Кир Булычев - Последняя война (сборник)
Перед шатром Октина Хаша стояли высокие шесты с разноцветными тряпками, у входа горели два костра, наполнявшие пыльное облако оранжевым сиянием. Всадники в костяных шлемах, накидках из крыльев птеродактилей — высушенные когти торчат над плечами, как эполеты, — с небольшими блестящими щитами из акульей кожи горячили босыми пятками мохнатых лошадок, размахивали копьями, ожидая выхода вождя.
Два телохранителя, закованные в латы из панцирей игуанодонов, вышли первыми из шатра. Потянули, раздвигая полог, и тогда, скрытый по колени в пыли, вышел сам Октин Хаш. Он был мал ростом, на голову ниже людей, что следовали за ним. Корона из красных перьев лишь подчеркивала его малый рост. Одет он был скудно — лишь короткая юбка из тигровой шкуры. Вместо коня обнаженные рабы вели громадного ящера.
— Стегозавр, — сказала Ингрид. — Я покажу снимки — на них возят грузы в пустыне — целые караваны. Они тупы и послушны. А везет как грузовик. Машина неприхотливая — поел травки, снова в путь.
Между вертикальными метровыми пластинами на хребте ящера было устроено сиденье из шкур. Второе, спереди, для погонщика.
Подчиняясь удару копья, ящер покорно подогнул толстые ноги и коснулся брюхом земли. Два воина наклонились, чтобы вождь мог ступить на их спины. Оттуда — на спину ящера. Стегозавр поднялся и замер.
Всадники бешено закрутились вокруг, затем понеслись вперед, к проходу между повозок. Ящер, не спеша переступая по пыли, двинулся вслед, как линкор за торпедными катерами.
— Это только кажется, что он идет медленно, — сказал Конрад.
— Они далеко отсюда?
— Часа через полтора будут. Надо готовиться. Жан, ты предупредил стаю?
— Сейчас схожу, — сказал филолог.
Конрад обернулся к Андрею:
— Логика порой не срабатывает. Он едет к нам установить мир. Казалось бы, замечательно. Но с ним скачут молодцы, которые могут вырезать всю деревню нашей стаи. Потому надо предупредить.
— Вы их будете прятать здесь?
— Они уйдут в лес. Так уговорено.
— Вы его впустите на станцию?
— Разумеется, — сказала Ингрид. — Он пускал Конрада к себе в шатер. Оскорбление — не пустить в дом.
— А соблазн не слишком велик?
— Разумеется, мы примем меры.
Андрей поглядел на экран. Спутник не выпускал из поля зрения посольство, которое шло к станции.
Впереди носились всадники. Как пчелы, отрывающиеся от роя, они сновали в разные стороны и возвращались к громаде стегозавра. Колдуны и старейшины ехали спокойно, держась за хвостом ящера. Маленьким красным пятнышком покачивалась перьевая корона Октина Хаша между пластинами на спине стегозавра.
— Медея, — сказал Конрад, — проверьте со Стахом силовое поле. В станцию пропускаем только Октина и его советников. У вас час на то, чтобы решить, как это лучше сделать.
Андрей вышел наружу.
Громко стрекотали цикады. Недалекий лай собаки пробился сквозь этот звук и затих. Звезды были яркими и незнакомыми. Маленькая луна быстро шла по небу, закрывая звезды. Там, где зашло солнце, небо было зеленым, расчерченным черными облаками. Быстрая тень беззвучно пронеслась над головой, и Андрей отпрянул к двери.
Два черных силуэта возникли у цепочки зеленых огоньков — границы силовой защиты. Огоньки у их ног на секунду погасли, затем загорелись ярким белым светом — в поле образовался проход.
Жан и Белогурочка подошли к Андрею.
— Вам цикады не надоедают? — спросил Андрей.
— Я привык, — сказал Жан, — я их не слышу, как старые часы в комнате. Белогурочка решила побыть у нас.
— А остальные?
— Остальные отошли в лес.
— Почему ты не ушла со всеми? — спросил Андрей.
— Я хотела увидеть тебя, — сказала Белогурочка.
Жан сдержанно улыбнулся.
— Вы еще не привыкли к простоте чувств и отношений, — сказал он. — Белогурочка всегда говорит то, что думает.
— Твой друг — Андрей? Почему он должен улететь?
— У меня дела далеко отсюда, — сказал Андрей.
— Ты охотник?
— Я караванщик.
Белогурочка обернулась к Жану, ожидая, чтобы он объяснил.
— Андрей хочет сказать, что он ведет повозки с товаром.
— Лучше, если бы ты был воином, — сказала Белогурочка.
Они вернулись на станцию. Там, при свете, Андрей смог разглядеть девушку. Она приоделась. На ней был короткий плащ из серых и черных перьев и несколько нитей бус из оранжевых острых зубов, из каких-то сушеных ягод. К сожалению, Белогурочка намазала брови сажей и на щеках нарисовала зеленые узоры.
— Красиво? — спросила она, перехватив взгляд Андрея.
— Не знаю, — сказал Андрей. — Я здесь первый день.
— Странно говоришь, — обиделась Белогурочка. — Один день, два дня, много дней — или красиво, или некрасиво.
— А это обязательно рисовать? — спросил Андрей.
— Обязательно. Это наш знак. Погляди.
Белогурочка протянула Андрею руку, на которой были вытатуированы такие же узоры.
— Когда я стану женщиной, — сказала она, — мне наколют на щеках такие рисунки. Я дочь вождя.
Они стояли в общей комнате станции. Еще днем там был беспорядок — здесь складывали образцы и грузы, полученные с «Граната». Сейчас все это убрали и комнату пропылесосили. Два кресла — самые красивые, их притащили из кают-компании — стояли рядом у стены.
Белогурочка быстро прошла к креслам и села в одно из них.
— Ты садись рядом, — сказала она. — Ты будешь Конрад. А я буду Октин Хаш.
Андрей подчинился.
— Только Октин Хаш не сядет сюда, — сообщила Белогурочка. — Мы сидим на полу.
— А ты?
— Я привыкла. Мне здесь нравится. Жан сказал, что, когда вы будете улетать, меня возьмут с собой. Мне с вами совсем не страшно.
— А когда тебе страшно?
— Ты когда-нибудь бегал?
Андрей не понял.
— Бегал, чтобы тебя не убили? Других убили, а ты бежишь. И ждешь, чтобы убили. Октин Хаш убил моего друга. И потом убил мою мать. Она лежала мертвая, а мы бежали и не смогли положить ее в землю. Это очень плохо.
— Это плохо, — согласился Андрей.
— Мой друг хотел вернуться. Мой друг сказал — я пришел в твой род. Это честь твоего рода. Я найду твою мать. Октин Хаш оставил своих людей. Он очень хитрый. Они подкараулили моего друга. Они привезли его голову и кинули. Я закопала ее в землю.
Белогурочка подобрала ноги, усаживаясь поудобнее в кресле. Ноги были исцарапаны, на коленке белый шрам.
— Они не найдут наших в лесу, — сказала Белогурочка. — Они боятся ходить в лес ночью. А где твой нож?
— Мне не нужно.
— У твоих есть ножи, которые бьют издалека. Ты знаешь?
