Дмитрий Щербинин - Облака
И тут лебедица, оставаясь такой же прекрасной, какой и была, обратилась в деву в белом платье. Да всю бело-серебристую, словно свет Луны.
Смотрит на нее юноша, чувствует - вновь былая его уверенность пропала: разве же можно нести в неволю к старому колдуну это прекрасное созданье?
Она смотрит на него печальными своими очами, да так говорит:
- Что ж, поймал ты меня. Было бы в сердце твоем зло - так почуяла бы, не подошла. Но теперь я схвачена! Ах, кабы мне было только дозволено еще раз пройтись по аллеям, того парка, что у берега Лунного моря, да под сенью дворца нашего батюшки. Коли бы посидеть у фонтанов, откуда поднимаются, струи света, проститься бы с сестрами... Но, ты меня не отпустишь, а, если даже и отпустишь - я никогда уже не вернусь... Как жжет меня первое сияние зори! Не вынести мне Солнечного света!
- Я люблю тебя. - молвил тут юноша, ибо, действительно он полюбил - в первый раз полюбил - а иной любви и не бывает - только первая. - Выполнишь ли ты мою просьбу?
- Ты любишь меня, о дитя Земных полей?.. Но к чему эта любовь, если остаток жизни я проведу в темнице?.. И что это за песня, о который ты так просишь?
- Спой мне о том, как летаешь ты в поднебесье. Спой о том, что говорят лунные ветры, и как шумят приливы лунных морей. Спой мне, как журчит свет бьющий из дивных фонтанов. Спой мне, прошу тебя - спой.
- Что ж... Я и сама вспомню, вздохну печально...
У брега моря, я вздохну печально,
Шепну: "Прощай навек, о матерь изначальна..."
Шепну слова и их подхватит легкий ветерок,
И унесет в словах печальный рок.
И долго буду там стоять, в спокойной тишине,
Внимать одной пылинок света, лунной глубине.
И нежном переливом, древнего ветрила,
За мною, запоет наш сад в котором древня сила.
Я тихо преклоню колени пред тобой,
О, - отчий дом, о море, о прибой!
Пришла пора разлуки, пришла пора тоски,
Прощайте Луны руки - дороги далеки!
Вот закончилась песня, а юноша и не заметил, что все время ее подыгрывал деве на своей свиристели...
Теперь в глазах обоих блистали слезы. Вот юноша поднялся, и откинул клетку.
- Что же ты? - в изумлении взглянула на него освобожденная.
- Ты свободна: возвращайся к своему морю!
Тут он отвернулся и пошел было к замку, колдуна Вроуна, как дева остановила его, окликнула, вздрагивающим от волнения, от пробуждающегося чувства, голосом:
- Подожди, куда же ты, о благородный юноша?! Ты освободил меня, а теперь возвращаешься, чтобы попасть в темницу?! Я зову тебя с собой - дай мне руку, и мы вместе взлетим к Лунному дворцу, я представлю тебя своему батюшке, расскажу, какой ты добрый, он хорошо тебя примет. Мы устроим такой пир, какой не знают даже ваши земные короли. Ты увидишь лунные моря! Мы будем жить вместе! Да, знай - что увидев сердце твоя, я полюбила тебя. Значит мы любим друг друга. Что же мешает, что же ты не протянешь мне свою руку? Что же ты стоишь такой мрачный, роняешь из очей такие горькие слезы?
Вздохнул юноша глубоко и, с любовью в ее лик вглядываясь, так говорил:
- Протянуть к тебе руку, а в следующее мгновенье уже лететь сквозь космос. Как это легко, какая это чарующая мечта! Увидеть лунные моря, пройтись по дорожкам, по которым не ступала нога человека, присесть у фонтанов из которых бьет свет. И все это - рядом с той единственной, единственной которую любил! Которую любить буду вечно! О - это мечта! Она так влечет к себе, что в первое мгновенье, я и позабыл, про Рок, который над этим чувством. Я бы мог подать тебе руку, но... Тогда бы я обрек на мучительную смерть своих родителей, младшую сестренку и братика. Ведь чародей, когда узнает, что бежал с тобою - исполнит свою угрозу - уморит их голодом. И что же - думаешь смогу я быть счастлив хоть мгновенье, зная, что загубил их! Нет, прощай же навеки! И я не стану смотреть на тебя, ибо иначе сердце мое разорвется, а мне еще надо дойти до замка.
Так сказал юноша, и не в силах сдержать рыданий, бросился к замку. И шептал он сквозь слезы:
- Прощай же юность, прощай вся жизнь! Прощай, прощай на веки, моя первая и единственная любовь!
А дева вновь лебедью стала, взмыла в небо, да оттуда услышал несчастный юноша ее плачущий глас:
- Знай же, что никогда, никогда не забыть мне тебя. И вдруг, запела:
И лишь на мгновенье встреча - с тобой,
Нам небо, судьба подарила,
Ах, лишь на мгновенье - прощай дорогой,
И знай, как тебя полюбила!
Мы в жгучей печали - и ты, друг, и я,
И ждет нас разлука веками,
И знаем, что чувство, внутри нас горя,
В боли изольется стихами.
Ах, лишь на мгновенье... теперь - пустота,
Да года печали, тоска, друг, да мгла,
Но память останется ясна, чиста,
Любви в ней горенье - память светла.
В мгновении - вечность,
Любовь в нем одна,
Пройдет жизни течность,
И новая встреча нам будет дана.
Так пела прекрасная лебедица, взмывая все выше и выше, улетая следом за матушкой-Луною.
Она летела и плакала - слезы вырывающиеся из очей ее, падали к земле крупными жемчужинами. А те, кто просыпаясь на той печальной заре, слышали ее пенье - сами плакали, ибо так глубока была небесная печаль лебедицы. Никто на этой земле не смог бы спеть так, как то пела она.
А юноша... Юноша бежал по тропинке, навстречу своей судьбе и тоже плакал.
Но, не смотря на предстоящие мученья - светло было у него на сердце, ибо он Любил и ничто не могло сокрушить этого чувства".
- Вот такая вот сказка. - говорила голосом печальным и спокойным Катя, наблюдала, как, кружась, нежно касаясь друг друга, шепча слова прощанья, падали два кленовых листа: один - тепло-златистый, как солнце пред закатом; второй - словно небо, в тот час, когда заря обретает полную силу.
- Ты плачешь... - нежно молвила Катя, когда взглянула на Машеньку и увидела, как по личику ее одна за другой, плавно катятся большие, как слезы лебедицы, переливающиеся солнечным светом, слезы печали.
Машенька улыбнулась сквозь эти слезы, и такая - была подобна, родившийся где-то за бездной веков и миров - девочке, самой Руси-святой, какому-то небывалому сну, чему-то столь прекрасному и чистому, к чему жаждется всей верой души стремиться.
И эта девочка с дочерней любовью, любуясь Катей, шептала:
- Что же это было?... Что же это за чувство... Оно такое, как облако... как вон-то облако. - Машенька кивнула на часть величавой сине-белесой горы, которая росла в небе над полянкой. - Неохватное, все наполненное образами. Сколько образов в этой горе? Не счесть. И не опишешь это облако. Так же и чувство - кажется, только часть его увидела, но и ее только представит могу, а словами не выразить... Катя, Катенька, сестричка - как же хорошо, что мы нашли друг друга! Какой же прекрасный, хоть и печальный сегодня день!... Я... Катенька, знаете, сегодня, пока ваш рассказ слушала, да на лес любовалась, так ясно, как никогда раньше почувствовала - как же прекрасна жизнь! Бесконечно много в ней неизведанного и прекрасного... А, слезы... Да, я плачу, но мне, если можно так сказать - нравятся эти слезы. Они, я чувствую, делают чище... Прекрасные, такие прекрасные, как этот листопад чувства!
