Дмитрий Щербинин - Облака
Катя приподняла голову и, созерцая, как падают, спокойно переворачиваясь, кленовые листья - неспешно, но и неудержимо, как движение листопада, как движение темного ручья, начала рассказывать:
"То приключилось во времена стародавние, когда мир был совсем еще юн, а волшебство окружало людей со всех сторон и они ему вовсе не удивлялись.
У горных хребтов, среди первых, могучих отрогов, колыхались молодые, ясные леса, а среди них, точно око устремленное в небо, чернело озеро. Дно в том озере было черным - такой же цвет был и у воды. Несмотря на черноту свою, озеро смотрелось настоящим красавцем. Ведь в его спокойной, темной глубине отражались и склоненные к нему, словно поцелуе, березы, и облака которые казались наделялись в его глубине новой, подводной жизнью.
Особенно же прекрасным было озеро в осеннюю пору. Тогда склоненные над ним березы одевали яркие, печальные наряды; и роняли на гладь златистые, да рассветные слезы, которые потом лодочками кружили по его поверхности, а соприкасаясь - издавали печальное пение.
И вот в один такой прекрасный осенний день, к берегу озера вышел юноша. И уселся на извилистую корягу.
У юноши было печальное лицо, а в глазах его даже слезы блистали. В руках он принес клетку, которую тут же спрятал под извилистыми конями.
Надо сказать, что пришел он со стороны черного замка, который виднелся на одном из горных отрогов. Вот повернулся он к тому замку, кулаком ему погрозил и так молвил:
- Эх ты лорд, Вроун! Черный твоей замок, еще чернее твое каменное сердце! Старик, страшный и трухлявый, почто ты обираешь так своих крестьян?... Я помню ту ночь: в твоей башне вспыхивал синий цвет, и, вдруг, молния ударила в наш хлев. Ты, старый чернокнижник, неужто тебе надо было все это колдовать затем лишь, чтобы родных моих, когда не уплатили они дань посадить под замок, ну а меня вызвать к себе и заявить: "Я слышал, что ты самый смышленый юноша в округе - так вот и докажи это. Знай, что к черному озеру в каждое полнолунье слетает белая лебедица, и плавает, купается в лунном свете. Если ты сможешь поймать ее и принести ко мне - я освобожу твоих родных, навсегда освобожу их от дани, да еще награжу несколькими золотыми. Ну а не принесешь, или же сбежишь - знай - голодом уморю в темнице!" Полнолуние то как раз сегодня, что же мне делать? Как же мне поймать эту лебедицу, если даже старому колдуну то не под силам...
Тут задумался юноша, оглядываясь по сторонам, думает: "ни сетью, ни колдовством ее мне не удержать. А раз уж ее старый колдун изловить не может - значит, она и сама колдовством владеет. Какую же тут хитрость испробовать... Она, ведь как - садиться на озерную гладь, когда никого поблизости нет, да плавает, да купается в Лунных объятьях. А что если сделать мне из камыша свиристель, да начать играть, в том время, как она плавать будет?..."
Так он и решил - нашел поблизости статный камыш и, с помощью ножика, сделал из него свиристель.
А надо сказать, что юноша тот лучше всех в округе умел играть на свиристели - искусство его в этой игре таких высот достигало, что птицы лесные принимали его за новую созданную Творцом после человека птицу, да и слетались к нему со всей округи, пока он играл, сидели на ближайших ветвях, слушали; ну а потом и сами подхватывали, и весь воздух клокотал от их пения...
Укрылся юноша за стволами берез, стал дожидаться ночи.
Вот потемнело небо, звезды сначала медленно, одна за другой стали на нем проясняться. Потом стали проясняться они мириадами, бессчетными пылинками, нескончаемыми крапинками; вот и Млечный путь... Ах, да разве же опишешь несколькими словами нескончаемое?!
Наступила полночь, и взошла над вершинами тех деревьев, которые окружали озеро, полная Луна.
И вот юноша увидел - в ярком ее серебре забили, все приближаясь, белые, облаченные трепетным саваном крылья. Все ближе, все ближе они. И вот из Лунного сияния, да на дорожку этого света, которая на черной воде пролегла, слетела белая лебедица.
Как она была прекрасна! Юноша то собирался, как только появиться она сразу и заиграть на своей свиристели, однако, как увидел красу эту; таковое слияние света звездного, да стана - словно бы из самого райского сада та птица была, словно слетела от очей самого Творца, который красой ее наслаждался.
В плавном движении, среди отраженных в воде звезд, закружила прекрасная птица, а юноша, не смея не то что пошевелиться, но даже и вздохнуть громко, неотрывно и даже не моргая, созерцал этот звездный вальс. Она легко взмахивала крыльями, с них взметались капельки; словно серебряные светлячки, поднимались они кружились они в воздухе, потом обратно опадали в озеро.
Лебедица, распуская водный стан, все кружила свой танец, а зачарованный юноша, тихо шептал в душе: "Есть ли что краше этого на свете? Дай мне только прикоснуться к твоим крыльям, да улететь вместе с тобою, да к самой Луне!"
Так, в неустанном танце прошло несколько часов - да, эта белая птица совсем не уставала и даже, напротив, - чем больше она кружила, тем большая в ней виделась сила, словно бы она вбирала из озерных глубин отраженный там звездный пламень.
Но вот, когда Луна прошла над озером, а на востоке первыми лучиками зари были поглощены самые слабые звезды, она, собираясь улетать, взмахнула крыльями, вот вся вытянулась к печальному Лунному лику.
Тут только вспомнил юноша, зачем он пришел к озеру: "Да, что же я? Ведь, мои родные сейчас в темнице томятся!"
Достал он поскорее свиристель, да и заиграл.
Встрепенулась тут птица-лебедь, к нему голову повернула и молвит тут девичьим голосом:
- Я то думала, что голоса всех птиц, которые живут на белом свете знаю. Но, значит ошибалась - самого-то лучшего певца я еще и не видела. Кто ж ты? Кто может петь так чарующе, что сердце трепещет в груди? Что за птица, в переливах которой слышится мне душа человеческая?... Может ли быть то колдун? Нет - я бы сразу почувствовала, будь тут зло. Кто ж ты, певец?
Юноша укрытый стволом продолжал играть, а лебедица поплыла в его сторону.
- Какой дивный голос! Не только на Земле, но, даже, и в звездных чертогах не услышать такого!
Вот подплыла она к самому берегу, вот вспорхнула на него, подошла к тому дереву, за которым крылся юноша - того-то ему и надо было.
С самого начала, достал он из укрытия клетку, открыл ее дно, и вот теперь, когда подошла лебедица, быстро схватил клетку да и накрыл ею прекрасную птицу.
- Ну, прости ты меня Лунная танцовщица. - говорит. - Придется мне отнести тебя к нашему правителю-колдуну, иначе он моих родных во темнице погубит.
И тут лебедица, оставаясь такой же прекрасной, какой и была, обратилась в деву в белом платье. Да всю бело-серебристую, словно свет Луны.
