Брайан Олдисс - Лето Гелликонии
Четыре планеты, обращающиеся вокруг звезды класса G, называющейся Беталикс, являлись величайшим открытием, сделанным землянами со времен начала эры межзвездных полетов. Межзвездные экспедиции — «завоевания космоса», как называли это когда-то молодые и еще мало что знающие о Вселенной люди — организовывались с широчайшим размахом. На поддержку этих исследований уходили, разумеется, огромные средства, и очень скоро эти расходы подорвали земную экономику. И все равно, только когда межзвездные экспедиции окончательно доказали свою бесперспективность, от них, скрепя сердце, наконец отказались.
И все же некий результат, хотя и далекий от ожидаемого, был достигнут. Бесплодные усилия изменили человечество в духовном смысле. Более глубоко и точно поняв свое место на шкале ценностей Вселенной, люди освободились от неуверенности, что позволило им трезво оценить свои запросы, и система глобального производства стала более управляемой и соответственно эффективной. Кроме того, с тех пор как выяснилось, что из миллионов планет только на Земле смогла зародиться разумная жизнь, человеческие отношения поднялись на новый уровень и стали великой ценностью, почти святыней.
Пустота и бесплодность Вселенной была настолько абсолютной, что в это с трудом верилось. Органическая жизнь, даже самая примитивная, встречалась весьма редко. Кстати, именно эта пустота в большой степени породила у землян отвращение к межзвездным полетам. Однако к тому времени, когда, казалось, все надежды были утрачены, одна из дальних экспедиций внезапно сообщила, что в двойной системе Фреир — Беталикс обнаружена разумная органическая жизнь.
«Бог создал Землю за семь дней. С тех пор он долго бездельничал. И только на старости лет, опомнившись или просто решив поразмяться, он создал Гелликонию». Эта шутка стала весьма популярной среди землян.
Нельзя сказать, что Гелликония как две капли воды была похожа на Землю — различия между двумя мирами были огромны. Люди, живущие здесь, были совершенно другими, но они тоже дышали воздухом, так же страдали, радовались и умирали. В онтологическом смысле развитие планет шло в одном направлении.
Землю и Гелликонию разделяла приблизительно тысяча световых лет. Даже самому быстрому звездолету, построенному по последнему слову земной техники, требовалось ни много ни мало около полутора тысяч лет на перелет от одного мира к другому. Для такого срока человеческая жизнь была слишком короткой.
И все же, подчиняясь требованию того, что называется душой, и желанию взглянуть на себя со стороны, человечество, несмотря на неподдающуюся воображению пропасть пространства и времени, сделало попытку установить между двумя мирами хотя бы одностороннюю связь. Преодолев все трудности, Земля построила на орбите Гелликонии Станцию Наблюдения, чьей задачей было изучать жизнь Гелликонии и посылать собранные сведения на Землю.
Первоначально процесс прикосновения к чужой жизни был самым простым: каждый вечер земляне включали проекционные устройства и погружались в приключения своих любимых героев с далекой планеты. Постепенно они научились сопереживать и сочувствовать им. Люди боялись и не любили фагоров. Люди с интересом следили за дворцовыми перипетиями в столице Борлиена Матрассиле. Люди учились писать и читать по-олонецки. С этого началось «завоевание» Земли Гелликонией.
Эпохе великих межзвездных экспедиций Земли пришел конец: единственным ее достижением оказалась причастность к чужой жизни в далеком мире. Единственным, но поистине драгоценным.
Но этот выигрыш таил в себе угрозу: Гелликония несла в себе гибель любому землянину, который решился бы ступить на поверхность планеты. Гибель пусть не молниеносную, но все-таки неизбежную.
Обитающие на Гелликонии вирусы были безвредны для коренных жителей, но губительны для любого землянина. Они надежно охраняли свою планету от чужаков, подобно мечу ангела из древнего земного мифа, стерегущего врата рая.
В глазах обитателей Аверна планета не уступала в красоте райскому саду, в особенности после того, как на смену долгой зимы Великого Года пришло лето.
На станции были свои парки, озера и реки — сложнейшие электронные симуляторы, призванные развлекать мужчин и женщин Аверна. Но то, что создано искусственно, каким бы совершенным оно ни было, не способно превзойти творение природы. Жизнь на Станции была пресной, ей не хватало острой приправы реальности.
Особенно остро чувствовали это люди из клана Пин; их задачей было непрерывное наблюдение за выбранным семейством или группой семейств в течение 2592 земных лет, или одного Великого Года Гелликонии, и сведение воедино полученных результатов. Неудивительно, что ученые Пин нередко начинали отождествлять себя с тем или иным объектом их наблюдения.
Волнующее чувство причастности к чужой жизни, бурлящей совсем неподалеку, усугублялось сознанием абсолютной недостижимости Земли. Родиться на Станции означало стать вечным изгнанником. Жизнь обитателей Аверна определял один закон: «Дороги назад нет».
Изредка с Земли прилетали транспортные корабли. Они управлялись компьютерами, но на каждом, в принципе, могли путешествовать люди. Многие обитатели Аверна надеялись, хотя никогда не говорили об этом вслух, что на Земле еще не утратили надежды разработать новую технологию для межзвездных полетов, и когда-нибудь авернцы смогут вернуться на родную планету; более трезвомыслящие, однако, не слишком на это рассчитывали: даже если человека погрузить в самый глубокий из всех криогенных снов, за полторы тысячи лет его тело все равно превратится в прах.
Поэтому Гелликония, до которой было рукой подать, притягивала авернцев куда сильнее недостижимой Земли. Только на страже ее стоял смертоносный вирус, и для обитателей Аверна их маленький мир оставался тюрьмой, мчащейся по орбите своего Ахд в никуда. И многие, следя за скитаниями по диким просторам планеты несчастного Робы, завидовали его свободе.
В давние времена прибытие транспортного корабля — а везли они в основном информацию о том, что за это время произошло на Земле — порой служило поводом для бунта. Такие бунты быстро бывали подавлены, и зачинщиков, по неписаному закону Аверна, отсылали вниз, на Гелликонию, где их ждала верная гибель.
Но вирус убивал не мгновенно, и до тех пор обитатели Аверна с большим интересом следили за приключениями своих бывших собратьев в предательском раю Гелликонии. Эта мера наказания дала начало специфической традиции, своего рода добровольному жертвоприношению, которая служила чем-то вроде предохранительного клапана для авернского общества. Традиция эта, имеющая вид игры, похожей на лотерею, словно в насмешку носила название «Отпуск на Гелликонии». В течение Великого Лета она проводилась раз в десять обычных лет. Победителю позволялось опуститься на планету, причем он имел право выбрать место посадки. Одни предпочитали места уединенные, другие требовали доставить их в город, кто-то выбирал горы, а кто-то — равнины. Но ни разу не было случая, чтобы победитель отказался от приза и не захотел обменять безопасное, но бесконечно однообразное существование на краткий миг настоящей свободы.
