Пол Андерсон - День их возвращения
Ивар был один в каюте, предназначенной на четверых, тесной, но опрятной. Палуба из твердого дерева, покрашенная белой краской сверху, перегородки, залакированные в красное и черное - все блестело безукоризненной чистотой. Сквозь окно в бронзовой раме тускло проникал свет, высвечивая туалетный столик и умывальник. Топот ног и голоса весело шумели под музыку духового инструмента. Ему был не знаком этот быстрый музыкальный мотив.
"Полагаю, мне надо пойти и посмотреть, что там", - подумал он, все еще опечаленный тем, что потерял. Ему потребовалось собрать всю свою волю, чтобы одеться и выйти из кабины.
Вокруг повсюду сновали члены экипажа. Молодой человек заметил его, улыбнулся и сказал:
- Привет вам, добро пожаловать, пассажир, - на певучем речном диалекте англикского.
- Что происходит? - механически спросил Ивар.
- Мы здороваемся с солнцем. Наблюдайте, но, пожалуйста, стойте тихо там, где находитесь.
Ивар повиновался. Предрассветный холодок помог ему окончательно проснуться, и он наблюдал за происходящим вокруг с долей растущего интереса.
На небе все еще было полно звезд, но на востоке стало светлеть. Берега, на расстоянии примерно километра, выглядели низкими синими тенями, а вода блестела, как полированная, за исключением тех мест, где клубился туман. Высоко над головой крылья вулча в полете поймали первый дневной свет. Когда гонг и команда смолкли, наступила полнейшая тишина, которую практически не нарушали слабые звуки моторов.
Судно было более пятидесяти метров длиной и двадцати метров шириной, деревянные борта высокие даже в шкафуте, у тупого носа резко поднимались на два яруса, а у закругленной кормы на три. Две просторные рубки располагались в средней секции, их крыши причудливо изгибались на концах. Впереди и позади рубок полумачты поддерживали грузовые бимы, а также ветряные мельницы, заряжающие аккумуляторы, которые снабжали судно энергией. Между ветряками возвышалась мачта, на которую можно было устанавливать три квадратных паруса. На самой высокой рее Ивар заметил Эранната. Он должно быть, провел там всю ночь из-за отсутствия рамы, которая могла бы ему заменить кровать. Красно золотой флаг, по размеру больше стандартного, свисал с кормового флагштока. Гигантский образ Ангела Хранителя на носу напоминал об опасностях впереди. В левой руке у Ангела был меч, а в правой цветок лотоса.
На носу стоял старик в халате и шапочке с кисточкой, рядом с ним женщина, одетая так же, но без головного убора. Оркестр играл на флейтах, дудках, барабане и гонге. Команда, стоя на коленях, кроме маленьких детей, которых матери держали на руках, занимала палубу внизу.
И вот с востока поднялся Вергилий. По воде разлилось сияние. Древний старик поднял руки и прокричал короткую молитву, люди вторили ему, музыка резвилась, все развеселились и корабельные дела пошли своим ходом.
Ивар протянул занемевшие руки к теплу, вливающемуся в воздух цвета индиго от встающего светила, туман рассеялся, и он увидел зеленеющие возделанные земли, стада животных, раннего наездника то ли лошади, то ли на какой-то дорожной технике. По мере увеличения расстояния пейзаж уменьшался, становился игрушечным и вскоре терялся за горизонтом. Вокруг "Зеленых Ворот" засновали другие корабли и кораблики. Приземистый буксир тянул нагруженную баржу, два траулера растягивали сети, а в нескольких лодках пастухи пасли речных свинок, плывущих вдоль специальных подвесок.
Для тех, кто был свободен от вахты, наступило самое время принять водные процедуры и привести себя в порядок. Некоторые пошли вниз, некоторые снимали одежду и ныряли за борт, чтобы поплескаться, пока холодная утренняя вода не заставляла их снова забраться на корабль. Веселье стало более громким. Но веселье моряков не было похоже на тинеранское. Шутки, которые Ивар слышал, на англикском, были скорее мягкими, чем колючими, смех - скорее глубоким кудахтаньем, чем резким взрывом. Кто бы не проходил мимо Ивара, он останавливался, чтобы сделать легкий поклон и сказать: добро пожаловать.
"Они цивилизованы, но не строги; сильны, но не жестоки; счастливы, без всяких глупостей; проницательны безо всякого мошенничества; уважают знания и закон, полезны для своей работы; но они не дикие красные бродяги".
Конечно, моряки были довольно красивы. В среднем, они были немного выше, чем тинеранцы, но пониже, чем северяне. Приземистые, кожа смуглая, волосы черные, если возраст не посеребрил их. Головы у них были круглые, лица широкие и скуластые, глаза коричневые и слегка раскосые, губы полные, носы почти у всех приплюснутые, но встречались и остроносые. Отпускали бороды только старики; как мужчины, так и женщины носили челки и коротко стригли волосы, чуть ниже ушей. Похожими были и одеяния - синие туники и шаровары. Уже сейчас, до того, как ушел ночной холод, многие ходили босиком, а пловцы, которые купались голыми, демонстрировали любовь к изобразительным татуировкам.
Ивар знал о речном народе больше, чем о кочевниках. Но все же не так уж и много. На борт судна он попал впервые, если не считать одного корабля, который курсировал на север до Нова Рома. Кроме этого, его знания ограничивались случайным чтением и документальными программами, записанными почти сто лет тому назад.
Тем не менее, речной народ имел связи с основными культурами Аэнеаса в таких сферах, которых не имели тинеранцы. Они обеспечивали не очень срочные перевозки товаров и людей по всей нижней части Флоны - перевозили рыбу, мясо и волокна, добываемые в реке, и отдельные продукты ремесел в обмен на продукты индустриальной культуры и пополнение запасов энергии.
Если они держались особняком на берегу, то это не было проявлением враждебности. Речники были обходительны в деловых операциях, сердечны в отношениях с пассажирами. Это просто был их образ жизни, и он имел мало общего с образом жизни коренных народов. Даже самые консервативные землевладельцы не гнушались поддерживать с ними кровные связи - каждый корабль и обслуживающие его суда были одной большой семьей, строго экзогамной и - не делая вокруг этого лишнего шума - очень моральной. Если же говорить о вере, традициях, законах, обычаях, искусстве, мастерстве, надеждах, страхах, то они были довольно своеобразными.
"Я мечтал о том, чтобы Вэйбрейк принял меня, а он меня выбросил. "Зеленые Борота" - кажется, так название этого корабля? - несомненно, будет обращаться со мной хорошо, до самого расставания, но я бы никогда не мечтал о том, чтобы они меня приняли.
Мне это не нужно. О, Фраина!" - Сэр…
Девушка, которая застенчиво обратилась к нему, вновь навеяла болезненные воспоминания о танцовщице, вызванные тем, что была на нее совершенно не похожа. Кроме того, она была моложе. Ивар подумал, что ей восемь или девять лет, скромно одетая, так что он не мог с уверенностью сказать, насколько ее легкая фигурка уже сформировалась (Да ему и не было интересно). Черты ее были тоньше, чем у других, и кланялась она ему ниже.
