Николай Полунин - Роско планета Анджела
— Проведай и ты мать, Анджи, — сказала мама Сиэна, и Анджелка послушно отошла. Она знала, в какую сторону идти. Здесь где-то… «Парк, сын Уго, оружейник». «Атойя, дочь Асты». «Маленький Сим». «Веста…» Вот надпись. Анджелка, не в пример братьям, умеет читать и писать, и очень хорошо. Отец, и тот пишет хуже. И мама Сиэна. А молодая Дэна так и вовсе не умеет. «Этиль, дочь Эта, славная охотница». И знак, из которого видно, что покоящаяся здесь погибла в бою.
Анджелка осторожно вынула из-за пазухи чистую сложенную конвертом тряпицу. Развернула. Большой степной гребешок она сорвала и засушила еще летом, когда на редких проталинах появлялись их пурпурные соцветия. Все никак не могла собраться донести цветок сюда. От детства оставшаяся боязнь кладбища и всего, что с ним связано. Ждала случая, чтобы положить маме цветок. Кто же знал, что случай окажется таким? Немного таясь и оглядываясь на могилу Свана вдалеке, укрепила гребешок под надписью. Он ярко горел на снегу.
Вот удивительно, она подумала сейчас о себе — «осталось с детства». Выходит, детство кончилось. Выходит, так. Возле Свана остались стоять только Сиэна и Туния, которую женщина все обнимала за плечо. Анджелка застыла, остановив взгляд на ровном снегу под стеной, как будто можно было сквозь снег и лед различить черты лежащей там уже седьмой год матери. Некоторые разгребают окошечки в снегу, добираясь до ледяных блоков, чтобы посмотреть на лица, которые не трогает тление. Анджелка никогда так не делала. Тоже, наверное, из какого-то суеверного страха.
— Молодец, что не забываешь мать, Анджи, — шершавая ладонь Большого Карта провела по ее щеке. Анджелка потерлась и хотела ответить, но Большой К. уже повернулся к мужчинам, что подошли вместе с ним. Он продолжал начатый разговор.
— Да, Викас, охотники погибают часто, кто же с этим поспорит. Я скажу больше — охотники должны погибать, они созданы для этого. Потому я и не хотел, чтобы мои сыновья становились охотниками. Хотя бы старший… Но судьба распорядилась по-своему. И вот…
— К., мы сочувствуем твоему горю. Твое и Сиэны горе — это наше горе. Но мы пробивались через степь от Скайлы потому, что Мак, один из тех, кого ты посылал на поиски, пришел к нам и рассказывал странное.
— А, Мак Силач. Каменный дом, четверо детей — все девочки, пара верховых чап, оружие и сбруя с на бором из белого металла. Жены от него стонут — говорят, он с ними крут…
— Это его дело, как держать своих баб. Тебе твои вон совсем на голову сели. Отходил бы Сиэнку кнутовищем, хоть она и сестра мне.
— А ну-ка осади, Викас! Не тебе лезть. Чего сам-то холостой?
— Мужики, не о том речь. Большой К., мы шли, чтобы увидеть твоего мертвого сына. Мак говорил, это ни на что не похоже — что с ним произошло.
Анджелка почти не помнила их, дядю Викаса и дядю Нора. Она собралась уже отойти, чтобы не мешать старшим, но четвертый, очень высокий, перехватил ее и мягко поставил рядом с собой. Это был Ник Чагар. Он хранил молчание в беседе. Анджелка доверчиво встала с ним чуть поодаль отца и дядьев.
— Мы не хотим бередить тебе рану лишний раз, пойми, — продолжал дядя Нор. — Но мы действитель но хотели убедиться. Видишь ли, судя по тому, что говорил Мак… В общем, у нас тоже двое охотников по гибли примерно при таких обстоятельствах. То есть, я говорю, то, что от них осталось, было похоже.
— Если Мак не врет, — вставил Викас.
— Да, если Мак все правильно сказал. Не зверь и не лавина, а… непонятно что.
— Двое охотников осенью и буквально на прошлой неделе мать с дочерью. Понесло их среди ночи к брату на Хутора.
— Среди ночи? Так может — чапан?
— Карт, ты сам охотник. Разве чапан нападет без привады?
— Если голодный — нападет.
— Это был не чапан, — сказал дядя Викас, и Анджелке показалось, что он произнес это как-то странно.
— Мать и дочь, говоришь. Девочка маленькая?
— Взрослая, — сказал дядя Викас с тем же странным выражением и отвернулся.
— Там было так же, словно их опалило огнем, — сказал дядя Нор.
— Не знаю, — нахмурился отец. — Я описал вам все, как было. От мальчишек Раду вообще ничего не нашли. Даже обрывка тряпки.
— А что говорят дальше, — вдруг вмешался Ник Чагар, — в Меринде, в Хуторах, на дальних фермах? Там с таким не сталкивались?
— В том-то и дело, что поговаривают, будто и там… Но ты же знаешь фермеров, Чагар, из них слова клещами не вытянуть.
— Я не знаю фермеров. Я живу совсем в другой стороне.
— Тогда чего ты…
— Но слышать приходилось и мне. Это то, о чем я тебе говорил, Большой Карт, — повернулся Чагар к отцу.
— Не знаю, Ник, не знаю. Трудно все это понять, что ты говорил, но одно я знаю твердо: еще новой напасти нам только и не хватало.
— О чем вы?
— Да это так…
Анджелка оглянулась. Все покидали кладбище. Люди тянулись цепочкой к выходу из ущелья, куда уехали сани. Кажется, мама Сиэна села в них. Братья Анджелки, держащиеся плотной кучкой, спешили следом. Анджелка тоже не прочь была бы уйти, но ей очень интересен этот страшноватый разговор. После долгих расспросов Ника Чагара Анджелка отчетливо ощутила, что помимо простой и в общем-то ясной жизни, какую она знала прежде, рядом существует жизнь иная, неявная и не всякому известная. И она, Анджелка, в эту неявную и тревожную жизнь оказалась вовлечена. Случилось это с появлением, а потом уходом Роско.
«…Что же во мне такого особенного, Анджелка? Только то, что я прибыл с неба?»
«Даже если бы ты пришел из соседней деревни, в тебе и то было бы особенное, Роско. Ты не подумай, я сейчас правду говорю, не преувеличиваю. Понимаешь, я так просто чувствую про тебя».
«Самое удивительное, что и я про тебя, Анджелка, тоже»…
— Послушай, К., — дядя Викас обращался к отцу подчеркнуто неуважительно, — а что это за колдуна ты приветил в Городе? У нас только о нем и разговоров. Он вроде даже жил у тебя?
— Я смотрю, вы там в Скайле одни разговоры разговариваете. О том, о сем, соседям кости перемываете. Занялись бы своими делами. Снова вместо того, чтобы поставить стадо побольше на откорм, понадеялись на охоту. А если уйдут дикие под весну? У вас же по домам на десять дней запасов не наберется.
— Откуда ты знаешь? Откуда можешь знать?
— Да уж знаю, — хмуро буркнул отец. — Поменьше бы искали колдунов, побольше бы работали. Опять с протянутой рукой придете, так Город вам ничего не даст. Вас предупреждали в прошлом году.
— Большой Вол — еще не весь Город.
— Вол? Кто такой, я не знаю. О ком ты так сказал, Викас? Карт Анджел проговорил это очень смиренно и тихо, и Анджелка взглянула на него с неподдельной тревогой.
