Константин Бояндин - Последний час надежды
И ушла, беззвучно закрыв дверь.
София смотрела на столик, на россыпь денег. Я поднялся… хотел что-то сказать, но передумал. Шагнул в сторону двери. Софи тут же поймала меня за руку. Я присел перед ней. Она посмотрела мне в лицо, губы её задрожали.
— Брюс, — я протянул руку к её щеке, Софи мягко отстранилась. Чёрт. — Я ничего не понимаю! — Жалобный голос. Голос человека, потерявшего контакт с реальностью.
Признаться, я сам не был уверен, что мой контакт с реальностью прочнее.
— Софи, — голос не повиновался. — Похоже, она знает, что делает. Если бы хотела убить нас, убила бы ещё там.
София кивнула, взгляд её прояснился.
— Если смогу, помогу.
Она ещё раз кивнула. Я медленно поднялся, поднялась и она.
— Брюс, — слабый, едва слышный шёпот. Жан. София тут же подбежала к нему, присела, взяла за руку. Жан открыл глаза. Смотрел куда-то в потолок. Ему явно было лучше, чем там, в лесу.
— Я здесь, Жан.
— Поль, — поразительно, но Жан попытался сесть. София не позволила ему, вернула назад. — Поль ищет тебя, Брюс. По-моему, хочет тебя убить.
— Спасибо, Жан, — я встретился взглядом с Софией, прижал палец к губам — молчи. — Я буду осторожен.
Он едва заметно кивнул и закрыл глаза. Я ещё раз встретился взглядом с Софией и подошёл к двери.
— Софи, — она посмотрела мне в лицо, не отпуская ладонь Жана. — Спрячь деньги. — Она кивнула и попыталась улыбнуться. И у неё получилось.
* * *В первом купе всё было обставлено не хуже, чем во втором. И на диване уже стояло два чемодана. Близнецы тех, что у Софии. Видавшие виды, обтянутые настоящей, чёрной кожей; стальные ручки и выдвижные колёсики; запах путешествий, аромат роскоши, символ высшего общества. Господи. Откуда всё это?
— Ники, откуда…
На столе уже была аптечка. Бинты, салфетки, всё такое. Ники молча указала на ближайшую ко входу часть дивана. Заперла дверь.
— Начнём с тебя, Брюс. Снимай всё это. Нет, бросай прямо на пол. Всё равно это всё в мусор.
— В какой ещё…
— В чистку, в чистку. Хорошо. Постарайся не кричать.
Да уж. Она осторожно, но без лишних церемоний протёрла мне лицо чем-то спиртовым. Я смог ни разу не вскрикнуть, только шипел сквозь зубы. Наконец, Доминик осторожно протёрла мне лицо, шею и руки салфеткой и отошла. Я закрыл глаза. Боль проходила, лицо уже не пекло. Что-то в левой части груди. Наверное, рёбра. Раза три меня съездили по почкам. Почки уже дали об этом знать, надо срочно искать уборную. Похоже, вывихнуто левое плечо. Я открыл глаза. Ники сидела передо мной на корточках. Всё такая же элегантная и свежая. Теперь она улыбалась. Лицо её перестало быть лицом киборга-убийцы, стало лицом той самой Ники, с которой я говорил в тот, первый день.
— Снимай туфли и брюки, — велела она. — Примешь душ, а потом продолжим.
Я смотрел в её глаза, не решаясь расстегнуть ремень.
— Я увижу что-то новое? — осведомилась она, продолжая улыбаться.
Была не была. Сбросил с себя всё. Ощутил, что от меня несёт кровью и потом. Зажмурился, сжал зубы. Только бы не покраснеть. Открыл глаза. Ники осматривала меня — как медсестра, почти без эмоций.
— Повернись, — я подчинился. Она молча вручила мне охапку полотенец. Открыла передо мной ту самую дверцу. Точно. Все удобства — не без тесноты, но пользоваться можно.
Ники показала, как там всё включается, и ушла, закрыла за собой дверь. Мыться было очень больно, но я не осмелился бы попросить её помочь. Похоже, она это понимала. Как ей удаётся так перевоплощаться?
Минут за пятнадцать я справился. Со всеми естественными потребностями. Остались неестественные, подумалось отчего-то. Мне захотелось рассмеяться, истерически захохотать. Долго боролся, пришлось сесть прямо на пол, прижать ладонь ко рту. Если снаружи слышно, какие звуки я издаю, там решат, что пора вызывать «скорую». Или полицию.
Пришлось ещё раз умыться. Когда я вышел, полотенце вокруг талии, Ники молча указала на всё тот же диван. Теперь там была постелена простыня. Она протянула руку к полотенцу, моей единственной одежде. Я поймал её руку.
— Не валяй дурака, — посоветовала она. — Ничего не отниму, не бойся. Тебя избили, забыл? Я просто осмотрю.
— Ты ещё и врач?
— Немножко. Давай, ложись. Если смущаешься, закрой глаза.
Я так и сделал. В смысле, отдал ей полотенце, улёгся и закрыл глаза. Боль постепенно проходила. Пальцы Ники были тёплыми, их прикосновения — приятными. Настолько, что я стиснул зубы. Звуки, которые хотелось издать, можно было бы понять превратно.
— Перевернись на живот, — услышал я. — Медленно. Осторожно. Дай, я помогу. Всё, не шевелись.
Наконец, мне позволили усесться. Ники кивнула в сторону стола. Там лежала одежда — летний костюм, светлая рубашка. Светлые же бельё и носки, кремового цвета туфли. Святая матерь божья, откуда всё это?!
— Брюс, — она присела передо мной. Не улыбалась. Прикоснулась ладонью к моей щеке. — Это всё происходит. Это всё на самом деле. Просто поверь, что это так.
Я посмотрел в её глаза… серые, бездонные… и кивнул.
— Я всё объясню, — она придвинулась ко мне. Я закрыл глаза. Ощутил, как её губы коснулись щеки… мягкое, тёплое прикосновение. — Обещаю. Но вначале нам всем надо прийти в себя.
— Справишься? — указала на одежду. Разумеется, справлюсь. Она достала из другого чемодана несколько свёртков, положила на стол, рядом с моей одеждой. — Если не трудно… убери чемоданы. Вон туда, под стол. Там увидишь.
Сбросила с себя одежду (я предпочёл отвернуться) и скрылась за дверцей. Тихо зашумела вода.
Я оделся, не без труда. Всё оказалось впору. Что за колдовство? Откуда она знает, что и какого размера я ношу? Под столом обнаружились отсеки, оба чемодана прекрасно влезли туда.
Интересно, куда она дела старую одежду? Свою сумку я увидел в том самом отсеке, куда перетащил чемоданы. Проверил, документы на месте. Денег негусто, триста евро. Прямо скажем, совсем негусто. И билет, билет на поезд, которым я так и не уехал. Проклятье. Через сутки меня начнут искать. Через трое — поставят на уши всю полицию Галлии, с матушки станется.
Я отыскал, где именно на стене пульт управления и отыскал, как управляют плафонами. Страшно удобно! Сделал освещение чуть желтее, не таким холодным. Отодвинул краешек занавески, выглянул. Ночь. Непроглядная, небо затянуто облаками. Поезд несётся со страшной скоростью, а вагон почти не трясёт. Наверное, я всё-таки сплю.
Отодвинулась дверца, появилась Ники. Она не стала обматываться полотенцем. Я поспешно отвёл взгляд.
— Брюс, — она бросила полотенце на пол, подошла ко мне. Я взглянул на неё, медленно поднял взгляд. Раз взглянув на её тело, глаз не отвести. Я с трудом подавил наваждение, закрыл глаза. Она присела. Всё те же запахи. Жасмин, полевые цветы, морская соль…
