Юрий Кудрявцев - Три круга Достоевского
К тому же работодатели, квартиродатели и прочие-датели не обязательно по уровню образования и воспитания выше исполнителей. Обеспеченность материальная заменяет им духовную необеспеченность. Дает им возможность казаться духовно богатыми. Недаром в этом обществе сапоги нужны не столько по своему прямому назначению, сколько «для поддержания чести и доброго имени» [1, 76]. Были бы сапоги, имя и честь обеспечены. Не случайно в этом обществе бедные более всего боятся показаться такими, как есть. «Оно, знаете ли, родная моя, чаю не пить как-то стыдно, здесь все народ достаточный, так и стыдно. Ради чужих и пьешь его, Варенька, для вида, для тона; а по мне все равно, я не прихотлив» [1, .17]. Это говорит Макар Девушкин.
По той же причине, из боязни показаться хуже других, совершает откровенно неразумные поступки Голядкин: он отбирает в магазине дорогие покупки, обещая прислать за ними, хотя и знает, что не пришлет — платить нечем.
Надо заметить, что Достоевский изображает здесь не дно общества, а какое-то преддно, не низы, а преднизы. Его герои имеют своих Марф, Петрушек, Фальдони, Матрен. И хотя эти петрушки часто помыкают своим «барином», но их жизнь не легче. Зачем же «барин» держит при себе петрушку? Все от той же амбиции — что скажут? Жизнь дна Достоевский не показал, на изобразил преддно так впечатляюще, что, кажется, ниже и нет ничего, никакого дна.
Мытарства героев Достоевского — не по заслугам. Людет они добрые, незлобивые, чистые, легковерные. И как таковые, становятся жертвами. Показательна начальная сцена в «Слабом сердце». Один герой подзывает другого, и когда тот, не подозревая подвоха, подходит, то хватает его и затевает борьбу, которая в данной ситуации совсем не нужна второму. Первый замечает при этом: «Зачем ты такой легковерный, что в руки даешься?» [12, 17]. Первый не хищник, зла второму он не хочет. Но он хорошо отразил нравы общества, где легковерие опасно для имеющего его. А это уже социальное.
Невзгоды Горшкова и его семьи в «Бедных людях» в основном оттого, что он «чиновник без места» — несколько лет не имеет работы. Именно социальными причинами можно объяснить предполагаемое облегчение родителей при смерти их ребенка — самого дорогого, что у родителей есть. «Мать не плачет, но такая грустная, бедная. Им, может быть, и легче, что вот уж одик с плеч долой; а у них еще двое осталось, трудной да девочка маленькая, так лет шести будет с небольшим. Что за приятность, в самом деле, видеть, что вот-де страдает ребенок, да еще детище родное, а ему и помочь даже нечем!» [1, 50]. Общество, где любящие детей родители испытывают облегчение при их смерти, явно ненормальное общество.
Бесперспективность жизни толкает к алкоголю Макара Девушкина. Причина очевидно социальная.
Даже некоторые психологические черты человека Достоевский обосновывает его социальным положением. Вот он устами Макара высказывает выношенную и повторенную в эпистолярном наследии мысль: «Бедные люди капризны, — это уже так от природы устроено. Я это и прежде чувствовал, а теперь еще больше почувствовал. Он, бедный-то человек, он взыскателен; он и на свет-то божий иначе смотрит, и на каждого прохожего косо глядит, да вокруг себя смущенным взором поводит, да прислушивается к каждому слову, — дескать, не про него ли там что говорят?» [1,68].
Хотя тут герой и ссылается на природу, но это социальная природа, ибо таким является не человек вообще, а бедный человек. Такая психология, в частности, у Голядкина, сердце которого имело «привычку биться на всех чужих лестницах» [1, 113]. Одним штрихом, между прочим, определено и место человека в обществе.
Несчастная судьба женщины тоже имеет во многом социальное объяснение. Так, героиню «Бедных людей» выдают замуж за нелюбимого человека, пользуясь ее необеспеченностью. В «Елке и свадьбе» пожилой герой подбирает невесту — ребенка с большим состоянием. В перспективе — два «случайных семейства». Одно от бедности, другое от богатства. Но оба от денег как фактора явно социального.
Роль денег в обществе, как следует из произведений Достоевского, огромна. Первая суета вокруг денег — в «Господине Прохарчине», после смерти героя. Первая, но не последняя. Отдельные герои будут считать, что деньги, обеспеченность дают все, в том числе и счастье. Автор убежден в обратном. Он позволил Неточке пройти через бедные и богатые семьи — счастья не было нигде.
Два полюса жизни обозначены уже в первом произведении Достоевского: Фонтанка как символ серого и сирого и Гороховая как символ богатства и блеска. Полюсы взаимодействуют и порождают многие социальные проблемы.
Казалось бы, что можно найти социального в насмешках окружающих над Ползунковым? Мало ли кто над кем смеется. Но социальное тут есть. Оно не только в том, что материально необеспеченный постоянно просит взаймы и играет роль шута. Социальное здесь — в извращении в обществе понятий, ценностей. Смеются над словами героя, что он не брал взяток. И не потому смеются, что герой элементарное ставит себе в заслугу. Смеются потому, что, с их точки зрения, Ползунков не дорос до взятки. Социальная иерархия.
В досибирский период жизни Достоевский мало касался проблем государства, его институтов. В частности, суда. Возможно, потому, что не имел непосредственных столкновений с этим институтом. Несправедливость этого института показана лишь через долгую волокиту по делу Горшкова. Но в конечном счете суд героя оправдал.
Почти во всех произведениях существует служебная зависимость героев. Исполнители зависимы от других. Служба не приносит им радости. Небольшой, но важный штрих. Макар одному и тому же адресату в один и тот же день пишет два письма. До работы — тон розовый. После — тон мрачный. Конечно, возможны разные причины этого явления, автор их не называет. А потому и службу сбрасывать со счета не следует.
В «Двойнике» дана строгая иерархия людей служащих: титулярный советник (Голядкин), статский советник (Берендеев), коллежский советник (Андрей Филиппович). Место каждого строго определено, независимо от их внутреннего мира. Очень ярка обнажено это в одной сцене. Его превосходительство, Андрей Филиппович, ждет карету, остановившись на лестнице, внизу. Остановились и идущие вслед за ним — кто где шел. Замерла лестница, застыла, окостенела. Сам разговаривает и улыбается. «Немного поодаль от двух советников и Андрея Филипповича стоял Антон Антонович Сеточкин и кое-кто из других чиновников, которые весьма улыбались, видя, что его превосходительство изволит шутить и смеяться. Столпившиеся наверху лестницы чиновники тоже улыбались и ждали, покамест его превосходительство опять засмеются» [1, 199].
