Евгений Панаско - Десант из прошлого
Но чтобы захватить Институт времени впрямую, не могло быть и речи. Во-первых, ИАВ был надежно защищен. И эта защита в свое время сыграла роль, когда оппозиция пыталась разрушить хроноархитектурную установку. Во-вторых, энергия подавалась в институт извне и захват ИАВ практически ничего бы не дал.
Выход оставался один: шантаж. Захватить атомную электростанцию и угрожать ее взрывом. Под давлением подобной угрозы человечество должно было разрешить использование хроноархитектурной установки и дать энергию: чтобы избавиться от угрозы… и от самих «бывших».
Захват электростанции требовал значительной подготовки. И эта подготовка была проведена в течение двух последних лет. Разработан детальный план операции. Накоплено оружие. Проведена учеба боевой группы.
Здесь на совещании прозвучала вдруг и моя фамилия. Оказывается, до последних дней было совершенно не ясно, каким образом удалось подготовить к штурму несколько тысяч человек – и соблюсти при этом полную конспирацию. Инспектор Сбитнев (я дернулся) сумел установить, что обучение членов боевой группы проводилось с помощью легально изданной – под видом научно-фантастического романа – инструкции.
Члены боевых групп – это было точно установлено в результате допросов арестованных участников заговора – об истинной, конечной цели всей операции не имели понятия. Для них была вполне очевидной прямая версия: захват – перманентный шантаж – установление своих порядков на определенной части территории Европы.
Что предполагалось дальше? По результатам допроса К. П. (услышав полностью имя и фамилию кинопродюсера, я снова вздрогнул) установлено: боевикам предполагалось сообщить истинные цели заговора уже после захвата станции. И в течение года (столько времени, по расчетам, требовалось для ста запусков) боевики продолжали бы держать Европу под страхом взрыва. В надежде самим получить ту же награду! Но нет, избранные вовсе на планировали облагодетельствовать своих солдат и генералов. Существовала еще одна деталь во всем этом плане: после ухода последней тройки избранных электростанция все-таки должна была быть взорвана автоматическим устройством. Последнее прости Земле-один!
Другой докладчик сообщил о том, что захвачен секретный документ, определявший последовательность отправки троек. Двадцать минут он перечислял фамилии – лишь изредка комментируя то или иное имя: большинство лиц было, по-видимому, известных.
Между прочим, Аугусто Арренио Мендеса в этом списке не было: я обратил на это внимание.
Еще один из выступивших остановился на таком выявившемся моменте: один из авторов плана исчез на ранней стадии разработки заговора, около трех лет назад, предполагая внедриться под чужим именем в отряд темпонавтов. Шансы его докладчик оценивал низковато, но следовало проверить и эту версию в ближайшие дни.
…Впечатления от этого совещания я получил ошеломляющие, однако, может быть, в связи с услышанным предположением о внедрении заговорщика в отряд темпонавтов, вспомнил о просьбе Димчева и позвонил в ИАВ.
– Юра, – сказал Димчев – помнится, мы с вами большей частью все говорили о неприятном. Хотите, сделаю вам приятное? Завтра запуск. Если хотите – можете посмотреть. Пропуск у вас действителен? Ах, да, он действует до сегодняшней полуночи. Я подготовлю новый…
– Вы говорили: или завтра, или через год…
– Да, получилось почти буквально. Бедняга Ользевский. Впрочем, мне еще больше жаль Константина Гринчева. Два года выброшено у него из жизни, и если бы этим все кончилось… По-видимому, психологический шок. Штука очень неприятная.
– Он в больнице?
– Нет, сейчас – у себя в коттедже… Его никто не занимал, ведь знали, что Гринчев в фантомате.
– А кто уходит в прошлое? Костас Георгиадис?
– Да.
Я почувствовал вдруг, что надо что-то делать.
– Цветан, возможно ли отложить запуск? Ведь в свете… э… произошедших событий необходима проверка…
Димчев помолчал. Он все понял и наверняка ждал этого вопроса, и в то же время ему этот вопрос был неприятен. Он сказал:
– К сожалению, это практически невозможно. Вопрос о дате запуска, в сущности, зависел не от нас, а только от срока выключения фантомата. Правда, оппозиция вплоть до вчерашнего вечера могла воспользоваться своим правом наложить вето. Но сейчас срок истек, и запуск состоится.
Мы оба молчали. Потом он сказал:
– Завтра в девять часов утра. Пропуск будет вас ждать. – И положил трубку.
Так. Надо собраться с мыслями. Сколько времени осталось? Меньше двенадцати часов. В сущности, у меня ведь нет точных доказательств. У меня вообще нет доказательств. Одни подозрения. Может быть, Костас Георгиадис не имеет никакого отношения к Гонсалесу. Я теперь был уверен, что исчезнувший автор проекта – Гонсалес. Может быть, Гонсалесу не удалось попасть в отряд темпонавтов. Но так же вероятно, что это он и есть. И тогда завтра уйдет в прошлое не миссионер XXI века – века добра и справедливости, а проникнет туда осколок темных сил, с которыми XXI век успешно борется. Он осядет в своей Греции и мало-помалу пересоздаст ее такой, какой она ему видится в горячечных мечтах человека, всю жизнь жаждавшего власти. И Грецией дело там не кончится. Я не был склонен преуменьшать возможности темпонавта, оснащенного всем возможным именно для того, чтобы изменять ход развития общества.
Не колеблясь, я набрал домашний номер шефа, хотя раньше, в другой ситуации, мне это и в голову не пришло бы: полагалось звонить – в любых случаях – оперативному дежурному. И тот, основываясь на сообщенной ему категории срочности, приводил в действие ту или иною систему оповещения. Отчего я не воспользовался официальным способом связи? Только ли потому, что находился в трехдневном отпуске? Нет, видимо, предчувствие дремало во мне – предчувствие поражения. Мне нужна, нужна была поддержка шефа!
– Понимаю, – сказал он после паузы, после того, как я изложил суть. Действительно, в свете известных нам фактов не исключено, что он – там. И сделать ничего нельзя?
– Только через ООН, – сказал я поспешно. – Только через соответствующую комиссию.
– Значит, надо поднять их всех на ноги, – сказал шеф каким-то странным голосом. – И сообщить, что мы имеем некоторые подозрения. – Он помолчал и повторил: – Некоторые подозрения.
Пауза на этот раз длилась ровно столько, чтобы я понял: шеф не поддержит меня.
– Я думаю, – сказал он ровным тоном, – нам не надо лишать сна столь почтенных людей. Дня через три станет ясно, куда исчез… автор сценария. Тогда и доложим.
Я молчал.
– Отдыхай, – сказал шеф. Он чуть дольше подержал трубку после этого заключительного слова, чуть дольше, чем он делал всегда – резкий, деловой, не любящий ненужных пауз. Но все-таки положил трубку.