Александр Шалимов - Возвращение последнего атланта
На массивных деревянных постаментах вдоль стен и между колоннами стояли и лежали какие-то плиты, грубо отесанные каменные блоки, капители разбитых колонн, куски резных карнизов, ажурных арочных перекрытий.
Полумрак зала не позволял читать этикетки, написанные по-латыни мелким, бисерным почерком. Лишь возле мраморного карниза, украшенного тонким орнаментом из цветов и листьев, удалось разобрать:
"Остров Корво, * Львиная бухта, западный берег, 1898 год".
Красноватый сумрак подземного зала, удивительные архитектурные детали и орнаменты, без сомнения являющиеся памятниками очень древней культуры, следы камнеточцев, свидетельствующие, что большинство собранных здесь предметов извлечено со дна моря, загадочный рисунок на глобусе - все это, вместе взятое, создавало особую атмосферу таинственного и волнующего ожидания. Мне вдруг показалось, что я действительно очутился на пороге великой тайны, как утверждала надпись у входа... Стоит сделать еще шаг - и появится кто-то, кто сможет превратить осколки умершей цивилизации в прекрасные дворцы и храмы неведомого древнего мира. Неужели все эти куски камня, хранящие следы резцов неизвестных художников,- осязаемые' доказательства существования Атлантиды?
Я коснулся рукой одного из них. Это была капитель огромной колонны с причудливым и сложным фантастическим орнаментом; материал - полированный сливной кварцит - камень необыкновенной прочности, чертовски трудный для обработки. Какими инструментами были высечены из него архитектурные детали? Даже в наши дни подобная задача не принадлежала к числу легких.
Я медленно шел вперед. Вот кусок изящной, строгой колонны, край огромной мраморной чаши, архитрав с
* Остров Корво - западная группа Азорских островов.
неясным орнаментом, тар из черного базальта, мраморная женская рука совершенной красоты.
Да, это был необычный музей. На его экспонатах лежала печать нераскрытой тайны. От них веяло древностью тысячелетий, а не веков. Здесь не нужны были замысловатые этикетки, как там, наверху. Эти камни говорили на своем языке. Он был понятен и загадочен одновременно. Но такие загадки не раскрываются несколькими словами.
Зал замыкался небольшим альковом. Чтобы проникнуть туда, надо было подняться по узкой лестнице с десятком каменных ступеней. Альков был пуст и залит ярким дневным светом. Свет проникал откуда-то сверху. После сумрака зала я зажмурился.
А когда открыл глаза, увидел его...
Собственно, это был обычный портрет в полный рост на фоне морского пейзажа. В другое время, в иной обстановке он, наверное, не произвел бы на меня особенного впечатления. Но тогда, после осмотра подземного музея, возбужденный атмосферой какого-то таинственного ожидания, я был потрясен. Я замер на месте и не мог оторвать взгляда от мужественно-прекрасного и скорбного лица.
Художник изобразил его на берегу океана. Зеленоватые валы обрушивались на скалистый берег и рассыпались клочьями белой пены. Он стоял на карнизе среди темных, покрытых водорослями скал, прислонившись спиной к отвесной стене обрыва. Одной рукой прижимал к груди складки широкого пурпурного плаща, другую - смуглую и сильную - протянул перед собой, сжимал ею выступ скалы, словно штурвал стремительного корабля. Ветер развевал длинные седые волосы, стянутые на лбу золотым обручем. Бледное лицо, не тронутое морщинами, было спокойно. Глубокие складки в углах губ говорили о долгих годах испытаний. Широко раскрытые глаза устремлены в океан. В них скорбь, и вопрос, и огромное знание...
- Насмотрелся? - послышался глухой, словно идущий из-под земли голос.
Я вздрогнул и оглянулся.
Внизу, у лестницы, ведущей в альков, стоял старик сторож.
- Кто это? - тихо спросил я, указывая на портрет.
Старик усмехнулся:
- Он родился двенадцать тысяч лет назад. Ему довелось пережить свою отчизну.
- Так, значит, это не портрет?
- Портрет... Написан через несколько дней после его смерти. По памяти. Но похож. Так похож... - что-то подобное вздоху вырвалось из впалой груди старика. - Жак был талантливым художником...
- Жак?
- Жак Мариан Дюваль - мой друг. Мы вместе с ним приехали на этот остров семьдесят с лишним лет назад.
- Простите, а кто же тогда вы?
- Меня зовут Антонио Сальватор ди Ривера. Имею сомнительную честь называться ученым хранителем того ярмарочного балагана, который ты видел наверху.
Я закусил губу. Старик внимательно следил за мной, прищурив красные, слезящиеся глаза.
- Что тебя еще интересует?
- Все это, - я указал в глубину сумрачного зала, - откуда?
- Иди сюда, - сказал он вместо ответа.
Я взглянул еще раз на портрет в алькове и спустился по каменной лестнице в зал.
- Ты кто такой? - спросил он, когда я остановился возле него.
Я сказал.
Старик потер высохшей рукой желтый восковой лоб.
- Вспомнил, - пробормотал, поглядывая на меня. - Читал твои статьи об Атлантическом океане. Там все вздор. Не перебивай. Вздор. Но в одном ты прав. Молодые опускания дна... Они продолжаются. Его страна, - он кивнул на портрет, - уходит на глубину...
- Не понимаю. Кто он?
- Не торопись. Его современники обрабатывали эти камни. Видел руку девушки? Более совершенной руки не изваял ни один скульптор Земли за всю историю бесчисленных поколений. А орнаменты! Ты где-нибудь видел такие?
- Нет, - признался я.
- Еще бы... Их искусство остается непревзойденным.
- Это все вы извлекли со дна океана?
Старик презрительно усмехнулся.
- Это вернул океан. Тот, кто спустится на дно... - он умолк, не окончив фразу, и отвернулся.
- Найдет Атлантиду, - подсказал я.
- Зачем искать, - он раздраженно передернул худыми, костлявыми плечами. - Она давно найдена. Она вокруг. Мы находимся в центре юго-восточной провинции. В двадцати милях к северу расположен Великий восточный порт. Отсюда их суда плавали к берегам Африки и к Средиземному морю. На склонах этой горы, превратившейся в остров, была большая обсерватория.
Он говорил так, словно видел все это собственными глазами.
- Откуда вы знаете? - не выдержал я.
Он не рассердился. Внимательно посмотрел на меня. Потом тихо заговорил, словно рассуждая с самим собой:
- Я стар и доживаю последние месяцы, если не дни... Всю жизнь я посвятил одной мечте. Хотел вернуть людям утерянное звено великой цепи их истории. Надо мной издевались. Одни потому, что были умны, боялись и завидовали, другие - потому, что были глупцами. Но я поклялся ему, что не отступлю, старик указал в альков, - и старался сдержать клятву. Здесь собрано все, что удалось собрать за семьдесят лет короткой человеческой жизни. О каждом из этих камней можно написать книгу. Сейчас у меня не осталось ни сил, ни денег. На родине я объявлен уголовным преступником, который украл и растратил состояние целой семьи... Своей семьи... Ты понимаешь? Эти камни поглотили все. И будь у меня еще больше... - он махнул рукой.
