Роберт Шекли - «Если», 1999 № 09
— Этот человек почитался бы великим музыкантом в любом мире, — горько сказал Форзон.
Ультман прибавил шаг. В этой части города почти не было таверн, и лишь время от времени в случайном окне светился тусклый огонек. Форзон слепо следовал за агентом по переплетению темных туннелей и улиц, размышляя, сумел бы он самостоятельно добраться до погреба с клубнями. Без света все вокруг казалось чужим и незнакомым, и прошло немало времени, прежде чем Форзон сообразил, что так оно и есть.
— Кажется, мы идем другой дорогой?
— Да, — коротко ответил Ультман не оборачиваясь. Вскоре они вышли к открытой площадке, от которой разбегалось несколько улиц; на одной из них вдали виднелся факел таверны. Агент резко остановился и вполголоса спросил, указывая на противоположное здание:
— Видишь вон то окно?
Форзон добросовестно вгляделся в темноту.
— По правде говоря…
— Днем там стоит горшок с цветами. А ночью горит свеча.
— Но там нет никакого света! — изумился Форзон.
— Вот и я так думаю, — резюмировал Ультман и быстро зашагал вперед. Поспешая за ним, Форзон отметил, что теперь агент то и дело оглядывается.
— Это уже третье окно, где должен гореть свет, но не горит, — неожиданно сказал тот. — Выходит, у Команды Б крупные неприятности.
— Понятно. Что мы должны делать?
— Пока не знаю.
Они отшагали порядочное расстояние, придерживаясь самых темных улиц, и Форзон поймал себя на том, что и сам постоянно оглядывается. Наконец Ультман остановился у какой-то таверны, быстро снял плащ, повесил его на левую руку и вышел в яркое пятно света под факелом. Почти мгновенно дверь таверны отворилась, и вверх по пандусу заковыляла старуха в изрядно выцветшем плаще. Бросив пристальный взгляд на Форзона, она обменялась с агентом несколькими неразборчивыми репликами, еще раз оглядела его компаньона и тихо, но отчетливо произнесла:
— БУРЯ НОМЕР ТРИ.
Старуха скрылась за ближайшим углом, а Ультман с Форзоном зашагали в противоположном направлении. Этот переход оказался еще более долгим и утомительным, но в конце концов агент указал на явно третьесортную таверну, и они спустились вниз по неровному земляному пандусу.
Немногочисленные посетители обозрели их с равнодушием и вернулись к своим делам. Ультман выбрал столик в углу и выложил несколько монет. Упитанный наливальщик тут же подошел к ним, чтобы наполнить склянки, и вполголоса сообщил:
— Здесь шмонали по-черному, но ничего не нашли.
— Помощь нужна? — шепотом осведомился Ультман.
— Нет, пока моя группа чиста. Когда закончите, сразу поднимайтесь наверх. Вас ищут по всему городу.
— Джо отличный парень, — заметил Ультман, когда наливальщик отошел. — Да ты пей пиво, пей… — Он с удовольствием опорожнил кружку. — И старушенция тоже недурна. Ты узнал ее?
Форзон наполнил свою кружку, отхлебнул и поспешно прикрыл рукой гримасу отвращения.
— А что, я должен был ее узнать?
— Я думал, вы знакомы. Это Энн Кори, наша специалистка по пожилым дамам. Знаешь ли, при дворе короля Роввы довольно опасно быть молодой и красивой… Да ты пиво-то пей, не забывай!
Форзон последовал совету, размышляя, нет ли случаем в уставе полевых агентов специального параграфа о стоицизме. Спокойно пить пиво в таверне, когда твоя жизнь под угрозой! Он посмотрел на Ультмана с новым уважением, а тот, взглянув на опустевшую склянку, выложил на стол еще несколько монет. Для нервов Форзона это было уже слишком.
К счастью, Ультман не стал заказывать третьей. Когда они поднялись, все присутствующие безразлично проводили их глазами до самой двери. Поднявшись по пандусу, они вышли на улицу и вновь вошли в дом через парадную дверь. Агент, дежуривший в прихожей, при виде Ультмана радостно улыбнулся, потряс ему руку и кивком указал на лестницу, ведущую на второй этаж.
Наверху они обнаружили пожилого мужчину в поношенной одежде, который расположился за столом с кружкой и кувшином вина. Незнакомец изучил Форзона острым взглядом из-под линз, искусно имитирующих старческую катаракту, и сказал:
— Садитесь, инспектор, и будьте как дома.
— Что, очень плохо? — взволнованно спросил Ханс.
— Твоя группа провалилась. Целиком и полностью. В твоем доме засада, но мы успели перекрыть все подходы.
— Я всегда страхуюсь, — сухо заметил агент.
Старик пожал плечами.
— О тебе мы, честно говоря, не беспокоились. А насколько все это плохо… Командир уже на пути в Курру, а это значит, что хуже вряд ли бывает.
— Поль? Но каким образом?..
— По воздуху, дорогой, — ласково улыбнулся старик. — Ты же знаешь Леблана, он никогда не полетит в глубь материка, даже ночью… не будь уже слишком поздно, чтобы это имело хоть какое-нибудь значение. Объяснение тут может быть лишь одно: наш официальный координатор в конце концов доигрался и взорвал планету. Все, что мы в состоянии сделать, — это вытащить отсюда всех и каждого, и как можно скорее.
Глава 8
Старик взглянул на Форзона.
— Прошу прощения, я не представился. Сев Роунер, Б-318, Гурнил. По-моему, инспектор, вам необходимо выпить. — Он поднял кувшин твердой рукой и наполнил чистую кружку с точностью, не соответствующей его очевидной дряхлости и слепоте.
— Не надо, — слабо запротестовал Форзон. — Я только что пил пиво.
— А вы попробуйте. Такого вам не подадут ни в одной таверне.
Форзон неохотно пригубил. Глаза его удивленно расширились, и он поспешно сделал большой глоток.
— О боги, что это?
— Запретный эликсир, — ухмыльнулся Роунер. — То есть виски, выгнанное из семян вулльна. Это такое дерево, и любому жителю Курра обеспечено путешествие в деревню одноруких, если королевские шпики обнаружат хотя бы росток вулльна в его саду или огороде.
— А что, собственно, король имеет против виски?
— Абсолютно ничего. У Роввы такие погреба, что любой мир в этом секторе галактики может помереть от черной зависти. Он просто против того, чтобы его подданные потребляли сей божественный напиток. Полагаю, король заботится о сохранении народа в трезвом и работоспособном состоянии. А может, желает выпить все сам, до последней капли.
Форзон еще раз блаженно приложился к кружке.
— Вы говорите, это запретный эликсир… И вы не можете поднять народ на революцию?!
— Деревья вулльна крайне редки. Рядовой гражданин не смог бы позволить себе виски в любом случае.
— Так почему бы их не размножить?
— Требуется не менее сорока лет, чтобы вулльн вступил в стадию плодоношения.
