Фрэнк Херберт - Создатели богов
Хриплый шепот прорезал тишину:
— Обрети веру, мой ученик.
С трудом удерживаясь от безумного желания броситься назад к стене, где недавно была дверь, заколотить в нее, разбивая в кровь руки, Орн почувствовал, как его обожгло дыханием опасности. Смерть притаилась в движении. Назад пути нет.
Высоко под потолком возникло, закручиваясь спиралью, туманное свечение. Свет? Нет, оно не совсем подходило под определение света.
Он вытянул вперед руку, прикрывая глаза. На фоне туманного свечения виднелись только ее контуры. Облако не испускало света во внутрь кельи. Давление нарастало с каждым ударом сердца.
«Темнеет, когда я начинаю сомневаться, — углубился в размышления Орн. — Может быть, молочно-белый свет означает нечто противоположное мраку?»
Не отбрасывающее тени свечение, но более тусклое, чем прежде, разлилось по келье. Под потолком, где только что извивалась туманная спираль, заклубилось черное облако. Облако — чернее глубины самого Космоса.
Орн замер, встревоженный. Мрак вернулся. Вновь, извиваясь спиралью, возникло туманное свечение. Предчувствие беды забилось внутри, стремясь с криком прорваться наружу. Он закрыл глаза, преодолевая страх и сосредоточиваясь. Ощущение опасности уменьшилось. Орн приоткрыл глаза.
Страх!
Призрачное свечение, извиваясь, опустилось ниже. Закрыть глаза! Страх отступил.
«Темнота равна страху, — продолжал размышлять Орн. — Она возникает всякий раз, когда я начинаю сомневаться и бояться».
Он вздохнул несколько раз, успокаиваясь, вновь сосредоточился на внутренних ощущениях.
«Вера? Что это должно означать? Страх притягивает мрак. Что они хотят от меня? Я существую. Довольно этого». Он заставил себя открыть глаза и уставился в черноту кельи.
Пугающее свечение опустилось еще ниже, заворачиваясь кольцами.
«Даже в кромешной тьме видно свечение. Что это — свет? Нет, он не освещает, не позволяет увидеть. Это антисвет!»
Орн вспомнил детство. Темноту в своей спальне. Лунные тени, превращающиеся в чудовищ. Он зажмурил глаза, испуганный, что увидит такое, чего не вынесет его рассудок.
Лжесвет.
Орн вновь поглядел на извивающееся свечение.
«Лжесвет и обманутая вера? Не это ли они хотят сказать?» Свечение начало заворачиваться вовнутрь. «Означает ли мрак отсутствие веры?» Замигав, облако растаяло. «Достаточно ли веры в свое существование?»
Келья оставалась темной, пугающей. Он ощущал холодную сырость камня.
Внезапно в кромешном мраке послышались вызывающие дрожь звуки. Шипение и шорох ползущей твари, царапанье когтей и стоны. Облекая звуки в животные формы, воображение рисовало ядовитых ящериц и сплетенных в клубок змей, невообразимых чудищ и клыкастых тварей, пришедших из кошмаров.
Мир растворился, превратившись во вселенское зло. Орн тонул, захлебывался в океане пришедшей ненависти.
Хриплый шепот змеей проскользнул в черноте кельи.
— У тебя открыты глаза, Орн?
Его губы задрожали от усилия выдавить ответ.
— Да.
— Что ты видишь?
В зловещем красном свете он вдруг разглядел скрюченное тело Бакриша с перекошенным от боли лицом.
— Что ты видишь? — требовательно повторил Бакриш.
— Тебя. Я вижу тебя в огне ада.
— Преисподня Махмуда?
— Да… Но почему я вижу это?
— Ты не хочешь света, Орн?! — В голосе Бакриша звучал неподдельный ужас.
— Почему я вижу тебя в аду, Бакриш?
— Умоляю тебя, Орн! Выбери свет. Обрети веру!
— Но почему я увидел тебя…
Орн замолчал, пораженный новыми ощущениями. Что-то вторглось в сознание, оценивая его мысли, изучая каждое не произнесенное тайное желание, взвешивая, словно на ладони, его душу.
Появилась странная уверенность: стоит пожелать — и Бакриш окажется в бездне преисподни Махмуда. Стоит только пожелать…
«А почему бы и нет? — спросил он себя, и тут же — зачем? Кто он, принявший такое решение? Чем Бакриш вызвал страшный гнев Махмуда? Разве один Бакриш повинен в заговоре против Р — У? Бакриш — ничто, священник. А Аббат Гальмирах…»
Стоны и причитания наполнили келью. Язык пламени лизнул темноту над Орном, отбрасывая кровавые отблески на стены. Предчувствие непоправимого сдавило внутренности.
На кого направлена фанатичная ненависть Махмуда?
Если желание высказано, оно поразит одну жертву? А что станется с тем, кто пожелал его? Возможен ли ответный удар?
«Присоединюсь ли я к Аббату в Преисподне?»
Осознание способности сотворить страшную, дьявольскую вещь переполняло душу. Он может ввергнуть живое существо, человека в вечный ад. Кого и зачем?
Обладание страшной силой дает ли право пользоваться ею? Существо его напряглось, восставая против минутного желания сделать это.
«Человек не заслуживает такой страшной участи».
«Я существую. Довольно этого. Должен ли я страшиться самого себя?»
Языки пламени исчезли. Огонь покинул келью, наполненную страшными шорохами и шипением.
Орн почувствовал, как напряжены его пальцы, впившиеся ногтями в пол. Мысль пронзила его. Когти! Он оторвал руки от пола, засмеявшись, когда прекратился царапающий звук. Он расслабил напряженные, судорожно подрагивающие ноги — шорох исчез.
Осталось шипение.
Он громко захохотал. Только сейчас он осознал: это воздух с трудом прорывается сквозь стиснутые зубы. Свет!
Ослепительный, бриллиантовый свет разлился по келье.
Каприз — и темнота вернулась. Теплая, уютная тишина.
Орн улыбнулся. Пси-машина реагировала на его тайные, сокровенные желания, те желания, которые заглушались сомневающимся сознанием, те желания, в которые он верил.
«Я существую».
Сначала он выбрал свет, потом — темноту. Игнорируя предупреждение Бакриша, Орн поднялся на ноги. Лежа на спине легче понять образы, нарисованные воображением. Он снова улыбнулся.
— Бакриш, открой, — позвал он.
Пси-зонд вошел в сознание, медленно, тяжеловесно. Он узнал Бакриша.
— Видишь, я обрел веру. Открой.
— Сделай это сам.
— Покажи мне, Бакриш, — пожелал Орн.
В щель ворвался свет, веером раскрываясь в темноте. Шуршанье песка заполнило келью. Вся стена отошла в сторону.
Орн посмотрел на темную фигуру Бакриша, очерченную светом.
Инд сделал шаг вперед и, вздрогнув, остановился, увидев стоящего в темноте Орна.
— Ты не выбрал Свет, Орн?
— Нет.
— Но ты встал, не испугавшись моего предупреждения. Ты понял суть эксперимента.
— Да, — согласился Орн. — Пси-машина выполняет мои неосознанные желания. Вера — это и есть неосознанное желание.
