Роланд Грин - Конан у Ворот Зла
А в нашем конкретном случае «плевок в пиво» проявился в виде грозы и бури. Облака опустились на вершины скал прежде, чем мы успели добраться до верха. Когда Сарабос положил на землю убитого гандера, упали первые капли дождя.
Гром с треском расколол небеса над головой. Я поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как молния ударила в вершину холма. Во рту мгновенно пересохло. Если бы мы успели добраться до вершины, в нашей-то металлической броне, то молния действительно превратила бы нас в дымные факелы.
Я посмотрел вниз по склону, чтобы прикинуть, далеко ли наши преследователи. К моему удивлению, я увидел, как пикты улепетывают прочь, будто мы мгновенно превратились в банду демонов и бросились преследовать их. Пикты так спешили убраться отсюда, что даже побросали захваченное трофейное оружие. Вы понимаете, какого страха нужно нагнать иа пикта, чтобы он поступил подобным образом.
И тут до меня дошло. Возможно, этого НЕЧТО, что нагнало такой ужасна пиктов, и добрым аквилонцам следует опасаться. На лицах людей, стоящих вокруг меня, я прочел те же самые мысли. Однако, к чести моих людей, никто не произнес ни слова, которое позволило бы усомниться в их храбрости. Сохраняя строй, как и подобает настоящим солдатам, мы лезли вверх по склону по направлению к пещере. Наше счастье, что пещера была недалеко, потому что, когда мы были уже рядом, дождь превратился в настоящий ливень. Ощущение такое, будто мы стояли под водопадом. И ничто — ни добрая кожа, ни промасленная шерсть, ни доспехи — не помещали тому, чтобы мы в мгновение ока промокли до нитки.
Последние десятки шагов мы преодолели скорее с поспешностью, нежели с достоинством, почти позабыв о строе. Как только мы оказались внутри и дождь перестал барабанить по шлемам, я тотчас же расставил людей: часовых ко входу в пещеру, часовых в заднюю часть пещеры (самое сухое и чистое место для раненых), остальным — тем, кто не занят ранеными и не несет стражу, — я позволил раздеться и высушить свое барахло.
Сам я уселся и устроил смотр имеющимся у нас запасам воды и питья. Каждый из нас нес с собой двухдневный паек вяленого мяса и сухарей и по полной фляге воды. Впрочем, с чем, с чем, а с водой сейчас проблем не было. Да и в ближайшем будущем не предвиделось. Даже если пикты отрезали нас от ближайших речек, тут, должно быть, после дождя уйма ручьев. Кроме того, наверняка вода имеется в глубине пещеры, которая, похоже, уходит далеко в глубь скалы. Такие пещеры в Дебрях Пиктов не редкость. Обычно они богаты подземными источниками, как соты медом, и…
— Капитан! Сзади!
Крик исходил от одного из часовых, поставленных в глубине пещеры. Это был наголо обритый боссонит, который вряд ли позволил бы себе проявить замешательство и страх, если бы на то не имелось достаточно веских причин. Я рявкнул приказ, все повскакивали на ноги и приготовились к бою. Затем я пошел к боссониту.
В свете факела я увидел обработанный человеческой рукой камень. С первого же взгляда было ясно, что работа слишком тонкая, чтобы быть пиктской. И слишком свежая, чтобы дойти до нас еще от времен древних хайборийских завоеваний. Мне показалось, что я могу различить петли, дверные проемы, скамьи и какие-то фигуры, от которых за версту несло нечистой силой. Я зажег еще один факел и тут вспомнил, что факелов-то у нас наперечет. Факел занялся, световое пятно расширилось. Я понял, что ощущение злобности и греховности этих таинственных фигур базировалось не на пустом месте. Мои опасения подтвердились. В этой пещере свили себе гнездо поклонники Сэта. Я узнал стигайские иероглифы, разглядел какие-то таинственные знаки, смысла которых я не знал, да и, честно говоря, не стремился узнать.
Я прошел в глубь пещеры и увидел, что туннель изгибается. Зайдя за поворот, я очутился в чем-то напоминающем зал. Что-то высокое и вертикальное маячило на грани света и тьмы. Я сделал еще пару шагов, и…
— Кром!
Это не было изображением Великой Змеи. Это была фигура воина в натуральную величину, неимоверно могучего сложения, со странным набором оружия и одежды, полупиктским, получернобережным, со здоровенным и широченным хайборийским двуручным мечом.
Не было проблем и с истинным именем этого воина. В трех кампаниях мне приходилось видеть это самое лицо. Только тогда оно было старее, выдубленное годами и непогодой, обрамленное гривой седых волос, с длинными усами и время от времени с бородой. Но это было то же самое лицо, что и у статуи.
Сзади меня послышалось тихое движение. Так подкрадывается пантера. Я обернулся и увидел Сарабоса. Сарабос стащил свой капюшон. В свете факела я увидел, что волосы его были черны как смоль. Теперь стали видны и его глаза, их цвет. Глаза были голубые. Голубые, как лед, который мне однажды приходилось видеть в Гандерланде. Сейчас эти глаза столь пристально вглядывались в статую, что мне казалось, внутренний огонь заставляет их гореть, подобно углю.
И тут до меня дошло, что не зря я помянул имя верховного киммерийского бога и покровителя нашего старого короля. И еще до меня дошло, что стоящему рядом Сарабосу из Черных Драконов, вне всякого сомнения, тоже с первого взгляда было известно имя того, чья статуя высилась перед ним.
Однако одно было непонятно мне, хоть убей: что, во имя всех богов, делает статуя Конана здесь, в пещере, где никогда не ступала нога цивилизованного человека? Что до стигийских колдунов, то их цивилизованность была лишь внешним налетом; ходили слухи, что, по большому счету, они и не люди вовсе.
Внезапно пещера разом перестала казаться убежищем, а дождь — и даже пикты, что находились снаружи, — показались мне куда менее опасными, чем эта пещера.
Глава первая
— Черное Побережье, за много лет до описанных событий.~
Человек бесшумно скользнул сквозь тень громадных деревьев возле Амфангу, как лев на охоте. И в самом деле, человек обликом своим чем-то смахивал на грозного хищника — бесшумной поступью, гривой черных волос, рассыпавшихся по широким бронзовым от загара плечам, настороженным взглядом зорких глаз, высматривающих то ли жертву, то ли противника. Впрочем, ни у кого из обитателей Черных Королевств не было таких глаз. У крадущегося были пронзительно голубые глаза северянина. Даже настоящий лев почувствовал бы себя под этим взглядом крайне неуютно. Очевидно, великому множеству людей доводилось ощутить на себе леденящий взгляд этих глаз. Те, кто не извлек надлежащего урока и не насторожился при виде этих холодных глаз, по большей части умерли, так и не дожив до возможности получить повторный урок.
Сейчас этот человек шел от берега реки, где росли могучие деревья, под тенью которых он до сих пор и скрывался. Человек приблизился к небольшой прогалине. Гигантское дерево упало здесь много лет тому назад, сокрушив все, чего только коснулось. Исступленная жизненная сила джунглей уже покрыла мертвое дерево ростками и увила его лианами. Но тем не менее в зеленом пологе крон деревьев до сих пор еще оставался просвет, сквозь который лучи солнца достигали земли.
