Роман Афанасьев - Воин Добра
«Ведь жопа не лицо, — думал он, — а жаль, так можно было бы различать по жопам, кто есть кто. Вот если бы у жопы были глаза, тогда, наверное, в них было бы больше индивидуальности».
В этот момент, прервав размышления мужа, Маринка отчетливо прошипела:
— Ну куда ты без вазелина! Вазелин возьми!
— Лежи! — Коротко выдохнул ебарь, и снова наклонился вперед.
«В жопу ебет, — с тоской подумал Вадик, — ебет ее в жопу!»
Сам он не раз пытался склонить жену к анальному сексу. Но Маринка активно отказывалась, называя мужа педерастом.
Мужик, склонившийся над пышным женским задом, вдруг неловко повернулся, и Вадик увидел его профиль с гордо торчащим носом. Это был Гийя — хозяин палатки, в которой работала Маринка.
Вадик вздохнул и на цыпочках отошел от двери. Он находился в странном оцепенении. Гнева и злости не было, словно и не его жену сейчас ебали в спальне. Была только глухая тоска, обида и еще удивление. Он столько слышал анекдотов на эту тему, рассказывал их сам — «возвращается муж из командировки» — и вот это случилось с ним самим.
Вадик вздохнул, вышел на площадку и аккуратно прикрыл за собой входную дверь. Выйдя из поезда, дрожащими руками он натянул на голову черную шапочку — пидорку. Было холодно, накрапывал дождь. Идти было некуда. У Вадика не было друзей, к которым бы можно было завалиться в гости и поплакаться в жилетку, утешаясь дешевой водкой. Вадик предпочитал одиночество, его никто не понимал, и с детства считали «с приветом», выслушивая его фантазии. Потом Вадик замкнулся и перестал рассказывать о своих грезах. И вот теперь ему даже не к кому было зайти. Знакомые у него были — такие что займут десятку, и пропадают на месяц. Но с ними Вадик бы ни за что не поделился бы ни своими мечтами, ни своим горем.
Потоптавшись на месте, Вадик оглянулся на черную пасть подъезда, и двинулся в сторону железнодорожной станции. На работу. Идти было больше некуда.
* * *На работу Померанцев добрался через полтора часа, электрички ходили преотвратно. Рабочий люд уже разбегался. Вахтер, худощавый дед матершинник, носивший почему-то красную метрополитеновскую фуражку, увлеченно беседовал со стаканом чая и не обратил на подошедшего Вадика никакого внимания.
Померанцев поднялся по лестнице на третий этаж фабрик, где располагалась фирма в которой он работал. Раздевалка была закрыта. И офис — старая мастерская, украшенная для вида письменным столом с печатной машинкой — тоже. Вадик спустился на второй этаж, в деревообрабатывающий цех. Но и он был закрыт. Все разбежались.
Спускаясь по узкой лестнице с высокими ступенями, Вадик с грустью подумал о том, что придется ночевать на станции. Домой возвращаться не хотелось. А на улице было уже холодно, не лето, чай. Он спустился на первый этаж, и у него вдруг появилась замечательная мысль забиться где-нибудь в теплый уголок на фабрике и переночевать там. Он в нерешительности стал оглядываться по сторонам, и вдруг увидел, что дверь в подвал была приоткрыта. Вадик удивленно присвистнул. Вообще-то, строго говоря, эта дверь вела не в подвал. Просто сбоку от основной лестницы, в коридоре было странное ответвление. Оно уходило ниже первого этажа, в конце него имелась бронированная дверь. Она всегда была закрыта. Правда, иногда оттуда доносились странные звуки, и тогда по фабрике прокатывалась очередная волна слухов. Саныч, например, утверждал, что подвал сняла какая-то коммерческая фирма и делает там баяны на продажу. Максимыч, обладавший чутким нюхом, утверждал, что там расположен цех по копчению рыбы. Петрович же утверждал, что как то вечером видел у бронированной двери двух чертей, и вообще там дело нечисто. Но Петрович был конченым алкашом даже по меркам пьющих работяг, так что ему ни на грош не верили. Что там было на самом деле, — никто не знал. Да, и если честно, никто особо-то, и не стремился узнать.
Вадик осторожно подошел к двери, размышляя о том, что ему в последнее время везет на приоткрытые двери.
«Может, это предназначение?» — подумалось ему.
От этой мысли по его спине промчался легкий холодок, но странным образом это придало ему уверенности. Вадик открыл дверь и прошел вперед.
За дверью оказался длинный коридор, освещенный единственный блеклой лампочкой. Метров через пять коридор, делал поворот направо. Из-за угла шел свет, как от настольной лампы, и Вадик уверено направился к этому ориентиру. Его сердце замирало от страха, любопытства и странного предчувствия событий.
Заглянув за угол, он остановился, приоткрыв от удивления рот. Его взору предстала довольно большая комната, похожая на подвальную но с высоким потолком.
Здесь было темно. Только недалеко от входа прямо на полу стояла большая настольная лампа, включенная в розетку. Ее света едва хватало на треть помещения, но и этого было достаточно, чтобы Вадик осмотрелся.
Комната была пуста, голые стены, бетонный пол. Посреди комнаты, прямо в лучах лампы, топтались на месте трое мужиков одетых в грязное тряпье. Они стояли спиной к Вадику, и он видел только их спины. Они странно двигались, словно танцевали на месте медленный танец, едва отрывая ноги от пола. При этом руками одни делали странные медленные движения, словно пытались облапать невидимую партнершу.
От этой картины у Вадика перехватило дух, и он даже пропустил тот момент, когда из угла навстречу ему выскочил еще один персонаж.
Когда перед Померанцевым нарисовался невысокая фигура, облаченная в черный рабочий халат заляпанный машинным маслом, он едва не вскрикнул. Сердце подпрыгнуло и забилось, словно шмель в спичечном коробке. Но следующую секунду Вадик узнал подошедшего человека и облегчено вздохнул.
Это был татарин Фарит — фабричный дворник. За узкие глаза и жидкую бороденку, все на фабрике звали его Китайцем, и был он человек тихий и в сущности безвредный. Вадик, правда, с ним никогда не общался, но слышал о нем от всеведущего Саныча.
— Здравствуй. — Сказал Фарит и улыбнулся. Его морщинистое лицо растянулось в улыбке, бороденка задрожала, и он стал удивительно похож на китайского божка.
— Здорова, — довольно грубо выдохнул Вадик, — чего это вы тут делаете?
— Мы постигаем смысл жизни, — ответил дворник, — очищаем наши души лечебной гимнастикой. Что привело тебя к нам, как тебя зовут?
— Я Вадик, — представился Померанцев, — мне переночевать негде, увидел свет и зашел.
— Так проходи, — кивнул Фарит, — мы всегда рады новым лицам!
И он широким жестом обвел зал. Потом он повел Вадика в угол, в котором стояла широкая садовая скамейка. Мужики, переминающуюся с ноги на ногу, продолжали заниматься своим делом, не обращая внимания на гостя. Померанцев заметил, что глаза их были закрыты, и они тихо бормотали себе под нос.
