Софус Михаэлис - Небесный корабль
Во время допроса все двенадцать товарищей Аванти незаметно для него очутились у него за спиной в качестве свидетелей. Успокоенные, они один по одному спускались по веревочной лестнице и становились позади вождя. Старец вдруг указал на них и затем перевел взгляд на выходную дверь «Космополиса»:
— Еще? Это не все? — спросили его глаза.
Аванти ответил отрицательно и молча пересчитал свою команду, по очереди выдвигая каждого вперед. Старец прошел вдоль всего ряда, возлагая в виде приветствия свою правую руку на левое Плечо и на грудь каждого в отдельности.
Это безмолвное знакомство было трогательно своей молчаливой простотой. У каждого жителя Земли ёкнуло, сердце, когда тонкая рука марсианина коснулась его груди.
Эрколэ Сабенэ стоял в середине. Торжественная серьезность момента разбудила в его душе примитивное религиозное суеверие, и он сжал во влажной руке небольшой металлический крестик с распятием — подарок матери, когда он был еще подростком.
Когда старый марсианин остановился перед ним и коснулся рукой его груди, он вдруг инстинктивно поднес свой талисман к глазам старца. В этом опять сказалась двойственность его души, шепнувшей ему: «Испытай! Если это люди того же духовного порядка, как и мы, то этот символ должен быть им знаком. Спаситель мира, Христос, не мог умереть ради одной только Земли. И если он воистину спаситель мира, то святой смысл креста должен быть понятен и здесь. Испытай!»
Вот он и протянул свой крестик, как универсальный священный знак, марсианину, бывшему на голову выше него. Но во властном янтарном взоре не промелькнуло ни искры воспоминания. Старец смотрел на крестик, как на какую-нибудь редкую раковинку или другую диковинку. Пальцы с нежными, короткими ногтями ощупывали и вертели во все стороны незнакомую вещицу, затем поднесли ее к носу понюхать, и у Эрколэ угасла последняя надежда.
Никто из его спутников не сделал никакой подобной попытки. Вся жизнь сосредоточилась у них в глазах. Боязливая неуверенность, настороженность подсознания понемногу сменялись чувством спокойствия и доверия. Довольно было взглянуть в глубокие, проницательные и вместе с тем как бы просветленные глаза этого величественного старца, чтобы убедиться в том, что у него земные гости встретят величавое радушие и понимание.
Старец вновь обернулся к ожидающим толпам, схватил свой посох и поднял его высоко в воздух, произнося при этом своим звучным, мелодичным голосом какие-то слова, среди которых особенно выделялось слово «Дальта».
И вслед затем все ряды подняли кверху свои посохи или шесты, и лишь теперь Аванти с товарищами разглядели, что золотые посохи заканчивались наверху не острием или копьем, а голубым звездообразным цветком, больше всего напоминавшим земной василек. Произнесенное хором слово: «Дальта» сопровождало этот приветственный взмах — взлет крупных синих звезд на золотых стеблях.
Затем старец простер свой посох над головой каждого из вновь прибывших по очереди. Цветок, на его посохе был крупнее, чем у других, и походил скорее всего на вполне распустившуюся махровую Викторию-Регию. Алые лепестки трепетали на солнце и распространяли сильное благоухание. И это Цветочное приветствие сильнее всякого другого человеческого звука вливало спокойствие и уверенность в души гостей.
Жестом, который трудно было не понять, вождь марсиан предложил чужестранцам приблизиться к летунам, отдыхавшим на желтом песке, вытянув вперед свои красные клювы. Но Аванти указал на «Космополис» и знаками пригласил марсианина сначала посетить «дальтиан». Тот улыбкой изъявил согласие, воткнул свой посох рядом со знаменем Аванти и без колебаний стал подниматься наверх. Он отказался от поддержки протянутых к нему рук и с юношеской легкостью быстро добрался до дверей. Тут он обернулся и сказал несколько слов своим спутникам, после чего десять марсиан выступили вперёд, чтобы сопровождать его.
За гостем последовали Аванти и все его товарищи, кроме Куно фон Хюльзена, который остался внизу у веревочной лестницы. Нелегко было стоять тут на страже: толпа любопытных все теснее и теснее смыкалась около упавшего с Земли шара; все трогали и ощупывали его; замечались и поползновения подвергнуть такому же освидетельствованию оставшегося внизу «дальтианина», что тому вовсе не улыбалось.
И марсиане на «Космополисе» осматривали все с живейшим интересом, По видимому, они быстро усваивали себе устройство даже вовсе незнакомых им приборов. Аванти показал им свои солнечные моторы, остроумную систему проводников тепла и света, замечательные, бесшумно работающие машины, насосы, бак для дистилляции воды, аппараты, возобновлявшие атмосферный воздух, словом, все; и все вызывало, глубокое восхищение.
Тонкие, изящные руки старца скользили по каждому предмету, словно желая ощупать его сущность, а тонкие подвижные ноздри как-будто старались вдохнуть все тайны устройства механизмов. Его спутники тоже, по видимому, отличались высокой интеллигентностью и большими познаниями, так как с живейшим интересом обсуждали между собою каждую новую вещь, очевидно, сравнивая ее с имеющимися у них. В звездных картах они разобрались сразу и водили по ним пальцами, с уверенностью знатоков очерчивая орбиты планет солнечной системы. Не менее знакомы были им и движения Земли и даже Луны, к великой радости земных гостей, которых эта общность знаний как бы роднила с марсианами. Из той радости, с которой последние приветствовали телескоп, как старого знакомца, явствовало, что их астрономические познания были добыты с помощью подобных же оптических приборов. Назначение телескопа они сразу угадали по длинной трубе, и вождь марсиан немедленно занял наблюдательское местом и прильнул сверкающим глазом к окуляру, но скоро понял, что окуляр упирается в песчаный грунт, который и мешает видеть что-либо. Перископы и радиоспектроскоп, которые можно было только частично показать в действии, возбудили особенно глубокое изумление. Марсиане, очевидно, не имели понятия ни о токе, ни о спектральном анализе, и товарищи Аванти торжествовали свое земное превосходство.
Вообще взаимное понимание людей разных планет установилось легче, чем можно было ожидать.
Трудностей возникало едва ли больше, чем при объяснениях между собой представителей двух земных наций, разговаривающих на совершенно не родственных языках. Благодаря своей феноменальной памяти, Аванти быстро усваивал названия и выражения, — наиболее часто встречавшиеся в речи марсиан. Да и все скоро запомнили, что Солнце здесь называется Дуйс, а сама, красная планета — Раль.
Когда они добрались до кают-компании, Аванти счел Нужным угостить посетителей продуктами Земли. Он распорядился, чтобы на стол подали все, что было у них съедобного, и разлил в стаканы кианти. Марсиане брали круглые плоды и пробовали их с довольным видом, как бы узнавая знакомый вкус, а желтые апельсины вертели в руках, словно маленькие золотые солнца. Свежеоткупоренные консервы они только понюхали, попробовать же отказались с видимым отвращением. Особенно не понравились им омары и рыба.
