Андрей Морголь - Арсенал эволюции
Выдержав паузу, я вновь спросил:
— А днем не опасно? Рядом с лесом работать?
— Днем не очень, если вместе. Пачвары с волколаками не любят
солнца — чешутся очень. А остальные нечистые на опушку редко выходят.
— А ночью что? Я поначалу, как сюда попал, вон там, — я указал
пальцем в сторону места своего пришествия, — то совсем тихо было. А
потом, когда волколаков с испугу порубал, такая канитель началась…
— Да я не пойму — как ты вообще живой остался! — отозвался один из
дровосеков. — Слыхал, там ведь еще и леший неподалеку бродил?
— Точно, — подхватил другой, — и кикимора кричала. Пачвар, небось,
вокруг с пяток ходило.
— А волколаков? Волколаков-то аж двое было! Во времена настали! —
произнес увлеченно еще один дровосек, а потом задумался, поник головой
и грустно добавил: — Сожрут здесь нас всех.
— Посмотрим… — неуверенно возразил тот, с которым я начинал
разговор.
— Да ладно, засели дома ночью, дозорных поставили — чего бояться?
— не понял я.
— Не знаю. Много их стало, да. Очень много. Чувствую. — Крестьянин
поерзал, чтобы усесться поудобней. — Когда-нибудь наступит ночь — и
они всей сворой накинутся на Прилесье. Утром никто не проснется…
Повисла удручающая тишина. В сравнении с этими людьми даже ослик
Иа из мультика про Винни-Пуха казался отъявленным оптимистом. По мне,
так все выглядело вполне нормально. Подумаешь, гуляет в округе ночью
парочка кровожадных тварей. Так и у нас в спальном районе попробуй
сходи в ночник за хлебушком — таких экземпляров повстречаешь, что
волколаки пуделями покажутся.
— И что, сидеть тут да трястись, как нудисты на Чукотке? Только со
страху? — Я поднялся с места. — Веселей надо, мужики. Помирать — так с
музыкой, как говорится! Что ж вы себя хороните заранее? Поживите еще,
порадуйтесь, а придет смерть — умрите с улыбкой. Уж если чувствуете,
что дни сочтены, то хотя бы эти самые дни проживите так, чтобы не
жалеть о тех, которые у вас отобрали. — Окинув слушающих взглядом, я
глубоко вздохнул: — Пойду прогуляюсь.
Не знаю как крестьяне, но если бы мне в такой ситуации сказали
нечто подобное — я без раздумий послал бы оратора куда подальше. Тоже
мне подбодрил. Хотя, с другой стороны, мы с жителями Прилесья
находимся по одну сторону баррикад, и для местных я могу стать
наглядным примером здорового пофигизма.
Когда я сделал пару шагов по направлению к лесу, кто-то из мужиков
меня окликнул:
— Ты… Вы, это…. В лес, что ли?
— Да.
— Так там же… — попытался он меня о чем-то предупредить.
— Ай, знаю! — Я отмахнулся и побрел дальше.
Безмолвно скрывающаяся за стволами деревьев одинокая фигура,
возможно, и выглядела эффектно, правда, продолжать сей эффект дальше
нескольких десятков метров я даже не собирался. Лес изнутри оказался
достаточно стремным местом. У нас такой дремучести точно нигде не
встретишь.
Старые громадные сосны и ели, поросшие мутно-коричневым с
прозеленью мхом, прижимались настолько плотно друг к другу, что
солнечный свет сюда практически не проникал. Их толстые нижние ветви
неестественно выкручивались, изгибались в замысловатых направлениях,
образуя уродливые корявые сплетения над самой головой. Кучи зарослей,
буреломы и замшелые коряги делали чащу вовсе непроходимой. Кроме того,
в отличие от идеальной равнины на Поляне, здесь поросшие холмы и
овраги присутствовали в изобилии. Окружающее живо напоминало сказку,
только весьма унылую, угрюмую и мрачную.
Продираясь напролом сквозь заросли, я производил шума намного
больше, чем хор девочек, увидевших мышь, и уже начал жалеть, что
вообще сунулся в эти дебри. Как только Арлета умудряется здесь
охотиться?
Заметив неподалеку довольно чистый небольшой холмик, я решил
осмотреть с него близлежащие окрестности, а после сразу возвращаться
обратно. Правда, какие просторы оттуда можно увидеть — мне и в голову
не приходило.
Вскарабкавшись на естественное возвышение, я здорово запыхался и,
как оказалось, очень даже зря. Зачем, спрашивается, вообще поперся в
этот проклятый лес?! На вершине холма сидела огромная косматая туша
серого волка! Подобной встречи я никак не ожидал! Хищник смотрел прямо
на меня своими умными глазами, а я на него своими испуганными. Стало
невыносимо страшно! Шутка ли — громадина ростом с буйвола и размахом
челюсти больше, чем у пеликана размах крыльев. Но показывать своей
слабости нельзя. Именно этого и ждет волчара — привык на халяву
питаться.
Зверь встал на все четыре лапы. Мне упорно казалось, будто хищник
улыбается. Что ж, мы тоже улыбнемся, да еще и предупредим на всякий
случай:
— Я вооружен.
— Знаю.
Несмотря на то что здесь уже рассказывали о способностях волков
членораздельно разговаривать, все равно слышать речь косматого лесного
жителя было неожиданно.
— Голодный, небось? — решил я выяснить жизненно важный вопрос.
— Нет, не сейчас.
На душе немного полегчало, но каждый мускул по-прежнему пребывал в
напряжении, готовый моментально сместить тело с линии атаки врага.
— Ты не такой, как остальные людишки. Не так пахнешь.
Ну естественно! От других, скорее всего, солидно отдавало мочой
или еще чем похуже. Я-то, несмотря на страх, умудрился сдержать
сфинктеры.
— Да, я не местный.
— Слышал, ты убил двух волколаков.
— Они первыми напали.
— Похвально.
— Что именно?
— Что немного избавил наш лес от скверны.
— В смысле? — Я никак не мог понять, к чему клонит хищник.
— Исчадиям нет места среди нас.
— То есть вы не заодно?
— Мы вместе, но с разными целями.
— Туманно изъясняешься… товарищ. — Похоже было, что тамбовский
приятель сознательно чего-то не договаривает.
— Нам нужен человек. — Волк сделал шаг в мою сторону, но что-то
сверху привлекло его внимание. Зверь шумно втянул ноздрями воздух. —
Не сейчас. Чую, ветер говорит: мы еще встретимся.
