Вадик Сено - Проигравший
Обзор книги Вадик Сено - Проигравший
Вадик Сено
Проигравший
Маша медленно закрыла глаза и сняла с себя блузку.
Мой мозг, справившись с огромной дозой адреналина, пустился в теоретические рассуждения на тему увиденного. Говорят, что Бог, с готовностью отдав нам запретный плод знаний, все же успел включить в сделку страх и смущение. Я лично всегда смущаюсь, когда снимаю с себя майку, даже если на меня никто не смотрит. Более того, даже если никого и в комнате нет. Почему-то сразу вспоминаются приемы у школьного врача, когда всех заставляли раздеваться и самые худые всегда застывали в нерешительности, боясь стать объектом насмешек всего класса. Я был как раз одним из тех худых, прижатых к стене парней. Когда нас выставляли в шеренгу на уроке физкультуры, я стоял вторым с конца по росту, последним был парень, у которого было не все в порядке с организмом и он перестал расти когда ему было двенадцать. В те времена, стоя у стены, медленно расстегивая пуговицы на толстой школьной рубашке, я неизменно чувствовал себя самым низким существом на свете. Для меня физическая слабость была синонимом слабости душевной. Эти рослые, спортивные, сильные, загорелые ребята казалось никогда не испытывали сомнений, им никогда не было плохо, они никогда не сожалели, они просто подходили и брали, ничуть не задумываясь о природе своего дара. А я в это время вдавливался в стену, боясь упасть и этим привлечь к себе внимание.
Поэтому я всегда поражаюсь как это большинство девушек могут раздеваться, причем не только не испытывая никакого смущения, но делают это так грациозно, как будто находятся на приеме у английской королевы. Хотя, не буду лукавить, мое внутреннее "я" благосклонно отнеслось к Машиному действию. Признаюсь, даже больше — мое внутреннее "я" последние полчаса неустанно представляло как мое внешнее "я" делает разные "вещи" с Машей. И вот, мои руки уже тянутся к Машиному бюстгальтеру, чтобы одновременно освободить из тесного заключения парочку самых прекрасных созданий в мире. И как только моим рукам удается это сделать (тут правда небольшая заминка, почему это каждая фирма по производству бюстгальтеров пытается придумать новый способ их открывания?) в комнату врывается Машин брат — Витя.
Маша вполне спокойно подняла голову и тихо сказала:
— Витя, ты не видишь, мы заняты?
Витя взволнованно качнул головой несколько раз в неопределенную сторону, но не сдвинулся ни на шаг. Он раскрыл было рот, чтобы что-то сказать, но потом лишь опять покачал головой и виновато посмотрел на сестру.
— Ну, что случилось?
Витя резко вскинул голову, как будто удивляясь вопросу, хлопнул два раза в ладоши и переминулся с ноги на ногу. В это время я, да будет вам известно, застыл в очень неудобной и чуточку комичной позе. Я сидел на Маше, в руке у меня был ее бюстгальтер, и к тому же мне нужно было очень сильно выгинать шею, чтобы уследить за действиями и недомолвками Вити. Через несколько секунд мне стало уж слишком неудобно, посему я решил встать с кровати, а заодно и с Маши. Витя внимательно наблюдал за моими действиями, глаза его смотрели на меня с легкой опаской. Сев на край кровати я разумеется стал ждать объяснений от Вити. Витя пристально молчал. Маша тяжело вздохнула и вышла из комнаты, уводя Витю с собой.
Я так и остался сидеть на кончике кровати, вначале думая о том, как брошусь на Машу и доставлю своему внутреннему "я" настоящее наслаждение сбывшейся мечты. И даже разработал план, по которому буду действовать, когда придет Маша. Я чувствовал себя режиссером дешевого порнофильма и от этого желание моего внутреннего "я" лишь неуклонно возрастало. Но Маша все не шла. Моя энергия начала утихать и принялась за более интеллектуальные занятия — чтение бирки на Машином лифчике. На нем было большими буквами написано "Кристьян Диор" и пониже, уже совсем маленькими — "сделано в Корее". Досконально изучив бирку, и узнав, что бюстгальтер этот ни в коем случае нельзя стирать с цветным бельем, мой мозг захотел еще информации. Тут я внезапно подумал, что Маша совсем не смутилась, когда Витя зашел в комнату. А затем еще и вышла полуголой с ним в коридор. Мозг, как хорошо слаженный механизм, развил теорию дальше — я представил, как отреагирует мой старший брат, если однажды, возвратившись с работы, он застанет меня разгуливающим голым по его комнате. Не думаю, что он очень обрадуется. В худшем случае — изобьет.
А вот почему, интересно? И вообще, почему мужчины так смущаются вида мужского голого тела? Девчонки спят в одной кровати, целуются, ходят в душ вместе и им все ни по чем. Попробуй я сходить с другим парнем вместе в душ! (Сразу приходит в голову спасительная мысль — не то, чтобы очень хочется). Причина, как мне кажется, кроется в том, что мужчины больше боятся своей возможной гомосексуальности, чем девушки. Где-то недавно прочитал, что все мужчины — гомики, только многие настолько боятся этого, что не дают выходу своему гомосексуализму. А девчонки? Как вообще можно ходить вместе в душ и при этом быть только друзьями? Я конечно судить могу только по себе, но если иду с девушкой в душ, я знаю что у меня на уме. Там все понятно. В особенности, если девушка попросит меня потереть ей спинку. (Мысли опять вернулись к порнофильму, но ненадолго. Мозг неуклонно продолжал развивать тему).
Может все это происходит лишь из-за того, что Бог не дал девушкам смущения от вида своего тела? Они полжизни тратят на поддержку своих красот, они умеют уважать свое тело. Меня всегда восхищало как девушки могут одним мазком кисточки превратиться из заспанной девицы в красавицу-принцессу.
Думал, думал, а Маша все не шла. Тут мой пыл вконец разозлился и я направился прямиком в коридор, надеясь найти Машу там. В коридоре конечно же никого не было, но в Витиной комнате горел свет, так что я ринулся прямиком туда. Тихонько приоткрыл дверь, борясь со злостью и желанием, и первое, что предстало моему взору были Машины прекрасные груди. Маша стояла лицом к двери, в противоположном конце комнаты и разговаривала с Витей, который стоял около кровати. На кровати лежала Зоя, Витина подруга. Зоя была полностью голая, и ничуть не смутилась при моем появлении. Ну вот, подумал я — еще одна гордая обладательница женского тела.
Витя бросил быстрый взгляд на меня, вначале замер, не иначе как обдумывая свои возможные действия, потом решил продолжить говорить:
— …я же говорю тебе, я не знаю. Бля, мы с ней выпили вина, разделись и стали заниматься (он немножко запнулся, пытаясь найти подходящее слово для "этого занятия", потом вдруг понял, что нам обоим кристально ясно, о чем идет речь, продолжил) Потом, уже почти к концу, она вдруг отрубилась. Я ничего не делал. Думал, может она шутит, что ли… Типа как в анекдоте, помнишь, про то, как муж трахается, пока жена спит.
Мой мозг, сегодня как никогда в анализаторском ключе, стал усиленно развивать услышанное. Странно, почему все же люди могут без угрызений совести сказать "трахаться" когда это слово является частью анекдота, но как только дело доходит до их собственной половой жизни, они чувствуют себя неуютно, словно оголяя себя перед собеседником? Ба! Опять оголяя. Что-то темы моих мыслей сегодня сбиваются на одно и то же. Если подумать, мне кажется, девушки гораздо больше смущаются если оголить их душевно. Любовь или обещание ее — верная отмычка к сердцу любой спящей красавицы. Витя вернул меня обратно к реальности. Его речь стала заметно более нервозной и пикантной.
— Ну вот, значит. Я ей говорю, чтобы мол не придурялась. Хватит херней страдать. Так же можно и импотентом стать драным. А она, бля, молчит. Я ее трясу, говорю чтобы вставала нахер, а то, бля, не буду с ней вообще ничего общего иметь никогда. А она молчит. Тут-то я и подумал: ебать, влип я. Умерла девка, у меня на глазах.
Тут я еле-еле удержался от комментария. "На глазах". Более правдоподобно было бы сказать "на поле боя". Можно и уточнить, но это уже зависит от уровня вашей опошленности.
— Я, бля, что делать. Она ведь дура, несовершеннолетняя, привяжут мне срок и все, гудбай Америка. Бля, бля, бля! Сука! Ну что делать, а?
Маша подошла к Зое и потрясла ее за плечо. Реакция — ноль. Она задумалась на секунду, потом подошла ко мне и спросила:
— Ну а ты, Вадик? Что ты думаешь?
Я не ожидал такого разворота событий и от удивления чуть было не упал назад в коридор. Но оказалось, что когда я вошел, я закрыл за собой дверь, так что получилось, что моя прилежность чудом спасла меня от сотрясения мозга. Уперевшись о дверь я опять почувствовал себя очень, очень маленьким. Мне стало отчетливо казаться, что если бы у меня была возможность незаметно развернуться, я бы с легкостью сумел пролезть сквозь щель под дверью и тихонечко уползти. Мой голос, по природе своей заковыркий и по приятности схожий с кваканьем лягушки в этот раз уж совсем отказался мне подчиняться:
