Майк Резник - Черная Леди
Он усмехнулся.
— Они даже могут принять вас за вора.
Наверное, он увидел мой ужас, потому что продолжал настаивать еще убедительнее:
— В самом лучшем случае они подумают, что вы связаны с этим, и к несчастью, система охраны подтвердит: я представил вас, как делового партнера, а вы не возражали.
— Ни одного бъйорнна до сих пор не арестовывали! Я навлеку позор на Дом Крстхъонн!
— Тогда прекратите заламывать руки, и идемте со мной.
— Но они узнают, что я здесь был, даже если мы сбежим!
— Ну и что? — сказал он. — Тай Чонг поручила вам проверить картину.
Она все объяснит полиции.
— Картина! — воскликнул я. — Нельзя уходить без картины. Она — цель моего приезда на Шарлемань.
— Ладно, — спокойно сказал он. — Берите картину. У нас еще есть минута или две, прежде чем полицейские пройдут через систему охраны и разберутся, каким лифтом спускаться.
Я бросился к картине и потащил ее к двери.
— А теперь — за мной, — приказал он.
Он вышел в коридор и быстро зашагал к служебному лифту. Мне пришлось перейти на шаркающий бег, чтобы не отставать от него, но двадцать секунд спустя мы уже поднимались в лифте мимо первого этажа.
— Куда мы идем? — спросил я.
— В другую квартиру, — объяснил он. — Будет не очень удобно протащить картину мимо полицейских, так что временно мы ее оставим там.
— А что мы будем делать потом?
— Не волнуйтесь так, Леонардо.
Мы вышли из лифта на шестом этаже, прошли в конец коридора и остановились у двери. Хит некоторое время ее осматривал, потом пошел мимо, к лестничной клетке.
— В чем дело?
— Полицейские в квартире.
— Как вы узнали?
— Когда я ухожу, то всегда вставляю в щель между дверью и стеной кусочек черной ленты, примерно в дюйм. Если дверь открывают, лента выпадает.
— А не могли ее вынуть уборщики?
— Хотите рискнуть? — спросил он.
— Нет, — признался я.
— И я не хочу.
— Что же нам делать, друг Валентин? — взмолился я, переходя на диалект Дружбы и Симпатии больше от страха, чем по разумной причине.
— Ну что ж, — сказал он. — Хотя я всегда восхищался видеогероями, которые прыгают по городским крышам, как коты, я сильно сомневаюсь, что смогу повторить их подвиги, а потому предлагаю положиться не на ловкость, а на сообразительность.
И он задумался.
— На крыше есть гелиопорт, но это слишком очевидно. И у черного хода наверняка поставили людей.
— Пожалуйста, скорее! — торопил его я.
— Непосредственной опасности нет, — ответил он. — Они просто решат, что меня нет в городе, и станут следить за входом в здание.
— Система охраны сообщит им, что вы здесь! — воскликнул я.
— А ведь сообщит, — кивнул он удивленно. — Я совсем о ней забыл.
Он повернулся ко мне с веселым выражением.
— Знаете, Леонардо, у вас задатки неординарного беглеца.
— Пожалуйста! — взмолился я.
— Значит, так. Вверх нельзя, вниз тоже. Думаю, лучший способ — брать наглостью. За мной.
Мы спустились на один пролет и вышли на пятый этаж.
— А теперь что? — нервно спросил я.
— А теперь мы спокойно выйдем через парадные двери, — ответил он.
— Будьте же серьезны!
— Я абсолютно серьезен.
— Но они знают, что я бъйорнн! — взвился я. — Они будут меня искать!
Он усмехнулся.
— Но они не знают, на что похожи бъйорнны. Если они видели одного из вас раньше, в чем я лично сомневаюсь, то искать будут зеленого в черный горошек. Поверьте, для них вы — просто еще один инопланетянин.
Открылась двери лифта. Хит подошел, заглянул в пустую кабину, но заходить не стал.
— Я так и знал, что вы шутите, — сказал я, почувствовав огромное облегчение.
— Вовсе нет, — ответил он. — Я просто жду заполненный лифт.
— Почему?
— Потому что тогда мы будем в группе, спускающейся с верхних этажей, а полицейские ищут двоих, поднимающихся из подвала.
— И вы надеетесь этим их провести? — недоверчиво спросил я.
В это время на нашем этаже остановился лифт с пассажирами, и у меня не осталось выбора, как только последовать за ним в кабину.
От ужаса мой цвет стал на несколько оттенков ярче, и когда мы вышли в холл, я почувствовал, что со своей картиной чудовищно бросаюсь в глаза.
Хит завел разговор с каким-то пожилым джентльменом, и продолжал с ним беседовать, когда мы поравнялись с тремя полицейскими у входа. Он даже мило улыбнулся одному из них; к моему крайнему изумлению, полицейский кивнул в ответ и больше не обращал на нас внимания.
Выйдя из здания, группа разделилась, мы присоединились к четверым, которые свернули влево — в противоположную сторону от того места, где моллютеец ждал нас в автомобиле Хита, и движущаяся дорожка унесла нас из поля зрения полиции. Тогда Хит вынул из кармана маленький коммуникатор, дал сигнал моллютейцу, и через минуту его машина подкатила к нам.
— Отличная работа, Джеймс, — заметил Хит, когда мы сели в машину. — Отвези-ка нас, наверное, в космопорт.
— А оттуда? — спросил я. Сердце в груди билось часто-часто.
— Пройдет несколько часов, прежде чем полицейские поймут, как легко мы их провели, и вот тогда они очень обидятся. Я думаю, в этот печальный момент нам следует оказаться где-нибудь подальше — а если так, то почему бы нам не отправиться на поиски Серджио Маллаки?
Он откинулся на сиденье и ухмыльнулся.
— Следующая остановка — Ад!
Глава 10
Первое, что я почувствовал — полное окоченение. Все онемело, суставы казались застывшими, даже пошевелить пальцем стоило немыслимых усилий воли.
Чувства возвращались постепенно, потом пришел голод: нестерпимый, неутолимый, всепоглощающий.
И наконец, свет. Он ударил по векам, и глаза заслезились, не успев открыться. Я попытался вытереть слезы со щек, но руки еще не сгибались и не слушались.
Вдруг в сознание ворвался голос издалека:
— С возвращением! Надеюсь, вы хорошо выспались?
Я попытался спросить, где я, но губы не подчинялись приказам мысли, и получилось что-то совершенно невнятное.
— Старайтесь пока не говорить, — произнес голос, и я понял, что это Валентин Хит. — Вы все еще просыпаетесь. Через две-три минуты с вами все будет в порядке.
Я с усилием открыл один глаз и попытался посмотреть на него, но зрачок был расширен до предела, и я не смог сфокусировать взгляд.
— Где я? — кое-как пробормотал я, начиная приходить в себя.
— На борту моего корабля, — ответил Хит.
— А где корабль?
— Примерно в трех неделях пути от Шарлеманя, или в четырех часах от Ахерона. Все зависит от того, в какую сторону посмотреть.
Наконец я все-таки смог дотянуться рукой до лица, стер слезы и осторожно потрогал голову.
