пришел в себя.
– То, что он американец, объясняет столь странный его наряд и необычный часовой механизм, который он носит на руке, – с улыбкой заметил доктор Хадсон. – Должен сказать, мы видели не так уж много образчиков американской моды со дня восстания в семьсот семьдесят шестом.
Судя по тону, каким были произнесены эти слова, Хадсон считал 1776 год временем относительно недавним. Дарси приоткрыл один глаз и взглянул на свои золотые часы, так поразившие этих странных людей.
А потом осторожно осмотрел комнату в надежде увидеть электрические розетки, или приборы, или какие-то еще признаки современной цивилизации, но не обнаружил ничего подобного. Тут послышались шаги, они приближались к кровати, и он быстро и плотно сомкнул веки.
Эдвард Остин подошел к изножью кровати и, слегка нагнувшись, какое-то время рассматривал беспомощного гостя.
– Американец или нет, – заключил он, – ясно одно: этот джентльмен по имени Фицуильям Дарси – человек богатый и влиятельный. И заслуживает самого бережного, уважительного и внимательного к себе отношения. Он остается у нас.
– Совершенно с вами согласен, сэр! – подхватил доктор. – Очень благородно с вашей стороны.
– Надо перенести его в более просторную и удобную комнату в главном особняке, и как можно скорей, – сказал Эдвард.
Мистеру Хадсону эта идея не понравилась.
– С учетом состояния джентльмена на данный момент, того, что он до сих пор находится без сознания… Я бы предпочел не трогать его, подождать, посмотреть, как пройдет ночь. А уж потом видно будет. – Врач покосился на Джейн и Кассандру, которые по-прежнему стояли у двери. – Если, конечно, – заметил он Эдварду, – ваши сестры не возражают, чтобы он остался здесь. А уж затем, когда наступит улучшение, можно и переселить.
Не дожидаясь ответа Эдварда, Джейн шагнула вперед.
– Само собой разумеется, у нас и в мыслях не было отказывать в гостеприимстве столь влиятельному и богатому джентльмену, – с улыбкой заметила она, глядя на брата. – Особенно тому, кто может стать перспективным клиентом нового банка наших дорогих братьев. – И Джейн обернулась к Кассандре, ища ее поддержки и одобрения. – Разве мы вправе отказать ему, Касс?
Кассандра улыбнулась и покачала головой.
– Конечно нет, – ответила она. – Бедный мистер Дарси может рассчитывать на наше гостеприимство сколь угодно долго.
– В таком случае решено, – объявила Джейн мужчинам. – Мы с Кассандрой будем ухаживать за нашим американским гостем со всем вниманием и заботой.
– Вот и отлично! – воскликнул доктор Хадсон. – А я буду навещать его по утрам и вечерам, пока не наметится улучшение. И разумеется, вы должны посылать, за мной в любое время суток, если состояние больного вдруг изменится к худшему. – Хадсон полез в свой кожаный саквояж и вложил в руку Джейн маленький стеклянный пузырек. – Можете давать больному это средство с вином, если вдруг он станет вести себя возбужденно. Но только по капельке, средство очень сильное.
– Можете на нас положиться, – ответила Джейн. И пальцы ее сомкнулись вокруг пузырька, содержимое которого составлял опиум, разведенный в спирте.
– Премного благодарен вам, мистер Хадсон, – сказал Эдвард.
Он проводил пожилого доктора до дверей и незаметно сунул ему в руку золотой соверен.
– Всегда к вашим услугам, сэр, – ответил Хадсон.
Довольный столь щедрым вознаграждением, лекарь отвесил всем низкий поклон и удалился.
Когда врач ушел, Эдвард поцеловал Джейн в щеку.
– Дорогая Джейн, ты, как всегда, сама доброта и понимание. – Тут же он не преминул наградить поцелуем и Кассандру, при этом поддразнив сестру: – А в уходе за столь красивым и богатым больным есть своя доля привлекательности, верно, Касс?
Кассандра, чей нрав, по убеждению Эдварда, был отмечен скорее сдержанностью и довольно мрачной меланхолией, отреагировала на добродушное подшучивание брата вполне предсказуемо.
– Как тебе только не стыдно, Эдвард! – воскликнула она и покраснела. – Пока мистер Дарси не окрепнет окончательно, настолько, что можно будет перевести его к тебе, мы будем заботиться о нем, как подобает добрым христианкам. И никаких других мотивов у нас нет и быть не может! – Кассандра подошла к окну и указала на жеребца, – который стоял в саду, привязанный к воротам, и мирно пощипывал маргаритки на клумбе. – Умоляю, распорядись поместить это ненасытное животное в конюшни, – взмолилась она. – Иначе он съест все самые лучшие цветы в саду.
Эдвард тоже выглянул в окно.
– Да-да, разумеется, я распоряжусь, – со смехом ответил он. – Клянусь богом, от роду не видел ничего прекраснее этого создания!
Позже тем же вечером, после того как Дарси забылся тяжелым сном, Джейн сидела у камина за своим туалетным столиком. Она достала из среднего ящика листок бумаги, окунула перо в чернильницу и начала писать. То было обычное ее занятие долгими вечерами.
Но едва успела она вывести несколько слов, как занятие это было прервано тихим бормотанием, донесшимся с постели.
Взяв со столика единственную свечу, Джейн тихо поднялась и подошла взглянуть на Дарси. Губы у него двигались, точно он что-то шептал, и тогда она наклонилась поближе, желая расслышать слова. Он отдавал распоряжения какому-то невидимому служащему.
– Мы перевезем лошадь в Виргинию семнадцатого, – говорил Дарси, – если вы сумеете организовать перелет. На частном самолете его можно доставить до дома за пять часов…
Сочтя эту бессмысленную болтовню результатом лихорадки, которой неизбежно сопровождаются ранения, Джейн прижала ладонь к щеке Дарси. И тут же почувствовала – да он огнем горит.
– И еще я настаиваю на самых строгих мерах безопасности, – продолжал бормотать во сне больной. – И чтоб не было никакого телевидения…
Тут он вдруг умолк, а Джейн продолжала смотреть на него в полном недоумении. Она не понимала значения многих слов, однако на горячечный бред это походило мало, и определенный смысл за сказанным просматривался. Странно все это было и загадочно.
Джейн размышляла над значением распоряжений, которые отдавал во сне Дарси, и в этот момент дверь в спальню бесшумно отворилась и вошла Кассандра. Облаченная в ночную рубашку, со свечой в руке, она приблизилась к постели больного.
