Дмитрий Изосимов - Метагалактика 1993 № 4
— Ну хорошо, поцелуй.
Но я не успел это сделать, потому что на поляну, где я стоял с Люси выехали на конях Орнелла и Циркон. Орнелла держала в руке повод третьего коня и удивленно рассматривала нас. Люси покраснела и опустила голову. Мне тоже стало не по себе, хотя вообще-то я не чувствовал себя виноватым в чем-либо.
Орнелла прищурилась и ласково обратилась к девушке:
— Люси, если мне не изменяет память, ты смотрела картины о Земле.
— Да, смотрела, — пролепетала юная центаврийка.
Я понял, что хотела сказать Орнелла и торопливо остановил ее:
— Прошу — не надо.
Когда Люси убежала, то Орнелла с раздражением в голосе заговорила:
— Евгений, не смейте больше обольстительно смотреть на наших девушек, не смейте разговаривать с ними, потому что ваш чувствительный голос привлекает их, но если вы сделаете с ними то, что у вас в обычае на Земле, то любая наша девушка от чувства гадливости покончит самоубийством.
Она посмотрела на меня, но я не увидел ее глаз — они были прикрыты пушистыми ресницами, и я вновь отметил удивительную привлекательность Орнеллы и подумал, что резкие слова в устах этой красавицы теряют свое значение, когда смотришь в ее лицо.
Орнелла слегка улыбнулась и показала стеком на седло третьего коня.
— Возьмите одежду, переоденьтесь — мы отправляемся на Цыплятус.
Я одел комбинезон черного цвета с номером «21», который находился на груди, спине и на плечах. Цифры неестественно белые, выполненные с каким-то странным изломом, напоминающим готический, словно излучали какую-то злую волю или энергию, производили неприятное впечатление, когда я смотрел на них или трогал руками. Они жгли мое тело, давили на сознание и в то же время я чувствовал себя очень уверенно.
Потом я натянул на ноги высокие ботинки. Орнелла внимательно наблюдала за мной. Я вспомнил с каким отвращением она смотрела на меня в ту минуту, когда я в доме Гасана вдумчиво поглощал закуски и мне стало стыдно за свое обжорство.
Я опустил голову и, пиная камушки, негромко сказал:
— Поверьте, Орнелла, я неплохой, а многие почему-то говорят, что я хороший — вот честное слово.
Орнелла рассмеялась. Она ездила вокруг меня и долго хохотала, а потом протянула мне руку.
— Здравствуйте, Евгений.
И тот холод в наших отношениях, который я постоянно ощущал с момента прибытия на Центавр мгновенно исчез. Я взял руку шефа разведки и контрразведки, не твердую и жесткую, а женственную, изящной формы, с длинными красивыми ногтями, почувствовал нежное пожатие ее пальцев.
Через минуту я был в седле и, разбирая повод, с удовольствием окинул взглядом густой лес, море, золотистую бухту, к которой спускались небоскребы небольшого города, а выше за ними сверкали белоснежные вершины гор.
Когда мы ехали с Орнеллой по старому городу с его одинаковыми домами, а Циркон скакал далеко впереди, я спросил ее:
— Скажите, Орнелла, почему у вас нет охраны?
Она достала из кобуры пистолет и показала мне.
— Вот мой хранитель.
— Вы не доверяете центаврам?
— Я бы хотела доверять всем, но среди них находится убийца, который убил меня в далеком прошлом, возможно косвенный убийца.
Это звучало так странно: «…убил меня в далеком прошлом». Теперь эта женщина не казалась мне холодной. Я показал рукой вдоль пустынной улицы,
— А если он притаился впереди?
— Я почувствую угрозу — он сможет убить меня только тогда, когда я засну.
— И вы не спите?
— Нет.
— А вы предполагаете кто он? Орнелла не ответила…
Этот мир казался мне прекрасной мечтой в те минуты, когда я летел сюда, а теперь он предстал передо мной большой загадкой, но более всего меня интересовала Орнелла: почему у нее такие странные глаза, каких нет у центавров, как понять слова Казика: «ее убили» — и в то же время «она была всегда»?
Глава седьмая
Огромная тарелка-звездолет, ведомая Цирконом, опустилась на планету Цыплятус, входной люк распахнулся и мы с Орнеллой вывели коней на воздух.
Я увидел перед собой поле, на котором виднелись высокие здания с прозрачными башнями, но здания были наполовину разрушены, в разломах росли деревья и кустарник, а из огромных разбитых окон тянулись ядовито-желтые побеги.
Земля вокруг была словно выжженной: плотная без единой травинки, всюду валялись ржавые останки конструкций, разбитых машин, а вдалеке, на краю поля у самых гор стояли в один ряд черные космические корабли разных поколений.
Я не успел толком приглядеться к ним, как вдруг ощутил дуновение сильного ветра, который усиливался с каждой секундой. Где-то вверху над моей головой прозвучал странно знакомый клекот: «Коа-коа-коа!».
Я поднял голову и, прикрывая глаза рукой от вихревых потоков воздуха, всмотрелся во что-то огромное и пестрое — и растерянно ахнул: по небу медленно летела огромная курица!
Сильный ветер сбил меня с ног и я, лежа на спине, крикнул Орнелле:
— Что это такое?!
— Это птица Гоа.
Из звездолета выскочил Циркон. Его прелестный хохолок на затылке заметался от порыва ветра. Робот глянул в мою сторону, отчаянно всплеснул руками и кинулся ко мне.
— Встань, встань скорей!
Между тем птица Гоа, часто махая крыльями, зависла над нами, опустила вниз голову и огромным кровавым глазом людоедски уставилась на меня — точно так, как смотрят любопытные деревенские курицы, когда видят что-то необычное.
Курица мигнула глазом и я готов был уже рассмеяться, но тут заметил, как ее огромный клюв раскрылся. Оглушительный крик: «Коа!» — отбросил в сторону Орнеллу и Циркона, которые подбежали ко мне и пытались поднять меня на ноги.
А курица вмиг сложила крылья, вытянула голову и, целя в меня клювом, понеслась вниз.
— О господи! — вскричал я и начал торопливо отползать в сторону, но руки и ноги меня не слушались и я, пораженный безумным страхом, барахтался на одном месте.
А птица Гоа у самой земли раскинула надо мной свои огромные крылья, опустилась на лапы и хотела схватить меня поперек туловища гигантским клювом, но я отчаянно забрыкался ногами. И тогда она, сердито мотнув головой, наступила тяжелой лапой на мои ноги и снова разъяла клюв.
Я судорожно оглянулся в поисках тяжелого предмета, увидел рядом металлическую болванку, схватил и с бешеным криком ударил курицу, но та подхватила меня за бока и швырнула себе на спину и тут же взлетела в воздух.
Все произошло молниеносно.
Я с трудом выбрался из густых перьев и, видя как по обе стороны от меня ритмично двигаются широкие крылья, побежал в сторону хвоста птицы и хотел было спрыгнуть вниз, но когда я глянул на поле, то у меня закружилась голова — мы летели на высоте не менее пятидесяти метров. Я отступил назад, присел на корточки и вскоре отметил, что курица почему-то не улетает с космодрома, а делает плавные круги над ним и внимательно присматривается к зданиям, выставляя вперед то одну, то другую сторону головы.
