Владимир Колотенко - Дети света
- Эхнатон делал гимнастику фараонов: ручонки в стороны на четыре секунды задержать дыхание и напрячь все мышцы, затем - руки вверх... А Ушков настойчиво лип к каждому со своей вращательной гимнастикой. По его мнению нет ничего более эффективного для поддержания здорового образа жизни, чем ежедневные упражнения для суставов. Он просто прилипал к каждому из нас со своими круговыми движениями головой, руками, ногами и тазом, и каждой фалангой каждого пальца на руках и ногах, и даже суставами копчика, донимал он, и если кто-то недоумевал - как это? - он тут же показывал на собственном примере. Нужно попеременно в обе стороны прокрутить от тридцати раз каждый сустав, считал он, и никакая болезнь к тебе не пристанет. И хотя каждый из нас волен был подобрать себе гимнастику по вкусу, мы очень старались потрафить Ушкову, и он этому был бесконечно рад.
- Слушай, ну а Переметчика вы своей Светлане клонировали? Кто он такой, этот Переметчик?
- Я же говорил: да, клонировали. О! Это воплощение...
- Не повторяйся, знаю уже! Но зачем же он так понадобился вашей Светлане?
- У кого что болит...
- И она с ним спала?
- Он же голубой! - возмущалась Кэт. - Как медный купорос! И спит с ним не ваша Светлана, а этот... узколобый рябой упырь... Ну тот, что...
- Что «что»?
- Тот, у которого лоб так узок, что нет места даже для одной складки.
- А Светка? Она спит с ним?
- С кем?
- С кем, с кем? Ну... с этим? Или она и с тем, и с этим?
- Слушайте, - не выдержал Жора, - не пошли бы вы в глубокую задницу со своими узколобыми и голубыми Переметчиками! И с их Светкой!
- Жора ваш очень щедр на глубокие задницы, - замечает Лена.
- Его хлебом не корми - дай послать туда кого-нибудь...
Умилительно было видеть, как день за днем, даже час за часом росли и крепли наши мальчиши-крепыши. Мы не успевали менять им сначала подгузники, а затем наряды. Новые джинсы, впервые свободно надетые вчера вечером, назавтра уже стесняли движение, поэтому в домашних условиях мы предлагали им легкие брюки или шорты одноразового использования. Так же часто менялись носки и кроссовки, рубашки и смокинги.
- Как быстро растут ногти! Едва успеваю стричь...
Мы просто сбились с ног в поисках достойного имущественного обеспечения то Цезаря, то царя Соломона.
- Вчера я свободно входил в эту низкую дверь, а сегодня чуть голову себе косяком не провалил...
Так возмущался тщедушный Эйни. Когда он подрос, Жора спросил его: что
есть Бог? Что такое религия? Эйни ни на шаг не отступился от своих генов.
- Слово «Бог», - сказал он, - для меня является не более, чем выражением и продуктом человеческой слабости, а Библия - коллекцией достойных, но тем не менее примитивных легенд, которые выглядят весьма по-детски.
В то время ему было уже три месяца.
- А что ты можешь сказать о своем народе, его религии? - спросил Жора.
Эйни был уже на полголовы выше Жоры.
- Для меня религия евреев, - сказал он, - как и все прочие, является воплощением самых детских суеверий. А еврейский народ, к чьему образу мыслей я испытываю глубокое уважение, для меня ничем не лучше других народов.
- А ты кто? - спросил Жора.
- Евреи ничем не отличаются от остальных, разве что они защищены от большинства бедствий своей слабостью.
- Ты - сильный? - спросил Жора.
- Не сильнее самого слабого, - ответил Эйни.
Вот такое сильное признание! Эйнштейн уже тогда был жителем нашей Пирамиды. Что же касается взаимоотношений науки с религией, он сказал:
- Наука без религии является хромой, а религия без науки - слепой.
Можно ли было с ним спорить?
Глава 7
Беспримерную работу по воспитанию и образованию растущих апостолов проводил Лесик. Его талант наставника и учителя не пропал зря. Каких только методов он не придумал, чтобы мировой запас знаний и практических навыков как можно плотнее заполнил стремительно растущий мозг ребенка. Например, курс всемирной истории сотрудники его школы проводили на миниатюрной натуре - в музее «живых», так сказать, макетов мировой славы. На площади в 17 гектаров по его проекту были созданы самые известные здания и сооружения, без которых историю мира невозможно теперь представить. Ученическая тропа начиналась с пещер неандертальцев и по мере движения по лабиринтам истории ученики в течение урока, словно в машине времени, перемещались из одного века в другой за считанные часы. Не хватит бумаги, чтобы подробно перечислить все эти пирамиды и Геркулесовы столпы, сады Семирамиды и Эйфелевы башни, замки Иф и Бастилии, Стоунхеджи и Гонконгские аэропорты.
Лев предложил систему воспитания и образования наших клонов, основанную на предварительном тестировании потенциальных возможностей их генома. Эти тесты помогали составить образ будущей личности и обозначить границы ее профессиональных возможностей. Уметь в превосходной степени реализовать свой геном - значит знать предназначение человека, распознать его божий дар. Это ли не оправдательный смысл существования науки!
Конечно же, программа Лесика включала все общеобразовательные предметы, знания, которые хороши для всех людей, но стержнем программы было изучение таких законов состояния Вселенной, без которых шествие по планете человеческих добродетелей было бы невозможно. И Коменский с его дидактическими принципами, и Эразм Роттердамский с его Похвалой глупости и Домашними беседами и даже Сухомлинский с его «Педагогическими сочинениями» - все были привлечены с их идеями для воспитания наших младенцев.
- Сократ, Аристотель, Сенека, Спиноза...
- Да, это ясно...
- Макиавелли с его «Государем»...
- Да-да...
- И эти злые безжалостные фараоны замучили сотни рабов для строительства своих пирамид?! - возмущался маленький, не по годам любопытствующий, Эхнатон.
- Сотни тысяч, - отвечала Тина, - но не рабов, а профессиональных строителей.
- Какая Тина, - спрашивает Лена, - вы-таки её нашли?
- Да нет, не та Тина, а Тина, - говорю я, - Канделаки, Тина Канделаки. Эта брызжущая умом и энергией обрусевшая грузинка своей холодной безжалостной красотой богини соперничала с самой Нефертити, и уже успела испепелить не одно безутешное сердце. Малыш Эхнатон тянулся к ней всей душой, на что Жора дружелюбно заметил:
- Эх! Твои капризы меня вовсе не тешат...
Эх - это краткое имя Эхнатона, с которым Жора обратился к малышу, тот же час было ему и присвоено.
- Эх, ты не съел свои витаминки...
- Эх, у тебя же кривая линия...
- Эх, была-не-была, - сказал Юра и выстрелил из своей винтовки в то, что он сотворил. Что у него не склеилось.
Не менее любопытным был и маленький Леонардо. Он ненавидел законченность.
- Как и ваша Тина! - Лена даже всплеснула руками, - надо же!
- Откуда ты знаешь?
- Не знаю... Ты рассказывал!
Не припомню. Не помню. Тина? Наша Тина? Не знаю, не знаю...
- И все делал вполдела, - говорю я, - Леонард...
- Леонардо, - подсказывает Лена.
- Леонардо... А кто же!? Сторонился... И жил изгоем.
Впрочем, все они проявляли не по-детски завидную любознательность по всем преподаваемым предметам. Видимо, любопытство как раз и есть то отличительное качество человека, которое не только обусловило существующий прогресс человечества, но и ведет его к неминуемому самоуничтожению. Оно подавляет, просто сжирает инстинкт самосохранения. Азарт познания питает наши жаждущие ненасытные корни и таит в себе могучую силу, готовую, пренебрегая осторожностью, преодолевать любые преграды, встающие на ее пути. Страсти, страсти неизведанного, непобедимые страсти открывания... Возгласы отчаяния, но и победоносные кличи успеха...
- Да уж, - говорит Лена, - когда вожжа попадёт вам под хвост...
Мы - такие!
- Эврика! - вдруг выкрикиваю я.
Кто может удержаться, чтобы не прокричать это во все свое горло: «Эврика!» Уже тысячи лет сотнями тысяч глоток наша планета, вздув на шее синие вены, сжав до хруста в суставах дрожащие пальцы, оглашает Вселенную этим зычным ором: «Эв-р-и-и-и-и-к-а-а-а-а-а-а-а-а!..».
И вот вам атомная бомба!
Эврика!
И нате вам тот же клон!
Чем заткнуть эту стотысячеголосую глотку? Если пройтись по истории, многое покажется просто смешным. Нам было не до смеха.
- Какой уж тут смех! - говорит Лена.
Нам даже в голову не могло прийти, поскольку все они, наши апостолы еще в утробах искусственных маток были осенены Святым Духом и еще не появившись на свет уже были нравственно безупречны, нам даже не о чем было спорить: натаптывать ли их детские головы разными там дидактическими принципами познания мира, основами педагогики, лепить ли из них стоиков или эпикурейцев, бойскаутов или юных ленинцев. Конечно, натаптывать, конечно, лепить! Да, христианских ценностей для утверждения на земле справедливых принципов жизни с головой хватит каждому, кто попытается заселить ими бесконечное поле вражды и невежества. С головой. Но укоренить эти принципы невозможно без решения основного вопроса этики. Как нам строить счастливую жизнь - мудрствуя или наслаждаясь?
