Наталья Болдырева - Жаркое лето. Первый поток
Вернув кресло в вертикальное положение, я открыла контейнер. Крышка откинулась, превратившись в столик, на котором, разложенные по пластиковым секциям термобоксов и закрытые прозрачной пленкой, лежали прессованные брикеты и запаянные тубы космической еды — экзотика, оставшаяся в наследство от первой космической эпохи. Производимая когда-то в космических масштабах, космическая еда теперь использовалась сравнительно редко. Орбитальные станции, города на Луне, Венере и Марсе могли поддерживать постоянную силу тяжести, а все основные продукты питания производили на месте, в гидропонных садах и на фермах.
Вскрыв пленку, я надломила один из брикетов. Плотно спрессованный, он был поделен на маленькие порции, которые отламывались легко и аккуратно. Закинув кубик в рот, я вновь перевела взгляд на экран.
Земля ушла из поля зрения. В угольной черноте космоса висел серый диск Луны. Я знала, что и он уйдет скоро за край иллюминатора, но пока мы не начали маневры, я смотрела на его поверхность, сплошь испещренную кратерами. Отсюда не различить было городов. Луна-Сити и множество мелких шахтерских поселений. Там, под куполами, живут и работают люди. У многих из них есть семьи, их дети видели Землю всего пару раз в жизни — на каникулах, в летних лагерях отдыха или в гостях у родственников. Едва ли на Акварисе будут дети из солнечной системы — дешевле и проще возить их на Землю. "Мои" дети прилетят с планет периметра. И я могла лишь догадываться, какой жизнью живут они там.
Звезды, нестерпимо яркие, кололи глаза, но когда показалось солнце, его свет затмил их сияние. Захваченное камерами, обработанное программой, спроецированное на экран, солнце всё равно оставалось нестерпимо ярким. Оно перемещалось в аспидно-черном пространстве: орбитальный самолет маневрировал, подходя к станции, но её еще не было видно.
Наконец, когда ослепительный солнечный диск ушел за пределы "иллюминаторов" с другой стороны показалась неподвижная серая громада — корпус космического корабля. Пассажиры оживились. Даже те, кто лежал беспомощно в креслах, дыша глубоко и медленно в попытках справиться с приступами тошноты, приподнимали головы, посмотреть на проплывающие мимо колоссы. Орбитальная станция терялась меж ними, как Гулливер потерялся бы меж великанов. Корабли пришвартовывались к станции, шел быстрый обмен грузом и пассажирами, а затем они уходили за пределы солнечной системы, чтобы оттуда уже нырнуть в подпространство. Всё это до сих пор я знала только в теории.
Глава 3
Орбитальная станция. Капитан
Маневры заняли времени столько, что мы успели детально изучить и космические суда, пришвартованные к посадочным терминалам или стоящие в многочисленных ремонтных доках, и саму орбитальную станцию, напоминающую вращающуюся юлу. Её масштабы терялись на фоне сгрудившихся рядом кораблей, но станция обеспечивала жизнедеятельность пятисот человек обслуживающего персонала, и порядка тысячи путешественников находилось на ней постоянно. Кто-то возвращался на Землю, кто-то покидал пределы Солнечной системы, и жизнь на орбите если и не била ключом, то по крайней мере текла ровно и размеренно.
Станция, выглядевшая небольшой поначалу, всё увеличивалась и увеличивалась в размерах. Потом орбитальный самолет развернулся носом к открытому зеву посадочного ангара, и экраны уже не показывали больше ничего, кроме сплошной серой стены — внешней обшивки.
Ровный гул, точно такой же, как и гул любого работающего самолета, едва уловимо изменил тембр, машина стала на шасси, подпрыгнула, понеслись стремительно мимо стены ангара, увитые переплетениями кабелей, мелькнули свитые кольцами огромные шланги, самолет побежал медленнее, миновал вторые ворота ангара, и остановился внутри. Только тут я заметила, что тело плавно опустилось в кресло, и не парит больше, удерживаемое ремнями. Сила тяжести, несколько меньшая, чем на Земле, вернулась. Пассажиры заволновались, но стюарды прошли по салону, призывая к терпению. Впрочем, блок, всё это время не позволявший расстегнуть ремни безопасности, был снят, и кто-то уже встал, принялся вынимать ручную кладь из полок над сидениями. Все мои вещи были в багаже, и я снова выглянула в "иллюминатор". Ангар был пуст. Сновали деловито меж контейнерами погрузочные машины, но людей не было видно. Лишь когда один из погрузчиков прошел совсем рядом, я заметила, что управляет им человек в легком скафандре.
— Прошу на выход, — объявил стюард в ту же минуту, и я поняла, что машину мы покинем через шлюз. Взлетно-посадочный ангар явно был закрыт для посторонних.
Мои догадки подтвердились, когда, пройдя короткий тамбур шлюза, я сразу же очутилась в просторном зале космопорта, полном снующего туда-сюда народа. Лишь малая часть спешивших мимо людей была облачена в серебристую форму работников космических служб.
У стойки регистрации прибывающих уже толпилась куча народу. Я оглянулась беспомощно. Ощущение времени, стремительно утекающего сквозь пальцы, покинувшее было меня в самолете, вернулось с новой, пугающей силой. Каждый момент бездействия ставил под угрозу всю мою затею с поездкой в "Аквамарин". Придется еще, чего доброго, остаться на Земле.
Я решительно шагнула к стойке, надеясь на то, что служащий космопорта передал на орбиту мою просьбу.
— Камнева Татьяна? — мужчина, тронувший меня за плечо, был облачен в рабочую спецовку безо всяких эмблем, бейджев или других знаков различия. — Это вы торопитесь на Акварис? — поспешил продолжить он, заметив недоумение в моем взгляде.
— Да, — ответила я обрадовано.
— На здоровье не жалуетесь, — вдруг спросил он, отступив на шаг и смерив меня оценивающим взглядом.
— Н-нет, — от такого поворота событий я даже опешила.
— Вес какой? — он продолжал рассматривать меня, словно кобылу на торгах.
— Пятьдесят один килограмм…
— Нормально, — подытожил он и, не дав мне опомниться, закончил, — биологическим грузом в состоянии искусственной гибернации полетишь?
— Что? — переспросила я, действительно не понимая, что именно имел он в виду.
— Козочки, овечки. Биологический материал для колонии на Акварисе, — пояснил человек, отходя в сторону от толпы пассажиров, ближе к зеленой зоне с развесистыми листьями пальм и тихим журчанием бегущей воды. — Транспортное судно, пассажирских мест нет, зато есть сотня боксов искусственной гибернации. Скажи спасибо, что ты не мужик восьмидесяти кило весом. Тогда б вообще без вариантов. Ну так как? Ты летишь? Времени в обрез, вылет через полтора часа ровно.
— Не припомню, когда именно мы перешли с вами на "ты", — ответила я, не столько желая поставить собеседника на место, сколько пытаясь представить себе эту "искусственную гибернацию" в боксе для "биологического материала". По рукам табуном пробежались мурашки. — Но если говорить по существу вопроса, то да.
