Роберт Шекли - Охотник-жертва
— Розалия, все будет хорошо, — сказал Фрамиджян.
— Ты играешь в подкидного? — спросил у нее Поляк.
— Нет, — ответила она. И вздохнула. А затем улыбнулась вымученной улыбкой. — Но я могу научиться.
Розалия была нервной женщиной, но отходчивой,
Глава 36
Зазвонил телефон, Фрамиджян снял трубку.
— Фрамиджян слушает, — произнес он согласно полученным инструкциям.
— Я хочу поговорить с другим парнем, — сказал Блэквелл.
— С каким еще другим парнем?
— С тем, который рядом с тобой.
— А кто вы?
— Я был с ним вчера вечером.
— Ах, с тем парнем! Видите ли, ваш друг ушел за пиццей, но сказал, что скоро вернется.
Блэквелл удивился. Неужели Поляк сошел с ума? Но тут он услышал глухой звук, как будто кого-то стукнули по голове, и тут же раздался голос Поляка:
— Как дела, малыш? Не пришил его?
— Не смог. Но завтра мне представится такая возможность на вечеринке, которую устраивает Гусман.
— Где ты сейчас?
— В Коконат Гров с одной дамочкой по имени Мерседес. Думаю, она тоже в этом деле замешана, так что мне надо ее проверить.
— Давай, — сказал Поляк. — Тебе все равно нечего делать до завтрашнего вечера. А я буду играть в подкидного с Фрамиджяном и Розалией.
— Кто такая Розалия?
— Жена Фрамиджяна. Нашла время мириться.
— Какой у нас план?
— Встречаемся в восемь у меня в «Немо». Там и обговорим все детали.
Глава 37
Блэйк и Коэлли подъехали к федеральному зданию пятого округа, расположенному на Флэгер-стрит, 346.
Сидевшая за секретарским столом мисс Эусташио нажала кнопку интеркома.
— Они здесь, сэр.
— Пускай зайдут, — приказал Дикерсон, пытаясь скрыть нетерпение.
Он положил свежий номер журнала «Коллекционер-антиквар» в ящик стола из железного дерева.
Предстояло серьезное дело.
Дикерсон был новым окружным директором оперативного отдела ЦРУ в Южной Флориде, и его владения простирались от форта Лорендаль до Ки-Вест. Плотно сложенный, он всегда носил белые костюмы и панаму с загнутыми полями. Его агенты постоянно бились об заклад, роль какого героя пытается играть их шеф. Блэйк полагал, что он старается изобразить Уолтера Хьюстона из фильма «Сокровища Сьерра-Мадре», где Хэмфри Богарт чистит туфли Хьюстону и выпрашивает у того мелочь, а Хьюстон кидает ему серебряный доллар и велит больше никогда у него ничего не клянчить. А потом Богарт на этот доллар покупает лотерейный билет и на следующий день выигрывает деньги, которых хватает, чтобы отправиться в горы на поиски золота вместе с Тимом Холтом и Уолтером Хьюстоном, где его в конце фильма убивают индейцы, когда богатство было уже почти рядом.
Дикерсон действительно носил с собой серебряный доллар и иногда глубокомысленно подкидывал его на ладони, когда надо было принять важное решение, например, куда отправиться ужинать.
Никто не знал, пытается он подражать Уолтеру Хьюстону или нет, потому что никто не состоял с директором в достаточно дружественных отношениях, чтобы спрашивать его об этом.
Дикерсон не относился к тем людям, которые поощряют фамильярность.
— Что вам известно об Альфонсо Гусмане? — спросил он.
Дикерсон был новичком в этом оперативном районе. Его недавно перевели из феникса, где он долго мучился, прежде чем запомнил длинный список испанских имен. А теперь здесь, в Майами ему опять надо зубрить новые испанские имена, не говоря уже о гаитянских.
— Гусман — один из наших людей. Он служил в Национальной гвардии при Сомосе. У него до сих пор хорошие контакты с антисандинистскими отрядами в Центральной Америке. Он покупает для них оружие.
— С нашей помощью?
— Разумеется, сэр. Такова была политика вашего предшественника, сэр, мистера Брадфорда, а он получал приказы от кого-то из Белого дома. А что, сэр, у Гусмана какие-то неприятности?
— Это я как раз и пытаюсь выяснить, — сказал Дикерсон. — Только что мне позвонили из дома Гусмана.
— Сам Гусман, сэр?
— Нет, один парнишка. Он сказал, что звонит из телефонной будки. Разумеется, мы прослушиваем тот телефон. По крайней мере, мой предшественник установил там подслушивающее устройство, а у меня все никак руки не доходят, чтобы убрать его оттуда.
— И что сказал этот парнишка? — спросил Блэйк.
— Он хотел поговорить с тобой. Очевидно, один из твоих информаторов. Я сказал, что тебя нет на месте и что он может оставить свое сообщение мне.
— Мне не хотелось бы выглядеть невежливым, сэр, но никому не разрешается разговаривать с информаторами кроме самих агентов.
— Если этот агент находится на месте. Почему ты не носишь с собой бипер?
— Я ношу, сэр, — сказал Блэйк. — Но я как раз покупал себе новый бипер. Дело в том, что «Фон-свифт» не записывал оставленные мне сообщения, и я решил перейти на «Фонотел». Наверно, Хуанито как раз и позвонил в тот момент, когда я на короткое время остался без бипера.
— Он не назвал своего имени, — сказал Блэйк.
— Наверняка это Хуанито, племянник Гусмана. Это мой единственный источник в доме. Не могли бы вы сказать, сэр, что он вам сообщил?
— Он сказал, что его дядя только что получил очень странное письмо. От какой-то группы, которая называет себя Охотничьим комитетом. Они сообщили Гусману, что тот избран Жертвой в какой-то там Охоте. Блэйк, ты что-нибудь об этом знаешь?
— Я слышал про Охотничью корпорацию, сэр.
— Какая-то воинствующая организация?
— Не совсем так, сэр. Они считают себя либералами, выступающими за легализацию убийства. Представители так называемого крайне левого анархистско-либерального движения в поддержку законного убийства. По крайней мере у меня такие сведения. Если они, конечно, вообще существуют.
— Так существуют они или нет?
— Может быть, и нет. Сама мысль, что существуют какие-то Охотники, многим кажется просто бредовой. Но когда-то и существование мафии тоже ставили под сомнение. Кто мог представить себе кучку каких-то сицилийцев-деревенщин, контролирующих все крупнейшие профсоюзы в Соединенных Штатах, порты, грузовые перевозки, не говоря уже об игорном бизнесе и проституции? Кто мог поверить, что они заключали сделки с правительством США во время высадки союзников в Сицилии во время второй мировой войны?
— Значит, ты думаешь, к Охотникам стоит относиться серьезно?
— Я уверен в этом, сэр. Те представители правоохранительных органов, которые утверждали, что мафии не существует, давно уже уволены на пенсию.
Они показали себя неспособными к перестройке мышления.
