Кир Булычев - Операция «Гадюка»
Впрочем, в этом поезде мало кто брал постельное белье, потому что ехали не до Москвы, а до разных станций между Питером и Тверью. И народ был небогатый.
Из-за загородки донесся голос Майоранского:
— Что же происходит в организме, когда он подвергся заражению?
Лядов не ответил прямо на вопрос, а сказал:
— Странно, мы столько с вами прожили там, внизу, играли тысячу раз в шахматы, а никогда не приходило в голову понять, что же нас с вами объединяет.
— Профессия, — сказал Майоранский.
— Я не об этом. Я думаю, что это живой мир на нас действует особым образом, мы становимся людьми, а людям свойственно любопытство.
— Вы не рассказали мне о том, что происходит в организме.
— Я могу только очень грубо… приблизительно.
— Я более опытный специалист, чем вы, Лядов.
— Но отстали на поколение. А это непреодолимо.
— Рассказывайте.
— Вот палец, — сказал Лядов, — а вот мозг…
Поезд дернулся, куда грубее, чем в Петербурге, и поехал дальше. Застучали колеса. Лядов немного повысил голос, а Егор подвинулся так, чтобы его голова фактически выглядывала из-за перегородки. Поэтому ему был слышен разговор.
— Если ты захочешь пошевелить пальцем, — был слышен голос Лядова, — то мозг посылает нервный импульс, и при этом выделяется фермент.
— Не учите меня грамоте, — проворчал Майоранский.
— Вы спросили, я отвечаю. Суть нашего открытия заключается в том, что в нервных волокнах отравляющее вещество заменяет этот фермент и поражает центральную нервную систему… Тело перестает слушаться мозга.
— Примерно представляю. И эти разработки ведутся только у нас?
— Нет, это секрет полишинеля. В Штатах тоже есть такие работы.
— Какова эффективность?
— Что вам сказать? Как-то в лаборатории я отвлекся разговором и дотронулся резиновой перчаткой до незащищенного места на другой руке. Вот здесь, у запястья… Паника началась! Мне сразу антидот вкололи…
— Смешно, — сказал Майоранский, — но ничего принципиально нового.
— Это как сказать, — возразил Лядов. — У нас возможности гигантские, только денег не дают. Я, например, из водки могу такой яд приготовить, что ты никогда не поймешь, от чего умер… Скажем, заложу заданность поражения — один год. Суммарное воздействие — четыре дозы. Вот в течение года если ты примешь по сто граммов, тебе кранты. Я даже с тобой первую рюмку выпью и больше в течение года, пока действует кумулятивный эффект, принимать не буду. А тебе останется до смерти триста граммов. Из любой бутылки, понял?
— В мое время тоже были неплохие яды, — сказал Майоранский. — Вы, может, не слышали, это закрытые дела, что мы ликвидировали нескольких опасных врагов нашей Родины.
— Знаю, — ответил Лядов, — знаю. Бандеру, его помощника, Троцкого — нет, Троцкого вы топором убрали, папу римского…
— Не знаете — не вмешивайтесь. — Майоранский был недоволен — то ли тем, что его напарник слишком много знает, то ли тем, что знает он недостаточно.
— Знаю — люизит, иприт, фосген… — Лядов не скрывал своего превосходства. — Это все позавчерашний день. Вам приходилось читать о японской секте?..
— Я не читаю о японских сектах.
— Ну и молодец… — Лядов хотел обидеться, но спохватился, что тогда он лишится собеседника, а поговорить хотелось.
— Продолжайте, коллега, — подбодрил его Майоранский.
— В июле или августе девяносто пятого года в Москве было совершено убийство крупного банкира и политика Ивана Кивелиди. Ему стало плохо на службе, приехала «Скорая», сначала диагностировали почечные колики, а в ночь он умер от отека мозга.
— Характерно, — заметил Майоранский.
— Никто не мог отыскать причину смерти. Единственная зацепка заключалась в том, что за день до Кивелиди в том же кабинете умерла его секретарша. Вскрытия ничего не дали…
— Я тоже ставил себе задачу — яд должен выводиться из организма в первые же минуты, — сообщил Майоранский.
— Только яд уже не тот. Хотя следов отравы в организме не нашли, стали искать в кабинете и увидели коричневое пятнышко на телефонной трубке. К счастью для сыщиков, за несколько суток вещество потеряло силу, но все же удалось установить, что это — цитирую по памяти — «аналог боевого фосфорорганического отравляющего вещества нервно-паралитического действия». Но неизвестной формулы. Вы понимаете?
— Понимаю, — сказал Майоранский, — конкурирующая фирма? Ведь вы не делились с коллегами информацией, и, думаю, им тоже нет смысла…
— Мы сделали десятки тысяч опытов!
— Все в прошлом, — сказал Майоранский, — как и у меня.
Поезд пошел быстрее, стук колес прерывал звук голосов.
К сожалению, все сбылось. Самые худшие опасения сбылись.
Они ехали, чтобы выпустить — пока неизвестно где, как и сколько — отравляющее вещество, современный яд. Лядов работал здесь, видно, в каком-нибудь почтовом ящике — в Максимовке. Майоранский — старый волк еще из бериевских времен, если он принимал участие в убийстве Бандеры.
Они разговаривали спокойно, словно не потрясены заранее ужасом того, что им предстоит сделать.
Дошли ли до Москвы его послания? Выполнит ли его просьбу Верка-снайпер?
Если в Бологом не будет никакого сигнала, придется действовать самому — он должен остановить агентов Берии, прежде чем они доберутся до яда.
Поезд замедлил ход.
— Интересно, знал ли убийца Кивелиди, с каким ядом он имеет дело? — спросил Майоранский.
— Вернее всего, он приговорил себя к смерти.
— А может, он и не приговаривал — если инкубационный период несколько минут или даже часов, он мог спокойно уйти и умереть на улице.
Поезд останавливался.
Женщина открыла глаза и глядела на фонарь за окном. Мальчики спали.
— Сколько времени, не скажете? — спросил Егор.
— В твоем возрасте пора часы заводить, — сказала женщина. Потом поглядела на наручные часы и сказала: — Без двадцати четыре.
Значит, скоро Бологое.
Егор все ждал, что они будут обсуждать, как ехать дальше. Но об этом не было сказано ни слова.
Зато химики с удовольствием соперничали — Майоранский пытался доказать, что яды его молодости были не хуже, чем отравляющие вещества фирмы Лядова. Если бы прислушиваться и запоминать, он бы многое узнал о температурных режимах современных ядов, способах их употребления, от воды до воздуха и даже вакуума, о летальной концентрации, при которой яд убивает половину всех живых существ, попавших в поле его активности. Он даже услышал — может быть, это и есть наш убийца — о том, что Ви-икс имеет летальную концентрацию в 0,015 миллиграмма на килограмм.
