Сергей Синякин - Операция прикрытия
Глава девятая
Берия прилетел не один,
С ним прилетел заместитель начальника следственного управления МГБ полный и улыбчивый и вместе с тем холодноглазый Лев Шварцман, который прихватил с собой трех следователей и двух криминалистических экспертов. Вид следователей, одетых в повседневную форму, раздражал Королева, вызывая неприятные воспоминания. Ну не мог он к этим костоломам из МГБ относиться спокойно и ровно. Может, эти люди и не были костоломами и способны были к продуктивным и доброжелательным беседам с людьми, но память Сергея Павловича восставала против разума. Тем более что делать им на полигоне было совершенно нечего. Не их это была епархия, дай следователям волю, они сразу же пустят ход расследования происшествия в Житкуре по накатанным рельсам, и опомниться не успеешь, как сведут все к банальному вредительству, да при этом еще и виновных найдут из числа тех, кто остался жив после налета.
На самом Шварцмане форма сидела как седло на корове, Шварцман это, конечно же, понимал, но держался независимо, всем своим видом показывая, что не форма красит человека, а человек форму. Особенно такой значительный, как сам Шварцман.
— Что у вас тут случилось? — недовольно спросил Берия.
— Этих-то зачем сюда? — кивнул Королев на соседнюю комнату, где эмгэбэшники шумно знакомились с персоналом полигона.
— На всякий случай, — сказал Берия. — Если понадобятся. Так я тебя слушаю, Сергей.
— «Тарелочки» Иосифа Виссарионовича налетели, — хмуро сказал Королев. — Ч-черт! Какие ребята погибли, какие ребята!
— Рассказывай, — сухо сказал Берия, немигающе глядя на конструктора.
— Да нечего, в общем, рассказывать, — неохотно сказал Королев. — Рванула наша ракета, пятнадцати секунд двигатели не продержались. Настроение, сами понимаете, поганое, вот и рванул я в Житкур, посмотреть, чем там ребята занимаются. Может, они чем меня порадуют. Слетал! Я уже обратно возвращался, когда из Житкура сообщение в Капустин Яр пришло, а оттуда нам на борт передали. Я забрал команду из Капьяра — и назад. Страшно смотреть, что там было, Лаврентий Павлович. Степь словно перепахана. В некоторых местах земля обуглилась. Домиков и казармы нет, вместо проволочного ограждения одни клочья на обуглившихся столбиках висят. Из охраны уцелело двое. По их рассказам и восстановили, что там происходило.
Минут через двадцать после моего отлета они появились. Два диска; охранники говорят, что выглядели они так, словно две алюминиевые тарелки сложили вместе выпуклой частью наружу. Размер попытались уточнить, тут у них полное разногласие случилось — один утверждает, что диски были метров по пятьдесят в диаметре, второй говорит, что небольшие они были — метров по десять. Я лично склонен больше верить второму, не зря же говорят, у страха глаза велики. Зависли они над периметром ограждения, а у кого-то из караульных нервы не выдержали, пальнул парень в один из дисков из своего ППШ. Тут-то все и началось. Зависшие над лагерем диски начали испускать яркие лучи, которые испаряли снег, и несколькими ударами зажгли все деревянные постройки. Казарма сразу обрушилась, солдатиков обломками накрыло, а наши скорее всего даже ничего понять не успели.
Что там дальше было, уже никому не известно. Скорее, всего летательные аппараты эти приземлялись, в подвалах никаких обломков мы уже не обнаружили. Все исчезло, до последней железки, Лаврентий Павлович. А ведь Дикунец уже кое-что понимать стал, скорее всего мы имели дело с каким-то орбитальным аппаратом, некоторые устройства на это прямо указывали.
Берия слушал его, недовольно хмурясь и задумчиво почесывая переносицу,
— Ты в инопланетян веришь? — неожиданно спросил он, — И я не верю. Но кто? Американцы? Немцы? Про англичан я не думаю, у них кишка тонка такие аппараты строить. Остальные вообще не в счет. Что ты обо всем этом думаешь, Сергей?
— Не знаю, — сказал Королев. — Но в инопланетян я тоже не верю. Хотя…
В комнату заглянул Шварцман, подозрительно оглядел сидящего напротив Берии Королева и обратился к тому:
— Странно все это выглядит, Лаврентий Павлович. Темнят местные. Солдат мы, конечно, заберем, мы с ними в Москве поработаем. Но особых сомнений нет — вредительство чистой воды, мне тут уже подсказали, что у них недавно авария была, только по случайности к человеческим жертвам не привела. Я просил бы вас дать разрешение на арест некоторых здешних сотрудников, все-таки в спецпроекте заняты, а вы их непосредственно курируете…
Многое, ох многое скрывалось за недоговоренностями полковника Шварцмана, при желании можно было его слова расценить как едва замаскированный упрек самому Берии — расплодили вы тут, Лаврентий Павлович, вредителей, прикрываются они вашим именем, а может, и не прикрываются, а ваши личные указания выполняют? Поэтому Сергею Павловичу Королеву было интересно, как отреагирует на слова эмгэбэшного начальника сам Берия. Берия отреагировал на слова Шварцмана довольно своеобразно.
— Пошел вон, — равнодушно сказал Берия. — Не видишь, люди разговаривают? Я тебя звал? Я тебе какие-нибудь указания давал? Пошел отсюда, а то ты у меня тюремную парашу до конца своей жизни лизать будешь. Это в лучшем случае, понял?
Шварцман Берию знал очень хорошо, даже слишком хорошо, а потому сразу съежился, стараясь стать меньше и незаметнее, и быстро выскочил из комнаты.
— И без меня чтобы бзднуть боялись, — предупредил его в спину Берия. — Я вам покажу, как самостоятельность проявлять, невесты кахетинские. Жрите коньяк в гостинице и ждите.
Подождал, пока за полковником закроется дверь, снова повернулся к конструктору.
— Значит, говоришь, летают над нами? — медленно сказал он. — Это и я теперь понимаю, что летают. Но кто?
— Это не наши технологии, — сказал Королев. — Сомневаюсь, что американцы до этого дошли. Дикунец разобрался кое в чем, изотопные двигатели еще много лет будут недоступны, а этот работал. И не просто работал, он орбитальный аппарат на определенных высотах держал.
— Изотопы, атомы, — проворчал Берия. — Иногда все эти ваши наукообразные названия кажутся мне абракадаброй, призванной пудрить мозги нормальным людям. В марсиан ты не веришь, а американцам в уме отказываешь. Что же получается? Значит — некому там летать. А летают, Сергей, определенно летают. Не зря, выходит, Старик встревожился. Чутье у него.
Он грузно поднялся, прихрамывая, прошелся по кабинету. Колено правой ноги было у Берии повреждено еще с того времени, как он поигрывал за тбилисское «Динамо», гоняясь по полю за шустрыми игроками московских клубов. Однажды он держал Старостина, и надо сказать — неудачно: шустрый Николай Старостин несколько раз убегал от тяжеловатого на подъем Берии и даже забил гол. Однако своей игрой в тбилисском клубе очень гордился, футбол любил и ревниво следил за успехами московских клубов. Старостину он однажды на приеме сказал: «Вы, Николай, все бегаете! Однако теперь вы бы от меня не убежали, несмотря на ваши быстрые ноги». И оказался прав: быстрый на поле Старостин оказался не таким уж и быстрым в жизни и однажды сел на несколько лет. Это в футболе главное — забить победный гол, в жизни важным оказывалось совсем другое.
