Кэтрин Мур - Красавицы Минги
Смит вопросительно взглянул на евнуха.
Тот шагнул к нему с угодливым видом, пробормотав при этом: "Разрешите", и накинул на его плечи пурпурный плащ. Величественные складки тяжелой материи, источавшей слабый приятный аромат, обвились вокруг с неожиданной лаской, укутав его огромную фигуру до самого пола. Когда евнух попытался закрепить плащ на груди драгоценной застежкой, он непроизвольно отшатнулся, не сдержав отвращения.
- Пожалуйста, набросьте на голову капюшон, - прошептал евнух, словно и не заметивший брезгливости Смита. Тяжелые складки не только полностью закрыли выгоревшие на солнце волосы, но и надежно укрыли в тени черты лица.
Евнух отворил внутреннюю бронзовую дверь, и Смит увидел через ее проем длинный коридор, плавно поворачивающий вправо. Его убранство, на первый взгляд скромное, оставляло тем не менее впечатление тщательно продуманной изысканности, прежде всего благодаря странному сложному узору, сплошь покрывавшему стенные панели из блестящего серебристого металла.
Следуя за евнухом, Смит чувствовал, как его грубые сапоги глубоко погружаются в плотную шерсть ковра, вызывая при этом почти чувственное удовольствие. Дважды он услышал, как за приотворенной освещенной изнутри дверью, выходившей в коридор, раздалось невнятное бормотанье, и каждый раз его рука под складками плаща мгновенно оказывалась на рукоятке термопистолета. Но никто так и не показался в пустом слабо освещенном коридоре, уходившем вдаль.
Все, произошедшее до сих пор, казалось Смиту на удивление легким, обескураживающе легким. Или легенды лгали, говоря о недоступности Минги, или прекрасная Водир предусмотрительно оплатила эту легкость с невероятной щедростью. Или - снова эта тревожная мысль - он передвигался без помех внутри Минги с позволения Алендара?
Слегка изгибавшийся коридор закончился у дверей с серебряным решетчатым узором. За ее порогом они очутились в другом коридоре, плавно поднимавшемся вверх. Его стены были украшены столь же изысканно, как и в предыдущем. В конце виднелась круто уходящая в сторону лестница со ступенями, казалось, отлитыми из матово блестевшей золотистой бронзы. Этажом выше снова начался коридор, освещенный свисавшими со сводчатого потолка розовыми светильниками. В конце его - еще одна, на сей раз украшенная ажурной серебряной вязью лестница, спускавшаяся вниз спиральными витками.
Весь этот путь они проделали, не встретив ни души. За закрытыми дверьми иногда раздавались певучие женские голоса, а как-то глухо донеслись музыкальные аккорды. Но коридоры были по-прежнему пусты - или по специальному приказу, или же им сопутствовало невероятное везение.
Они шли, минуя двери, иногда открытые в неосвещенные комнаты, и волосы на затылке у Смита время от времени вставали дыбом, когда он ощущал близкое присутствие кого-то, пристально и враждебно наблюдающего за ним.
Вот уже на протяжении доброго получаса они то спускались, то поднимались по винтовым лестницам и то и дело меняли направление. В конце концов даже натренированное чувство ориентации у Смита отказало. Он уже не смог бы сказать, ни на какой высоте над уровнем моря они находятся, ни в каком направлении вел коридор, который они только что миновали. Это раздражало его, и его нервы были натянуты, словно стальные струны, и только волевым усилием он не позволял себе нервно оглядываться перед каждой приоткрытой дверью. Казалось, что весь воздух коридоров заполнен неотчетливым томлением и почти осязаемой угрозой. Тихие голоса за дверьми, ощущение следящих за ним глаз, какие-то непонятные колебания воздуха, смутные шорохи...
Смит следовал за евнухом сквозь великолепие всех этих коридоров и переходов, словно пробиваясь сквозь волны сладострастных призывов, но его рука по-прежнему сжимала рукоятку пистолета, а волосы на голове то и дело шевелились, когда они проходили перед дверьми, за которыми таилась темнота. Все было слишком легко. Вековые традиции гласили, что Минга - это символ недоступности, крепость, охраняемая чем-то более страшным, чем оружие. А он шел коридорами цитадели, он уже проник в самое ее сердце, и для этого оказалось достаточным закутаться в бархатный плащ. Ему не встречались ни стражи, ни просто случайный прохожий, который наверняка бы обратил внимание, что какой-то неизвестный, гораздо более высокого роста, чем обитатели крепости, бродит потайными коридорами недоступной Минги. Он пошевелил пистолет в кобуре.
Евнух в алом бархате уверенно шел впереди. Только однажды Смит заметил его колебание. Они как раз достигли развилки коридора и проходили мимо темного ответвления, когда вдруг до его ушей долетели странные звуки словно в темноте от развилки в сторону оттащили что-то мягкое, но скребущее по каменным плитам пола. Он увидел, как евнух задрожал и едва не повернул назад, но тут же собрался и почти бегом устремился вперед, замедлив шаги только после того, как между ними и зловещим боковым коридором остался довольно большой отрезок освещенного перехода.
Они проходили полуосвещенными коридорами, вдыхая насыщенный загадочными ароматами воздух, и мимо них мелькали то открытые в темноту двери, за которыми заметно сгущался полумрак, то закрытые створки, скрывающие бормочущую тайну. И все время Смит физически ощущал бдительно и недобро следящие за ним глаза. Наконец, после бесконечных извилистых переходов они достигли более низкого, чем предыдущие, коридора, стенные панели которого были покрыты филигранной резьбой по перламутру. Все двери, выходящие в него, были украшены серебряными решетками. И здесь случилось то, чего напряженные нервы Смита ожидали с самого начала фантастического путешествия.
Одна из дверей внезапно отворилась, и на пороге возник силуэт женщины, с которой они столкнулись лицом к лицу.
Пистолет Смита словно сам собой бесшумно скользнул под плащом ему в руку. Ему показалось, что он увидел, как напряглась спина евнуха, и тот на мгновение сбился с шага.
Эта была совсем юная девушка, одетая в простое белое платье, очевидно, рабыня. Увидев возникшую перед ней высокую фигуру, закутанную в красный плащ с поднятым капюшоном, она тихо вскрикнула и рухнула на колени так неожиданно, словно ей нанесли удар сзади. Буквально уткнувшись лицом в ковер, она распростерлась у ног Смита, и тот потрясенно отметил, что все ее хрупкое тело била крупная дрожь.
Он бросил пистолет в кобуру и, остановившись на секунду, склонился над столь необычно приветствовавшей его девушкой; не успел он протянуть к ней руку, как евнух обернулся и нетерпеливым жестом поторопил его. Лицо евнуха блестело от пота, и в раскосых темных глазах плескалась тревога, словно у загнанного животного.
