Василий Звягинцев - Величья нашего заря. Том 1. Мы чужды ложного стыда!
Зато и Наталье Андреевне стало жить гораздо интереснее. Из расчёта такого пополнения потребовалось роботов переналаживать. Нескольких – в коки – на всех гостей три раза в день готовить; хоть по одному на палубу – в стюарды, или, точнее, в старшины. Курсанты и курсантки, как и в обычной армии, к самообслуживанию приучены, но нужно ведь, чтобы кто-то показывал, объяснял, как и что на пароходе устроено, к кому по тем или иным вопросам обращаться, банные дни устраивать, постельное и прочее бельё выдавать. Много о чём задуматься пришлось и соответствующие оргмероприятия провести.
На следующее утро после появления на Таорэре Лихарева и через десять дней по часам «Валгаллы» «великое переселение» в основном было закончено. Самое ценное, что разместили в защищённых не хуже боевой рубки отсеках, – это триста с лишним комплектов «Шаров», блок-универсалов и гомеостатов.
Кроме «профкомплектов», с Таорэры забрали некоторое количество флигеров и бронеходов разных типов и достаточный запас аккумуляторов и «магазинов» к гравипушкам. Благо вся эта техника легко копировалась дубликатором, причём аккумуляторы – в заряженном виде, что удивило даже Левашова. Впрочем, электричество, а также гравитация – вещи малопонятные: определение «направленное движение электронов» (или «гравитонов») мало что объясняет, хотя использовать в своих целях данные явления отсутствие теоретической базы не мешало.
Ну и по мелочи несколько тонн снаряжения и оборудования, нужного для организации «института», на «Валгаллу» перекинули.
Аггрианскую Базу поставили на консервацию. Лихарев с помощью Левашова и двух десятков добровольцев привел в легко исправляемую (если знать, как) негодность большинство стационарных машин жизнеобеспечения и всю, как выражался С. Лем, «интеллектронику». Расставил, где можно и нужно мины всех типов, настолько примитивно исполненные и грамотно замаскированные, что дуггуры, появись они там, наверняка будут удивлены и расстроены. Появления каких-либо посторонних людей ни на Базе, ни в учебном центре не ожидалось, но даже на самый гипотетический случай везде, где нужно и не нужно (для создания впечатления), было через трафаретки написано классическое «Ахтунг, минен!», и ещё на нескольких языках то же самое. Квангов в расчет не брали, для них всё относящееся к агграм – абсолютное табу.
Последний раз собрав своих питомцев на общее построение, Дайяна объявила, что курс обучения закончен, Учебный центр закрывается. Всем присваиваются звания координаторов третьего класса, и желающие могут немедленно покинуть место постоянной дислокации и начинать самостоятельную жизнь в любом из четырёх реально существующих и освоенных миров. На свой страх и риск, естественно, поскольку никто ими больше руководить не будет.
Всем же остальным предлагается остаться в коллективе и перейти, условно говоря, на «дополнительный» курс. Здесь они будут обучаться опять же как свободные личности, кто чему захочет из предложенных программ, и казённый кошт[46] за ними сохраняется, но тогда придётся приносить нечто вроде присяги, с обещанием отныне и до века ставить интересы «общества» выше собственных и выполнять «советы и указания» выборных представителей. Над этим текстом работали Ирина, Дайяна и Левашов как единственный здесь «магистр Ордена». В принципе, сейчас создавался своеобразный филиал «Братства», ещё прямее выражаясь – его «боевое крыло», поскольку такового раньше не существовало, как организованной и специализированной структуры. Каждый из «братьев и сестёр» был и швец, и жнец, и на дуде игрец. Подконтрольные Басманову части ВСЮР[47] – это совсем не то. А вот спаянная железной дисциплиной и одновременно устроенная по принципу пчелиного роя организация, могущая существовать сразу в четырёх реальностях и взаимодействовать информационно и физически, состоящая при этом из специалистов высшей категории и вооружённая немыслимым для любой из реальности оружием – такая структура минимум в сотню раз повышает и организационный, и чисто военный потенциал «Братства».
Что-то подобное и имел в виду Воронцов, привлекая Лихарева к работе, но явно не только это. За Валентином всё равно сохранялась самостоятельная роль, как бы над схваткой и несколько в стороне.
Сам Лихарев думал, что с помощью новой организации (название бы ей ещё подходящее придумать) вполне можно посягать на завоевание мирового господства. Если бы эта цель хоть кого-нибудь из них интересовала.
Из ста восемнадцати парней и девушек только пятеро «избрали свободу», причём три курсантки просто решили выйти замуж и, приобретя на своё «выходное пособие» небольшое поместье в Крыму или под Одессой, предаться тихим семейным радостям, раз и навсегда забыв о прошлом.
– Но это, милые мои, очень даже вряд ли, – с самой благожелательной из своих улыбок сказала Дайяна, подписывая ведомости на выдачу каждой из уходящих по сто тысяч золотых рублей. – Через год или через три всё равно обратно потянет, особенно если газеты не только из своего времени будете прилежно читать. Вернётесь – и примем, и занятие найдём.
А двое парней захотели просто поскитаться по доступным мирам, посмотреть, как люди живут, и проверить, на что они сами годны «о натюрель», вне и помимо всякого контроля и надежды на помощь.
Им, кроме денег, Дайяна выдала блок-универсалы с инактивированными функциями, всеми, кроме связи и межпространственных перемещений. И гомеостаты, разумеется.
– Дерзайте, юноши. Могут вам пожелать единственно удачи. Всё остальное у вас есть. От вас требуется только абсолютное сохранение всех известных вам тайн «ДСП». А «дверь с той стороны» для вас всегда открыта. Только постарайтесь глупостей не наделать.
Подполковник Мальцев с грустной улыбкой стоял на верхней, покрытой выскобленным и вымытым океанской волной до белизны тиком, палубе парохода, не спеша курил, стряхивая пепел в один из развешанных вдоль планширя аккуратных ящичков с песком, и разговаривал с узнавшим его с первого взгляда Воронцовым. Да и как было не узнать одного из первых прибывших на борт «Валгаллы» будущего рейнджера. Тогда плохо выбритого, худого, нервного, со злыми глазами, одетого в штатские синие брюки, заправленные в расползающиеся сапоги, и табачный английский френч с тёмными полосками на плечах от споротых погон. Но – с приколотыми явно только что, перед подъёмом с катера на трап (потому явно, что ленточки были как новые, совсем не затёртые), орденами Владимира, Станислава и Знаком 1-го Кубанского (Ледяного) похода[48]. Сколько лет он носил их, аккуратно завёрнутыми в мягкую фланель, на дне походного вещмешка и штатского чемодана, а теперь решил надеть, авторитета ради.
