Предсказание дельфинов - Вайтбрехт Вольф

Конечно, всегда есть риск ничего не найти. Руководствуйтесь здравым смыслом – зачем Монголия, почему бы не попытаться открыть Хрустальный замок Лаурина, съездить в Доломитовые Альпы, в Розенгартен? Здравый смысл и шестое чувство, включая риск: где в науке этого не было? Даже тогда, когда после долгой борьбы его предложение, которое он постоянно пересматривал годами, было одобрено, и была создана комиссия по расследованию свидетельств внеземного посещения Земли, даже тогда были сомневающиеся, скептики, люди без воображения, которые говорили только о риске. Вложенные ресурсы были несоразмерны шансам на успех... А теперь? Сомневающиеся не вымерли, не волнуйтесь, они были там и на этот раз. По возрасту – в пределах нормы! Вот и всё. Это был пропуск, сертификат, против которого даже Сусанна была бессильна.

Горный воздух... Поющий звук моторов убаюкал Амбрасяна. Кого он выбрал?

Это был его первый ассистент, доктор Александр Шварц, в котором он уже видел своего преемника в институте. Основываясь на его последней работе о двух спиралях, Амбрасян подал заявку на профессорскую должность для него и почти надеялся, что назначение состоится до поездки. Но Академия ещё не приняла решения.

И Хуберы. Амбрасян надеялся, что способность Бертеля отфильтровывать реализм от сказок и легенд, подобно следователю по уголовным делам, принесёт немало пользы и в Монголии. Хотя Хубер, как он признался, имел лишь смутное представление о монгольском фольклоре. Может быть, там и гномы водились, кто знает? А Хельга Хубер стала незаменимым фотографом. Научная фотография, словно она никогда ничем другим и не занималась.

К тому же, её муж, профессор, был практически беспомощен в своих ежедневных взлётах и падениях без неё, - односторонне ампутированный как сам Бертель описывал своё состояние.

Последним человеком, которого он взял с собой, была миниатюрная женщина из ГДР. Причин тому было несколько. Во-первых, доктор Ева Мюллер считалась выдающимся учёным и мастерски владела сложной электронной начинкой эхосонатора, который использовался для сканирования местности на наличие полостей. Она была одним из создателей, - духовной матерью - этого прибора, созданного в Дрездене. Во-вторых, она быстро влилась в коллектив и, казалось, с нетерпением ждала встречи с Хубером. В-третьих, она свободно говорила по-русски, была выпускницей Ленинградского университета, кандидатом наук, и ей было всего 30 лет!

В отличие от главы делегации, остальные были совершенно бодры. Хельга и Бертель позволили себе увлечься и заворожённо наблюдать. Хотя самолёт летел со сверхзвуковой скоростью на высоте 12 000 метров, они смогли в этот кристально ясный день подробно рассмотреть обширный ландшафт и поделиться своими впечатлениями.

Хельга никогда не была склонна молча впитывать свои впечатления. - Эти просторы, леса, простирающиеся до горизонта, реки, словно нарисованные серебряным пером, всё на севере... И столько озёр, только посмотрите, и, осмелюсь сказать, белые пятна — неужели это всё ещё снег, ведь уже конец июня? -

- Да, снег — сказал Бертель. - Вот, конец июня? -

- Конечно, а теперь позволь мне, умоляю, спокойно насладиться пейзажем.

Тогда нет, подумала Хельга, обращаясь к Еве Мюллер. - вы впервые летите над Сибирью?

- Не в первый раз. Один раз это был ночной полёт, а на обратном пути были облака Она наклонилась вперёд. - Чудесно, правда? Глядя на землю вот так, словно это страница из атласа... Я чувствую себя невероятно крошечной перед лицом бесконечности

- Верно — сказала Хельга.

- И всё же у этого крошечного человечка поразительно маленькая голова — вмешался доктор Шварц. - Иначе мы бы не смогли сидеть здесь, проносясь над всем этим, и, смотрите, там внизу, словно спичка, положенная на узкую голубую ленту, видите? Это новая плотина, новая гидроэлектростанция, настолько новая, что я даже не знаю её названия. Её крошечный размер вот-вот сделает вашу

- бесконечность - окончательной.

- Почему такая принципиальная? - — возразила Ева Мюллер. - Оставьте мне немного романтизма. Боже мой, несмотря на физику и всё такое, я, помимо прочего, женщина, а мы, женщины, не склонны смотреть на всё так трезво, как некоторые мужчины, и вы, возможно, даже гордитесь тем, что вы - существа разума.

Вот, подумала Хельга, вот какой она может быть! Она была в восторге, когда объявили, что к группе присоединится вторая женщина, к тому же немка. В отличие от Хельги, которая любила наводить красоту, была неравнодушна к моде и украшениям, дрезденка держалась подчеркнуто строго и деловито: без макияжа, в основном в обтягивающих брюках и длинных свитерах, пусть и разноцветных. Первые дни она была заметно сдержанна, почти замкнута; Хельге удалось обменяться с ней лишь парой пустяковых фраз. В присутствии Амбрасяна она оживилась, задавала вопросы, пусть и лаконичные и точные. Разница темпераментов, заключила Хельга; к сожалению, я не скрываю своих чувств! Эта Ева, казалось, была полной противоположностью.

Со временем она оттаяла, - прекрасная мельничиха как Шварц тайно прозвал её среди коллег; характер Амбрасяна, безусловно, этому способствовал. Хельга находила очаровательным и внимательным то, что Ева избегала говорить по-русски в присутствии Хуберов, вместо этого поощряя Амбрасяна освежить свой немецкий. Примерно через две недели она освоилась; она всё ещё была немногословной и немногословной, возможно, это было её характерной чертой, но однажды она показала Хельге фотографию своего трёхлетнего сына, и Хельга нашла его - милым - На фотографии он почти такой же, — ответила Ева, — но, по правде говоря, он настоящая заноза, мой дорогой сын. Надеюсь, бабушка с ним справится О мужчинах не упоминалось, пока Хельга не перевела разговор на мужчин вообще и не узнала о раннем разводе Евы. - Женщина стоит ровно столько, сколько она из себя представляет, и тот, кто этого не признаёт... - Больше ничего не узнали.

Эта черта разумных существ была неплохой, она хорошо передала её Шварцу; неважно, имела ли она что-то против мужчин вообще... Будь осторожна, не делай слишком много предположений, всё получится — или нет; в такой экспедиции узнаёшь друг друга лучше, чем за три года брака, — заметилa Амбрасян на прощальной вечеринке.

***

Их ждал обед в ресторане аэропорта Иркутска; затем им предстояло продолжить путь в страну монголов. Официантки принесли курицу, зелёный горошек и картофель фри. - Курицы выглядят аппетитными и хрустящими! - — рассмеялся Амбрасян.

- Что вас так радует? - — спросил Шварц.

- Курицы, что ещё — ответил Амбрасян, вытирая глаза. - Эта курица – последняя капля для меня. Обязательная курица АЭРОФЛОТА! Знаете, в молодости я летал этим маршрутом много раз. Но не одним сверхзвуковым рейсом, а, так сказать, перелётами: три часа Москва – Омск, ещё три часа Омск – Новосибирск, ещё три часа Новосибирск – Иркутск. На обратном рейсе из-за разницы во времени я везде успевал к обеду. И в каждом аэропорту подавали одно и то же меню: курица, зелёный горошек и картофель фри. Мне очень понравилось, когда его подали в третий раз в Омске! А сегодня, на сверхзвуке, – радость новой встречи! Позвольте мне немного растрогаться И он во второй раз вытер глаза.

***

Они шли из отеля в Ламаиский монастырь пешком. Их переводчик, Бьямба, учившийся в Лейпциге и говоривший по-русски как русский, провёл их по интересному пути, интересному тем, что старое и новое, высотки и юрты, современный, быстро растущий город и кочевое поселение – всё это очаровательно и противоречиво переплеталось.

Ещё во время полёта они заметили яркие войлочные юрты, напоминающие разрезанных пополам теннисных мячей; здесь, на окраине города, их было много. Некоторые служили жилищами для приезжих, которые разбивали лагерь традиционным способом, пока в соседней высотке не была готова трёхкомнатная квартира с дистанционным отоплением, кондиционером и ванной комнатой. Другие же, из старомодной привязанности, использовались как дача, юрта выходного дня с переносным телевизором и холодильником, где они весело проводили свободное время и очень гордились тем, что сохранили верность обычаям древних джигитов – воинов доисторических времён.