Митчел Уилсон - Живи с молнией
В десять часов он проснулся и вспомнил, что уже три недели не виделся с Лили. Работа поглотила его настолько, что для него не составляло большого труда бороться с искушением позвонить ей по телефону. Тони поднял голову, чтобы взглянуть на часы; ему мучительно хотелось поспать еще немного, но вдруг его обожгла мысль, что он может навсегда потерять Лили. Почему она ничего не давала о себе знать? Тони в страхе вскочил с кровати, но тут же сообразил, что незачем звонить ей домой - он точно знал, где ее можно найти. Сегодня у его брата Джека большой вечер, и Лили с Дональдом, конечно, там. Тони тоже получил приглашение, но заранее отказался. Сейчас он быстро переменил свое решение и вскоре уже мчался на другой конец города.
Его невестка Прюденс выглядела сегодня почти хорошенькой, - это был один из тех случаев, когда небольшой обед превращается в большой бал, и ее умные глаза блестели от возбуждения.
- Я умираю с голоду, дорогая, - сказал Тони, поцеловав ее в щеку. - Вы мне оставили что-нибудь поесть?
Она засмеялась и взяла его под руку.
- Пойдемте вниз, на кухню. Я скажу, чтоб вас покормили.
Они прошли мимо арки, ведущей в гостиную, и в толпе Тони мельком увидел Лили.
- С кем это разговаривает Лили? - спросил он.
Прюденс заглянула в переполненную комнату.
- Тот молодой, коренастый - муж Коры Бэллантайн. Вы помните ее? Они обвенчались месяц назад. Его зовут О'Хэйр. А другой - Джон Магнус, актер. Он не так стар, как вы думаете, и невероятно красив. Это вас не беспокоит?
- Почему это должно меня беспокоить? Слушайте, Прю, быть может, вы пойдете вперед и распорядитесь, чтобы все приготовили, а я вас через минуту догоню. Мне надо кое с кем поздороваться.
Не дожидаясь ее ответа, он стал пробираться сквозь толпу, туда, где стояла Лили.
Взглянув на О'Хэйра, Тони сразу решил про себя, что это какой-нибудь делец из маклерской конторы на Бродвее, - его наглые голубые глаза смотрели острым, оценивающим взглядом. Актер же привлек внимание Тони просто потому, что он, видимо, всецело завладел вниманием Лили. У Магнуса были седые волнистые волосы, бледное лицо без единой морщинки и лучистые темные, глаза. Хотя он стоял совершенно неподвижно, в его непринужденной позе чувствовалась пластическая грация. Магнус, казалось, был слегка раздосадован появлением Тони и с нетерпением дожидался его ухода, чтобы возобновить разговор с Лили.
- Можно вас на минутку. Лили? - спросил Тони, стараясь не выдать голосом своего нетерпения. Не обращая внимания на обоих мужчин, он взял ее под руку. - Мне надо поговорить с вами.
Она взглянула на него, слегка заколебалась, потом кивнула.
- Разумеется, - холодно ответила она. - Я сейчас вернусь, - сказала она Магнусу.
Тони провел Лили через гостиную на балкон. Она шла с гордо поднятой головой, но казалась очень усталой и неестественно напряженной. Балкон выходил в небольшой сад; от гостиной его отделяла стеклянная дверь. В нескольких шагах от них, в гостиной, толпа, собравшаяся у рояля, шумела так, что они могли разговаривать, не боясь быть услышанными.
- Вы очень невежливы. Тони, - сказала наконец Лили и отвернулась.
- Неужели? Я только хотел объяснить, почему я так внезапно повесил трубку, когда мы с вами на днях разговаривали по телефону. По-моему, сейчас я вел себя необычайно корректно.
- На днях? О каком разговоре вы говорите? - Голос ее звучал холодно, она глядела вниз, в темный сад. - Я с вами не разговаривала три недели.
- Неужели с тех пор прошло уже три недели? Я был так занят, что ничего толком не помню. Вы, однако, прекрасно выглядите. Уезжали куда-нибудь?
- Нет, - ответила она не оборачиваясь. - Я никуда не уезжала и выгляжу отвратительно.
Лили держалась с ним холодно, и это повергло его в ужас.
- Может быть, - заметил Тони, - вам следует уехать куда-нибудь на месяц?
- Я и собираюсь, - равнодушно согласилась она. - Думаю поехать в Калифорнию.
Хэвиленд почему-то представил себе фигуру Джона Магнуса.
- Да, месяц на побережье - это неплохо.
- Еще месяц - это будет семь недель, - с горечью сказала она.
- Какие семь недель?
- Семь недель я вас не увижу. И если я выдержу эти семь недель, то выдержу и еще семь, а потом и еще семь. Вы не намерены поинтересоваться, почему я вам не звонила?
- Я предполагал, что вы были заняты, - сказал он.
- Да, я была занята. Никогда в жизни я не была так занята, как в это время. Каждую минуту я должна была заставлять себя снимать руку с телефона. И так будет и впредь. Тони. С меня довольно.
Горькая искренность ее тона была для него пыткой. Лили говорила правду. Хэвиленд знал, что больше не может удерживать ее намеками на любовь. Слишком наболело у него внутри, слишком устал он от этого немыслимого притворства. Надо было высказать ей все или молчать. Но он решил еще немного затянуть игру.
- Вероятно, вы правы, - сказал он. - В конце концов, говоря откровенно, я не слишком много могу вам предложить.
Лили все еще не оборачивалась, и, не видя ее лица, он не знал, что в ней происходит. Тони надеялся, что плечи ее вздрогнут от сдержанного рыдания, пытался уловить движение ее головы при попытке удержать слезы. Но секунды тянулись, а она была неподвижна и холодна как лед.
- Благодарю вас. Тони, - услышал он ее спокойный голос. - Я страшно устала, и мне даже приятно, что не надо будет бегать за человеком, который упорно показывает мне спину. Теперь я смогу отдохнуть.
- Вы это серьезно. Лили? - просто спросил он.
- Да, конечно. Я страшно хочу найти то, чего, как вы однажды сказали, мне не суждено иметь. Бог видит, как мне это нужно.
Да, она потеряна для него, потеряна навсегда. Он сам дал ей уйти и теперь чувствовал себя совершенно опустошенным и физически и духовно. Внезапно он подумал об Эрике Горине и его девушке, Сабине. Как только Тони перешагнул порог занимаемой ими чужой квартиры, он сейчас же почувствовал какую-то особую близость между ними. Тони вздохнул. Он всегда мечтал о такой любви для себя. Почему Горину дано это, а ему - нет? Если б только он мог довериться Лили, думал он, если бы ее последние слова оказались правдой...
Наконец она обернулась, готовясь уйти; глаза ее были сухи. Прощальные слова были уже сказаны, что же еще оставалось делать? Тони посторонился, чтобы дать ей пройти, но вдруг схватил ее за руки и притянул к себе, не думая о людях по ту сторону стеклянной двери.
- Лили, Лили, - зашептал он, - не уходите! Я не знаю, что я сделаю, если вы уйдете. Нет оправданий моему поведению, кроме боязни, что вы потеряете ко мне всякий интерес. Ах, это ужасно. Лили! Если вам не безразлично то, что я вас люблю, не уходите. Лили!
Он видел, как глаза ее расширяются от удивления. Затем она снова повернулась лицом к саду.
