Эндрю Свонн - Кровавый рассвет
Эйнджел покачала головой и осела на диван. Значит, это не паранойя. Она в самом деле куда-то влипла по самое некуда. Ей хотелось только одного — точно знать, что это было.
— Что случилось? — спросила Лей.
— До обеда меня здесь не было. И не я взяла эти чертовы фотографии. Уходя, я выключила видеоком, чтобы отсекать все поступающие звонки. Я не включала его.
— Ты сказала, что детектив Уайт…
— Хочешь сказать, он ушел, а потом возвратился назад? Постой, ты же сказала, что стоял запах дезинфекции?
— Да…
— Кто-то попытался сбить свой запах? Какой-нибудь коп?
Эйнджел вспомнила искусственный запах сосны, который уловила в тот вечер, когда они вернулись из дома Байрона. Кто-то побывал в их жилище дважды. От этой мысли она содрогнулась.
Они вызвали полицию. Коп прибыл во вторник, после ланча. Прибыл один. На этот раз было все не так, как после погрома в доме Байрона. От несвойственной им почтительности, которую полицейские проявляли в прошлый раз, как будто не осталось и следа. Эйнджел потребовался целый час, чтобы ее жалоба была принята, а копу — одному жалкому полицейскому в униформе с видиком в руках — целых двенадцать часов, чтобы прибыть на вызов.
По всей видимости, ее имя больше не стояло одним из первых в списке особо важных персон.
Нельзя было сказать, чтобы полицейский, явившийся на место, был так уж плох. Он жевал резинку и снимал все на видео. Рот его ни на минуту не закрывался. Он трепался о том, что Чайнатаун и Тендерлойн находятся у кодов под особым контролем; о «Рыцарях человечества», которых именовал необритоголовыми; об отце Альваресе де Коллор, к которому у него было двоякое отношение, поскольку он сам католик, о предвыборной борьбе за пост президента, в которую вступила Сильвия Харпер.
Но ни разу этот чересчур хорошо информированный коп не упомянул имя Байрона Дорсета и его безвременную кончину.
Полицейскому понадобился час, чтобы отснять всю квартиру и еще пятнадцать минут, чтобы записать ее заявление. Уходя, он наткнулся на стоящего в дверях детектива Анаку.
— Можно войти?
Эйнджел пожала плечами.
— Ваш напарник не спрашивал у нас разрешения.
Анака прошел в комнату. От него пахло грязью и потом. Костюм его выглядел еще более помятым, чем обычно.
— Прошу прощения за Уайта.
Он вздохнул и рухнул на диван.
— Прошу вас, присаживайтесь, — несколько запоздало сказала Эйнджел и поспешно убрала карточки со стола.
Анака подался вперед и потер виски. Эйнджел ходила по комнате и торопливо наводила порядок. Она раздвинула автоматические шторы, и в комнату хлынул поток солнечного света. Грозовой фронт наконец сменился ясной погодой. Все это время Анака хранил молчание.
Когда в ожидании прошло еще десять минут, Эйнджел наконец не выдержала:
— Ну что? Вы кажется, собирались поговорить со мной, ну так я жду. Говорите.
— Сказать мне особенно нечего… — произнес Анака и уставился в потолок. — Они временно отстранили меня от дел…
Эйнджел разинула рот, потом закрыла его и снова открыла, словно собиралась что-то сказать. Она вовсе не собиралась ошарашить его вопросом, который вертелся на языке. «Тогда зачем вы здесь?» Вместо этого она спросила:
— Что случилось?
— … на четыре с лишним месяца для поправки здоровья и отдыха. Говорят, что я перетрудился.
Анака дрожащей рукой повел по своим черным волосам. Даже его аккуратно подстриженные усы выглядели какими-то растрепанными.
— Конечно, я и впрямь очень уж выкладывался на работе. За все эти годы не пропустил ни единого дня…
— Мне так жаль…
Чувство неловкости, испытываемое Эйнджел, усиливалось. Она не привыкла утешать совершенно посторонних для нее людей. Тем более копов. Что, черт бы его подрал, он ждет от нее?
— Теперь остается только ждать. Я в самом деле как бельмо в глазу. Я все время роюсь там, где меня не ждут. — Анака покачал головой. — Людям в отделе нужен был какой-нибудь благовидный предлог, чтобы только убрать меня с патрулирования. В муниципалитете давно подкапывались под меня, выжидая удобного случая.
Эйнджел никогда не симпатизировала людям, которые говорили, что кто-то подкапывается под них. Ей всегда казалось, что человек, говорящий такое, считает себя на голову выше остальных.
«Давай, — подумала она, — скажи что-нибудь. Хоть вы и стояли по разные стороны баррикады, теперь оказались в одной упряжке и может статься, что вас переедет одно и то же колесо».
После продолжительной паузы Анака поднял голову и спросил:
— У вас найдется что-нибудь выпить?
Ей отчаянно хотелось выпроводить Анаку из дома, для этого, по ее мнению, наступил удобный момент.
— Очень сожалею, но нам некогда было сходить в магазин.
— О-о-о, — протянул Анака, но даже не пошевелился.
Тогда Эйнджел сама подошла к нему и схватила за локоть.
— Почему бы нам не пойти куда-нибудь и не взять какую-нибудь выпивку?
Де Гармо выдал ей одну кредитную карточку с магнитным шифром, по которой она могла получить пятьдесят тысяч долларов. Эйнджел решила, что не много потеряет, если израсходует небольшую сумму на Анаку, лишь бы только избавиться от его присутствия.
ГЛАВА 11
Эйнджел повела Анаку в какой-то безымянный бар, что расположился как раз на границе между Хейт Эсбери и Джапантауном. Темное, пропахшее мускусом помещение не слишком жаловало клиентов-моро, но во всяком случае принимало их.
Эйнджел и Анака заняли столик недалеко от входа. Эйнджел грызла хрустящие подсоленные крендельки, а Анака, прикончив уже не одну банку пива, продолжал заказывать все новые. Впервые в жизни Эйнджел не знала, что сказать.
— Не слишком далеко я продвинулся, — говорил Анака. — Сначала Граф умирает от компьютерной ошибки. Затем, после поверхностной аутопсии, исчезает доктор Эллис и, наконец, — опять же из-за компьютерной ошибки — тело лиса кремируют.
Анака покачал головой.
Эйнджел продолжала молча грызть крендельки, подумывая о том, чтобы взять чего-нибудь более существенного, чтобы расслабиться. Взгляд Анаки был устремлен на стол, казалось, он что-то пристально рассматривал там над парящей возле столешницы голограммой меню.
— Два компьютерных глюка следуют один за другим в двух разных больницах, а? Вследствие одного погибает подозреваемый, второй уничтожает тело жертвы. Это уже слишком. Чико и Дуэйн признают себя виновными в совершении нападения.
— Плюньте вы на это. Черт, как ваше имя?
— Коуб. — Анака с явным облегчением оторвал взгляд от крышки стола. — Кому, как не вам понять меня?
