Эдмунд Купер - Далёкий закат
Шон Ху, казалось, несколько успокоился, и теперь уже говорил свободнее, чем вначале.
- Господин, - продолжал он, - понемногу стало казаться, что у байани больше ненависти, чем любви. И еще много-много страха. Стало опасно в одиночку выходить за ворота, поля зарастали сорняками. Охотники нашли себе новое ремесло - охотиться на людей. Женщины молились, чтобы их утроба не приносила плода, ибо боялись счесть пальцы на руках новорожденных. Мало кто доживал до седин. И постепенно народ байани стал вымирать - людей гибло больше, чем рождалось. Стало ясно, что Орури недоволен, и если он не улыбнется снова, то народ байани исчезнет.
- И все это, - вздохнул Пол, - из-за количества пальцев у людей на руках...
- Все это, - повторил Шон Ху, - из-за количества пальцев у людей на руках... И тут, господин, появился выход. Его нашел первый оракул, постившийся и чуть не умерший с голоду. Его устами говорил Орури. Он изрек:
- Явится среди вас человек, кто сейчас бессилен, но чья власть будет абсолютной. А так как ни один человек не может нести бремя такой власти, он станет как император. А так как никто не живет вечно, он станет как бог. Каждый год император должен умереть, дабы бог смог воскреснуть.
Все это слышали жрецы Орури, и слова эти показались им благом. Тогда они подошли к оракулу и спросили:
- В этом наше спасение. Скажи, как мы узнаем того, кто примет облик бога?
На что оракул ответил:
- Вы не увидите его лица. Вы увидите его клюв. Вы не увидите его рук. Вы увидите его оперение. И еще вы услышите крик птицы, которой никогда не было.
Полу Мэрлоу эта история показалась удивительно интересной. И не только потому, что она объяснила многое, чего он раньше не понимал, но и из-за ее странного сходства с некоторыми земными преданиями.
- И как же нашли первого бога-императора? - спросил он.
- Жрецы не поняли оракула, а больше он ничего не сказал. Но вот что произошло много дней спустя. Жрец Ордена Слепых (тогда они еще не носили клобуков, им только предстояло взглянуть на лицо Орури) шел к полям каппы и увидел огромную птицу с блестящим, переливающимся оперением. Птица громко кричала. Так созывают друг друга на добычу птицы миланил - они хоть и хищные, но вполне съедобные... Но у этой птицы, господин, были человеческие ноги. Бедный охотник по имени Энка Нэ пытался таким способом поймать добычу.
- Значит, это и был первый бог-император...
- Да, господин, Энка Нэ стал первым богом-императором. Ведь он обладал мудростью Орури. В день, когда его вывели к народу, он собрал вокруг себя охотников. В первый и последний раз он снял перед байани свой плюмаж и протянул им свои руки. Все увидели, что на одной руке у него четыре пальца, а на другой - пять. И Энка Нэ громким голосом сказал:
- Следует положить конец смертям. Следует положить конец уничтожению. Следует также, чтобы руки у одного человека были как и у его брата. Никто не может добавить себе пальцев. Значит, давайте возрадуемся, что их можно уменьшить.
Он протянул свою правую руку охотникам и приказал отрубить на ней мизинец. И сказал народу:
- Пусть у всех, кто хочет остаться на этой земле, будет столько же пальцев на руках, сколько у меня. Счастливы те, чьи руки уже похожи на мои. Трижды счастливы те, кто может принести в жертву Орури часть своей плоти. Да будут прокляты те, кто откажется это сделать. Пусть они уходят с нашей земли, ибо не может у нас быть с ними мира...
Так сказал Энка Нэ. И многие люди протянули свои руки охотникам. Но были и недовольные. И снова началось кровопролитие. Под конец тех, кто не подчинился Энка Нэ, либо убили, либо прогнали прочь.
Светало. Кончалась последняя вахта. Первые лучи солнца озарили верхушки деревьев. Пол потянулся, встал. Внезапно он почувствовал, что весьма доволен собой. Он знал, что нашел-таки недостающее звено у мучившей его загадки.
- Это очень поучительная история, - подумав, сказал он.
- Но это и очень страшная история, - сказал Шон Ху. - Я рассказал ее один раз; больше мне нельзя ее рассказывать. Как вы и сами знаете, тень пальцев еще лежит на Байа Нор. Столько лет прошло, а все льется кровь. Бог-император всегда не любил тех, кто слишком много об этом знает. Не любит он и тех, кто вопреки желанию Орури имеет на руках слишком много пальцев.
Шон Ху потянулся и тоже встал.
- Понимаю... Шон Ху, я благодарен тебе за рассказ. Теперь давай поговорим о локхали.
- Здесь неподалеку есть деревня локхали, - сказал охотник. - Одна из самых больших. Всего несколько часов по реке. К счастью, мы можем оставить Влагу Орури и обойти ее лесом.
- А у локхали есть баржи?
- Да, господин, есть. Но их баржи маленькие и неуклюжие. Локхали боятся воды. Плавают они только в самом крайнем случае.
- Но тогда, выходит, проще проплыть мимо деревни по реке, чем обойти ее по лесу?
- Может, и так, господин. Может, и так... но люди предпочитают не встречаться с локхали.
- И, однако, мы проплывем мимо деревни... Мне кажется, я знаю, почему байани и локхали столько лег ненавидят и боятся друг друга. Слово "локхали" значит проклятый, отверженный, не так ли?
- Это так, господин.
- И локхали, - неумолимо продолжал Пол, - не считают зазорным иметь по пять пальцев на каждой руке... Мне кажется, Шон Ху, что локхали и байани когда-то были братьями...
30
По сравнению с городом Байа Нор деревня локхали являла собой жалкое зрелище. Пол заметил не больше десятка каменных зданий. Возможно, в них располагались храмы. Все остальные строения, некоторые весьма солидного размера, были построены из глиняных кирпичей, дерева и камыша. Многие кирпичи были украшены кусочками камня, судя по всему, вдавленного в них при сушке.
Все это Пол заметил, проплывая мимо деревни. Охотники провели баржу вдоль дальнего берега, вне досягаемости стрел и копий дикарей.
Вообще-то, судя по размерам, это была не деревня, а настоящий город: домов, пусть и примитивных, было очень много, и располагались они не как попало, а в некоторой симметрии.
Солнце поднялось уже довольно высоко, и множество локхали вышли на берег реки, в том числе и несколько десятков женщин - моющих посуду, стирающих, чистящих рыбу и овощи и даже купающих детей. И все это на небольшом пятачке перед деревней. Заметив приближавшуюся баржу, женщины в панике повыскакивали из воды. На их вопли из города примчалась целая толпа, включая воинов и охотников. Некоторые, потрясая оружием, оглашали воздух воинственными криками. Впрочем, никто не захотел воспользоваться неустойчивыми на вид маленькими каноэ, лежавшими на берегу.
Пол прекрасно понимал, что узнать здесь что-либо о судьбе экипажа "Глории Мунди" у него нет ни малейшей надежды. Отличить землянина от локхали, особенно если они одинаково одеты, практически невозможно. Сам он давным-давно одевался как байани, Пол не сомневался, что если кто из команды и живет в этой деревне, то они, наверняка, щеголяют в скудных одеяниях локхали.
