Айзек Азимов - Установление – 1
И все же после услышанного от адмирала сомнений не оставалось.
Как мог король, благословенный свыше, дозволить этот отвратительный поступок? Но действительно ли во всем был виновен король? Не был ли то умысел проклятого регента Виениса – умысел, о котором король вообще не подозревал? И сын этого самого Виениса как раз и был тем адмиралом, который пять минут назад сказал ему:
– Займитесь вашими душами и вашими благословениями, жрец. Моим кораблем займусь я сам.
Апорат криво усмехнулся. Да, он займется своими душами и своими благословениями – и своими проклятиями тоже; и принц Лефкин скоро заскулит.
Он вступил в рубку общей связи. Впереди него шел послушник, и двое дежурных офицеров не сделали ни одного протестующего движения. Главный жрец-сопровождающий имел право на свободный вход во все помещения корабля.
– Закройте дверь, – приказал Апорат и посмотрел на хронометр.
Было без пяти минут двенадцать. Он рассчитал верно.
Быстрыми, умелыми движениями он переставил рычажки, подключив все линии связи так, что его голос и изображение могли достичь любой части этого корабля длиной в две мили.
– Солдаты королевского флагмана "Виенис", внимайте! С вами говорит ваш жрец-сопровождающий!
Он знал, что звук его голоса разнесся от кормовых атомных бластеров до навигационных столов на носу.
– Ваш корабль, – громко объявил он, – втянут в святотатство! Без вашего ведома он участвует в таком деянии, которое обречет душу каждого из вас на вечный космический холод! Слушайте! Ваш командир намеревается повести этот корабль к Установлению и подвергнуть бомбардировке этот источник всего святого, потворствуя своим греховным желаниям. И поскольку таковы его намерения, я, именем Галактического Духа, отстраняю его от командования, ибо никто не может командовать в месте, на котором более не почиет благословение Галактического Духа. Сам божественный король не смог бы сохранить свою монаршью власть без соизволения Духа.
Его голос стал ниже по тону. Послушник внимал с почтением, а двое солдат – с нарастающим страхом.
– И, поскольку этот корабль находится на дьявольском пути, благословение Духа с него снимается.
Он торжественно поднял руки; перед тысячей телевизоров на борту корабля солдаты в ужасе съежились, когда величественный жрец-сопровождающий возвестил:
– Именем Галактического Духа, его пророка Хари Селдона, и его толкователей, святых людей Установления, проклинаю этот корабль. Пусть телевизоры на этом корабле, которые суть глаза его, ослепнут. Пусть его манипуляторы, которые суть его руки, замрут. Пусть атомные бластеры, которые суть его кулаки, перестанут действовать. Пусть моторы, которые суть его сердце, перестанут пульсировать. Пусть системы связи, которые суть его голос, онемеют. Пусть его вентиляторы, которые суть его легкие, смолкнут. Пусть его огни, которые суть его душа, померкнут в небытии. Именем Галактического Духа я налагаю такое проклятие на этот корабль.
И с последним словом, когда пробило полночь, удаленная на световые годы рука в Арголидском храме замкнула гиперволновое реле, а оно, с мгновенной скоростью гиперволны, замкнуло другое – на флагмане "Виенис".
И корабль умер!
Ибо главная особенность религии науки заключается в том, что она действует, и такие проклятия, как произнесенное Апоратом – поистине смертельны.
Апорат увидел, как тьма сомкнулась над кораблем, и услышал, как внезапно прекратилось мягкое, отдаленное мурлыканье гиператомных двигателей. Возликовав, он достал из кармана своего длинного одеяния атомную лампочку с автономным питанием, залившую рубку жемчужным светом.
Он взглянул на двух солдат, которые, будучи несомненно храбрыми парнями, тряслись, упав на колени, у последней черты смертельного ужаса.
– Спасите наши души, ваше преподобие! Мы несчастные люди, не ведающие о преступлениях наших предводителей, – захныкал один из них.
– Следуйте за мной, – сурово произнес Апорат. – Ваши души еще не потеряны.
Корабль сделался средоточием смятения во мраке; страх был столь огромен и осязаем, что ощущался подобно зловонию. Солдаты толпились там, где проходил в своем круге света Апорат, и старались прикоснуться к краю его одеяния, упрашивая о ничтожнейшей частице милости. И ответ жреца всегда был один и тот же:
– Следуйте за мной!
Он отыскал принца Лефкина, который пробирался из офицерских кают, громко ругаясь и требуя света. Адмирал ненавидящим взором уставился на жреца-сопровождающего.
– А, вот ты где!
Лефкин унаследовал голубые глаза от матери, но крючковатый нос и косящий глаз выдавали в нем сына Виениса.
– Что означают твои изменнические действия? Включи энергию на корабле. Я здесь командую.
– Уже нет, – мрачно сказал Апорат.
Лефкин разъяренно огляделся.
– Хватайте этого человека! Арестуйте его или, клянусь Космосом, я выкину всех, кто меня слышит, из шлюза без скафандров, – он остановился и вдруг взвизгнул: – Это приказ вашего адмирала. Арестуйте его!
Окончательно потеряв голову, он завопил:
– Вы что, позволяете дурачить себя этому скомороху, этому жулику? Вы служите религии, построенной из облаков и лунного света? Этот человек – мошенник, а Галактический Дух, о котором он вещает, есть просто лживая выдумка, предназначенная для…
Апорат с яростью прервал его:
– Схватите святотатца. Слушать его речи – значит подвергать опасности свою душу.
И немедленно в высокородного адмирала вцепились руки дюжины солдат.
– Возьмите его и следуйте за мной.
Апорат свернул и вместе с Лефкином, которого волокли сзади, возвратился по коридорам, забитым солдатней, в рубку связи. Там он велел бывшему командующему сесть перед единственным работающим телевизором.
– Прикажите остальному флоту изменить курс и подготовиться к возвращению на Анакреон.
Лефкин, взъерошенный, избитый, в ссадинах, в полуобморочном состоянии, повиновался.
– А теперь, – безжалостно продолжал Апорат, – мы установим контакт с Анакреоном по гиперволновому лучу. Говорите то, что я приказываю.
Лефкин сделал протестующий жест, и толпа в рубке грозно взревела, равно как и прочие, сгрудившиеся в коридорах.
– Говорите! – сказал Апорат. – Начинайте: "Анакреонский флот…"
Лефкин начал.
8.
Когда на телевизоре появилось изображение принца Лефкина, в покоях Виениса наступило абсолютное молчание. Регент, увидев измученный облик и мятую форму своего сына, сдавленно ахнул и упал в кресло с лицом, искаженным страхом и изумлением.
Хардин флегматично слушал, сложив руки на коленях, а коронованный только что король Лепольд сидел в самом темном углу, съежившись и судорожно закусив свой расшитый золотом рукав. Даже солдаты потеряли бесстрастный вид, столь свойственный военному люду, и, выстроившись у двери с бластерами наготове, украдкой косились на экран.
