Дэвид Герролд - День проклятья
– Лиз! Открывай свою чертову дверь!
Люк неожиданно распахнулся прямо перед носом, и я упал в него, даже не успев ничего понять – просто упал, провалился, потянув за собой Дьюка. Сверху полетела пыль. Кто-то потащил меня вперед. Послышалось:
– О Боже…
– Позаботься о Дьюке! – крикнул я. – Я в порядке. Займись Дьюком!
– Подожди! Я закрою люк! – крикнула в ответ Лиз. – Пыль летит внутрь.
Она закашлялась и исчезла.
Я лежал, прислушиваясь к биению своего сердца, непрерывному завыванию сирены и собственным всхлипам. Не мог пошевелить и пальцем, но обязан был встать. Встав на четвереньки, я услышал, как с шипением закрывается люк. Звук мне не понравился, но я по-прежнему ничего не видел, разве что теперь все вокруг было не розовым, а серым и расплывчатым. Я протер очки.
– Не снимай маску! – Лиз оказалась рядом. – Мак-карти, слышишь? Ты понял? Не снимай маску.
Я сумел кивнуть и выдохнул:
– Воды.
Она вложила мне в руку пластиковую бутылку, я жадно присосался к ней. Жидкость была сладкой. Все вокруг – тоже. Я вдруг снова почувствовал запах пудры, свежеиспеченных булочек, жевательной резинки, зефира, батата, безе и сахарной ваты. Она была повсюду.
– Маккарти! Я не могу закрыть люк, пыль забила пазы.
– Черт! – Я на четвереньках пополз на голос. – Ни черта не вижу. Где фризер?
Лиз сунула мне что-то округлое и холодное.
– Направьте дуло на дверь и отойдите в сторону. Дью-ка тоже уберите!
Я почувствовал на плечах ее руки. Она развернула меня.
– Подождите минутку! – сказала Лиз; по полу проволокли что-то тяжелое. – Все в порядке.
Я выстрелил. Хлопок был слишком громким, а холод слишком сильным. Что-то хрустнуло. Не самый остроумный выход, конечно. Я чувствовал, как вокруг клубится холодный пар. Жидкий азот всегда сильно действует при комнатной температуре.
Лиз прошла мимо меня в нос вертолета. Снова послышалось шипение люка. Его сопровождал треск ломающейся и даже взрывающейся при соприкосновении с теплым металлом пудры.
Люк захлопнулся, секундой позже Лиз выключила сирену. Все вокруг стало черным и тихим.
– Здесь есть хоть какой-нибудь свет? – завопил я. – Ничего не вижу!
– Оставайтесь на месте. Сейчас.
Я слышал, как Лиз возится в носу корабля, и через несколько секунд увидел перед глазами проблеск.
– Вы что-нибудь видите?
– Смутно. Вижу огонь. Он двигается.
– Это фонарик. – Она протерла мои очки. – Не снимайте маску. А теперь что вы видите?
– Стало светлее.
– Расслабьтесь. Пыль стоит столбом, а вентиляторы включить нельзя – их сразу забьет. Потерпите минутку. Похоже, из-за фризера пыль оседает.
– Кажется, возвращается зрение, – сказал я. – Кошмар.
– Да уж, забавнее не бывает. – И тут Лиз взвизгнула: – Боже мой! Что с Дьюком?
Я напряженно всматривался в него, но ничего не мог понять, Дьюк превратился в мумию, обугленную и припорошенную розовой сахарной пудрой.
Он лежал на полу и хрипло дышал.
У меня тоже горели легкие. Несмотря на маски, мы вдохнули, наверное, килограммы пыли. Двигаться не хотелось. Лечь бы на пол и умереть. Но я был жив. Пока жив.
А поэтому пополз на карачках за коробкой с красным крестом. Лиз направилась за мной. Что-что, а порядок мы знали.
Комбинезон Дьюка пришлось разрезать. Местами он был прожжен, местами все еще заморожен. Вместе с тканью отходили куски обгоревшей кожи. Сверху все припорашивала пыль.
Насколько сильно пострадал Дьюк, понять было трудно. Мы сняли с него рубашку и начали прикреплять к груди покерные фишки датчиков. Последние три я наклеил на лоб и на виски. Потом мы завернули его в стерильное одеяло. Я отыскал еще один электрод и пристроил на сгибе локтя. Туда же я прикрепил капельницу-экструдер, ввел Дьюку пол-литра искусственной крови и заправил капельницу глюкозой и антибиотиками.
Покончив с этим, я снял с Дьюка очки и маску. Глаза его отекли, из носа шла кровь. Лизард осторожно промокнула ему лицо влажным полотенцем. Я нашел новую кислородную маску и аккуратно надел. Мы наткнулись на вертушку как раз вовремя: его баллон с воздухом был почти пуст.
Надпись на экране медицинского компьютера свидетельствовала, что Дьюк в шоке.
Ультразвуковой сканер, вмонтированный в одеяло, выдал нечто невнятное, но затем вспыхнула красная надпись: «Нуждается в помощи».
При этом мозг Дьюка посылал устойчивые импульсы. Это был хороший признак.
Сердце тоже работало нормально.
Я стянул маску и зашвырнул ее подальше. Упав, она подняла небольшое розовое облачко.
По-прежнему хотелось умереть.
– Дайте мне полотенце.
Лиз бросила мне гигиенический пакет. Я развернул полотенце и зарылся лицом в его прохладную свежесть.
– Спасибо! Спасибо за полотенце. Спасибо за сирену. Спасибо за то, что оказались на месте. Спасибо за то, что спасли жизнь Дьюку. – Я сам толком не знал, кого благодарил – Лиз или Господа. Скорее всего, обоих. – Спасибо вам.
На последних словах мой голос сел. Лиз вложила мне в руки еще одну бутылку с водой.
– Что произошло? – спросила она.
Прислонившись спиной к переборке, я молча пил воду. Лиз сняла маску. Лицо ее, за исключением глаз и рта, было в розовой пудре – отталкивающее зрелище. Мы выглядели сейчас пародией на людей. Она устроилась у противоположной переборки.
Я перевел дыхание. Грудь жгло, говорить не хотелось.
– Вы видите перед собой величайшего кретина на Земле. Так по-идиотски еще никто не поступал…
– Вводную часть можете опустить, сомнений на сей счет у меня никогда не было, – перебила Лиз. – Расскажите о том, чего я не знаю.
– Простите. Я завел нас в ловушку. По крайней мере, так считает Дьюк, хотя сам я до сих пор не уверен. Впрочем, все равно. – Я присосался к бутылке. Боже, как хочется пить! Из-за этой пудры, что ли? Я взглянул на Лиз и тихо продолжил: – Как бы то ни было, мы видели необычных существ. Они походят на маленьких пушистых человечков, сбежавших из Диснейленда. У них круглые мордочки, узкие глаза и висячие уши. Они пищат, как бурундуки, и переваливаются, как утки. При разговоре гримасничают и машут руками. Словом, достаточно смешные, чтобы не воспринимать их всерьез. Эти человечки окружили нас и не давали пройти. Потом оказалось, что они задерживали нас для червя. Трое, нет, четверо приехали верхом на папе-черве. Прибывшие посовещались с теми, что окружили нас. А потом червь пошел на Дьюка. Вроде бы он и не нападал, но Дьюк выстрелил, и его огнемет взорвался. Вероятно, из-за пыли – она настолько мелкая, что воспламеняется мгновенно.
Я еше покопался в памяти. Продолжать не хотелось – о дальнейшем я предпочел бы умолчать.
Лиз не торопила меня. Она выжидала.
