Игра в четыре руки - Батыршин Борис Борисович

Длинные осенние дни

Вторая четверть раскручивается, как давным-давно позабытая игрушка «Тещин язык». На уроках стараюсь не высовываться. Хватит. Авторитет у Женьки теперь такой, что любой позавидует, вот и пусть собственные мозги тренирует. Между прочим, год «переводной», после восьмого класса нас сольют с «Б» – вместо четырех классов будет два. Недаром мама с начала учебного года твердит:

– Не хочешь отправиться в ПТУ, а потом в армию – придется постараться, чтобы и годовые оценки были хорошие, и на экзаменах…

Отец вышел из больницы и почти сразу укатил в очередную командировку – на Кольский, в Мончегорск, отрабатывать дозаправку МиГ-31 в воздухе. Но «Улисса» мы обсудить успели, и в больнице, во время моих посещений, и дома. Специально наблюдал, поинтересуется хоть раз содержимым чехлов с ружьями. Не поинтересовался, как я и предполагал…

Тренировки со сценическими фехтовальщиками. Изо всех сил стараюсь держаться в рамках, получается так себе. Через деда заказал две полосы каленого дюраля – помнится, ролевики из Кургана делали из этого материала игровые клинки. Хорошая штука, и полировку держат, и не зазубриваются даже от сильных ударов.

Эфесы из толстой проволоки я собственноручно сварил в отцовском гараже – получилось нечто вроде шотландских палашей. Под пару к ним выколотил на мешке с песком круглые щитки-баклеры, и теперь на репетициях мы вовсю упражняемся с этим инвентарем. Руководитель (слово «тренер» там не в ходу) относится с пониманием и сам нет-нет, да и возьмется за палаш.

По утрам мы с Астом по-прежнему бегаем на школьный двор и упражняемся там с палками. Только теперь это не черенки от лопат, а полутораметровые обрезки толстых арматурин. Старшеклассники, среди которых кое-кто уже ходит на новомодное карате, посматривают на нас с уважением. То-то, ребятишки, против лома нет приема…

– Сыграем?

Я взял с полки, где Катюшка держит учебники, коробку и положил на стол. Девчонки посмотрели на меня с неудовольствием – они как раз взялись перемывать кости студентам из института Крупской, которых прислали к нам на педпрактику.

– О, наконец-то! – Аст стоял в дверях, потирая руки. – А я уж думал, так и проболтаете весь вечер.

У нас новая традиция: раза два в неделю втроем после школы идем в гости к Катюшке Клейман. Это новый член нашего дружного коллектива, Миладкина душевная подружка. У нее дома – заморская диковинка, игра «Монополия», и мы проводим за ней и за чаем с булочками по полтора-два часа.

Катюшка вздохнула, развела руками – парни, что с них взять? – и стала освобождать стол для игрового поля. Я тем временем высыпал на диван карточки-купюры и главное – оловянные игровые фишки. Аст тут же сгреб сапожок – он почему-то всегда выбирает именно его. Я же удовлетворился утюгом.

Ну что, начали?

– Кто ходит первым, спрашиваю.

Серега думал недолго.

– Давайте по часовой: я, Катя, Милка, потом ты.

– Почему это с тебя начинать? – хором возмутились девочки.

– Ну… потому что я предложил.

– А-а-а… понятно. – Милада скептически поджала губы. – Может, тогда, наоборот, от тебя будем считать? Чтобы ты последний получился?

Серега впал в ступор, а я беру кубики.

– Хорош спорить! Кто выкинет больше, с того и начнем.

Протягиваю кубики.

– А вот кидать первым точно будешь ты. Заслужил!

Игра занимает часа полтора, после чего мы расходимся. Аст деликатно оставляет нас с Женькой одних. В смысле – наедине с Миладой.

Женька с некоторых пор увлекся ею всерьез – то за ручку невзначай возьмет, то плечом прикоснется, а уж провожает, считай, каждый день. Та, ясное дело, не против. До поцелуев в подъезде пока не дошло – ах, эти невинные семидесятые! – но дело к тому движется, и альтер эго уже пару раз намекал, что недурно бы поделиться опытом общения с противоположным полом.

Я, как могу, увиливаю: нет, детишки-шалунишки, это вы без меня. Успеете еще, а пока наслаждайтесь первой школьной любовью. Благо недолго осталось. Года не пройдет, как Милада сделает советской Родине ручкой, и ее место в Женькиных мечтах займет Катюшка. Но она предпочтет Аста, и это будет тянуться почти год после окончания школы, а потом он ее оставит ради отмороженной на всю голову девицы-КСПшницы.

Катя тогда кинулась за утешением ко мне – как к старому другу, разумеется. Дальнейшее вполне предсказуемо: невинности мы лишились вместе, в палатке, под моросящим дождем, на берегу подмосковной Пахры, по которой решили прокатиться на байдарке в попытке хоть как-то восстановить душевное равновесие…

Но, может, на этот раз все будет иначе? А ведь похоже на то: мы ведь с Миладкой в школе даже и не поцеловались ни разу, а эти того гляди…

О чем размечтался, старый развратник, гребаный педофил? Сами разберутся, без тебя, и нефиг подталкивать под локоток!

Любопытно, а если эта парочка все-таки решится наплевать на стеснительность и приличия раньше времени, получится у меня деликатно отвернуться? Надо заранее потренироваться, что ли…

Ноябрь 1978 года.

Москва, школа № 159.

Нескучный вечер

Конец ноября. 27-го должен состояться обще школьный литературный концерт. На классном часе, посвященном подготовке к этому мероприятию, меня ставят перед фактом: «Ты в упряжке, парень, тяни». И ладно бы одна Галина – весь класс «за», от меня ждут чего-то яркого, необычного. Ждут – значит будет. Вернее, уже есть.

Я незаметно подмигиваю Асту: все давно придумано, отработано, отрепетировано. Осталось организовать музыкальное сопровождение, и тут без помощи не обойтись. Вы же хотите, чтобы все прошло на уровне? Вот и извольте пошевелиться. Мы, советские пионеры, за коллективное творчество, нес па? [11]

К подготовке выступления подошли со всей серьезностью. Певческую часть взяла на себя наша примадонна, Ритуля Дымшиц. Петь она собирается на пару со своей подружкой из восьмого «В». Кроме того, Ритуля сумела отыскать где-то ноты «Черной стражи» – их мы вручили нашей школьной учительнице пения. Уговаривать ходили вместе с Галиной и почему-то школьной библиотекаршей Валентиной Ивановной. Уговорили. Конечно, аккордеон – не волынка, но за неимением гербовой…

Милада и Катюшка тоже участвуют. Они где-то раздобыли маракасы и будут поддерживать заданный волынкой ритм. Это нам сильно пригодится – фехтовальные номера всегда проще ставить под определенный темп. Для этого мы даже пару раз водили девчонок на тренировки к нашим «театралам» и там откатали под маракасы все связки – не хотелось раньше времени раскрывать задумку…

В программе концерта от нашего восьмого «Б» заявлена «Старинная шотландская баллада». И когда на сцену вслед за девчонками вышли, сверкая голыми коленками, мы с Астом, зал дружно ахнул.

Килт я научился наматывать еще в бытность свою реконструктором и ролевиком, так что никаких пошлых клетчатых юбок – самые настоящие большие килты из двух сшитых кусков ткани, три с половиной и три четверти метра. Несколько дней мотались с мамой по магазинам «Ткани», пока не нашли подходящую «шотландку»… А уж как мы в них облачались, это отдельный цирк. Жаль, зрители, собравшиеся в актовом зале, не могли этого наблюдать, получили бы массу впечатлений.

Сперва надо расстелить килт на полу, собрать в складки по длинному краю, подсунуть под ткань широкий ремень. Потом лечь на заготовку, завернуть полы спереди, застегнуть на талии ремень. Теперь встаем. Нижняя, складчатая часть, сзади, под ремнем, а верхняя, та, что подлиннее, над ним. Остается перекинуть ее, как плед, через плечо, закрепить, за неимением фибулы, позаимствованной у мамы брошью… Все, готово! Теперь еще бы не размоталось в самый неподходящий момент на сцене…

К килтам прилагаются две простые, без воротников, рубахи со шнуровками у шеи – их сшила бабушка. Девчонки отыскали по сусекам две пары длинных, до колен, вязаных носков, и они вполне сошли за гетры. Завершили образы гордых хайлендеров два широких берета, сшитых из черной шерстяной ткани, и два пучка пестрых перьев какой-то безымянной птички. И, конечно, главное: у каждого в правой руке длинный, ярко блестящий в свете фонарей палаш с «корзинчатой» гардой, в которую вложен кусок красной ткани. В левой – маленький кулачный щит-баклер, и зрителям в первых рядах хорошо видны вмятины и зарубки на металле.