Лариса Михайлова - Сверхновая американская фантастика, 1997 № 01-02
Как ей показалось, врач пристально посмотрел на тики, но нужно было продолжать обход, и они ушли.
На следующий день доктор Ричмонд пришел один и остановился у кровати Вики.
— Как голова?
— Лучше, но все еще побаливает. Это вы настояли на всех тех процедурах сегодня утром?
Он улыбнулся улыбкой Матене и сказал:
— Да, боюсь здесь я виноват. Извините, если они были не очень приятны.
Он вытащил что-то из кармана.
— Ваша половинка талисмана меня заинтересовала, потому что так уж получилось, у меня тоже кое-что есть. Если не ошибаюсь, ее привез из Новой Зеландии мой пра-пра-пра-дед. Конечно, это было давно, но я подумал, что может быть…
На его ладони лежала верхняя часть тики на льняном шнурке, продетом через маленькую дырочку: длинный острый язык, высовывающийся из широкого рта, трехпалые руки, сложенные на груди. Вики молча протянула ему свой талисман и доктор сложил половинки вместе. Минуту оба молчали.
Хотя одна из половинок тики была немного стерта на сломе, и от нее отлетел небольшой кусочек, сомнений быть не могло. Вики нашла недостающую часть.
Доктор Ричмонд склеил тики и принес узкую черную ленточку, чтобы девушка могла повесить его на шею. Иногда врач заходил просто, чтобы проведать ее и они много смеялись. Когда у нее не болела голова, Вики чувствовала себя очень счастливой.
Он первым сообщил ей о необходимости операции, а когда девушка попросила его присутствовать там и взять с собой тики, потому что ей не разрешат надеть его в операционной, он взял ее за руку и сказал:
— Конечно. Я обещаю.
Доктор взял с тумбочки запечатанное письмо и посмотрел на картинки на обратной стороне конверта.
— Очень симпатичные зверьки. От одного из твоих новозеландских друзей?
— От одного друга, — ответила она. Теперь Гэри казался очень отдаленным воспоминанием.
— Он знает, что ты в больнице?
— Нет еще. Я давно ему не писала. Хотела сделать это после операции.
— Когда все закончится и ты начнешь поправляться? Неплохая мысль.
Вики задумалась — а поправится ли она?..
Корабль стоял в заливе, готовый к отплытию, а китобои выкатывали на берег бочки жира, несли тюки с китовым усом, собирали свои вещи в сундуки, отсылали женщин обратно в деревню. Роймата стояла на скале в розовом ситцевом одеянии, подаренном Матене на прощание. Она сама одела ему на шею тики, сквозь слезы пытаясь объяснить, что изображение первого человека способно отгонять зло.
Два воина из деревни уплывут на этом корабле. Каху последние дни ходил мрачный, Роймата подозревала, что он хотел бы поплыть с ними, но был слишком горд, чтобы попросить.
Неожиданно Каху оказался рядом с ней, подойдя сзади неслышной поступью охотника.
— Твой пакеха покидает тебя! Как я вижу, он сделал тебе неплохой подарок. Но знаешь ли, эта ткань тонка Очень скоро она порвется об острые стебли травы, а цвет заката поблекнет, как и память о тебе, и будет напоминать тусклый песок. Все это я уже видел.
— Ничего подобного! Ты только слышал от тех, которые старше тебя и больше знают!
— И все равно это правда. Ты смотрела на Матене глазами, полными желания, ну и что тебе это дало? Почему тебе нужен он, когда ты могла бы иметь… — Он замолчал, глядя на берег. — В любом случае, ты ему больше не нужна, — сказал он, указывая на светловолосую голову Матене, который в тот момент вышел из хижины, подошел к лодкам и забросил тюк в одну из них. — Смотри, — фыркнул Каху с издевкой, — он бросает тебя и даже не обернется.
Задетая, Роймата выпалила:
— Это не так. Разве ты еще не знаешь? Он берет меня с собой. Матене хочет, чтобы я всегда была его женщиной.
Стрела достигла цели — смуглое лицо Каху исказилось от ярости.
Девушка бежала к морю, желая во что бы то ни стало упросить Матене или вождя пакеха взять ее с собой, лишь бы побыть с ним чуть подольше.
Роймата пообещала бы все что угодно, только бы они согласились. Должен же быть какой-то способ остаться с Матене.
Матене обернулся и огляделся вокруг, как будто выискивая кого-то, а, увидев ее, помахал рукой. В девушке проснулась надежда. Но следом за ней неслышно бежал Каху, впереди него стелилась черная тень. Люди на берегу застыли, один из них что-то предупреждающе крикнул, Роймата обернулась и увидела как острое пату с ужасающей силой обрушивалось на Матена. Казалось, тень Каху застлала весь мир.
Пату опускалось с ужасающей быстротой. Матене резко увернулся, от удара тики у него на груди раскололся. Роймата бросилась ему на грудь, защищая его, и тут последовал второй удар. Девушка почувствовала, как пату обрушилось на нее с резким хлюпающим звуком, в ушах зазвенело, тень Каху исчезла. Казалось, голову сдавили чем-то очень тяжелым.
Ноги не держали Роймату, по шее на розовый ситец стекало что-то теплое и липкое. Когда руки Матене осторожно опускали ее на песок, она мельком увидела вождя пакеха с дымящимся ружьем в руках и Каху, лежащего у кромки воды. Из груди у него ярким цветком била алая кровь.
Матене не пострадал, хотя на груди под расколовшимся талисманом осталась царапина. Сзади него светило солнце и он выглядел так же, как когда Роймата увидела его впервые. Но солнечный свет быстро померк, и морские волны скрыли ее, на этот раз навсегда.
Кто-то звал ее по имени. Голос Матене, то приближающийся, то удаляющийся. Другие голоса, а потом опять он: «Вики! Вики!» Девушка открыла глаза, доктор Ричмонд улыбнулся: «Умница».
Умница, Роймата. Вики улыбнулась ему в ответ и заснула.
— Все уже позади. Как ты себя чувствуешь? — спросил доктор Ричмонд на следующий день.
— Ну и напугала же ты нас. Тебя не добудиться, прямо как моего сына. Никогда не хочет ложиться и никогда не хочет вставать.
Казалось, что дыхание Вики прервалось на несколько секунд.
— У вас есть сын?
— Конечно. Хочешь посмотреть? — доктор достал бумажник и вытащил оттуда фотографию.
Маленький мальчик с темными волосами и карими глазами, как и у женщины рядом с ним, оба смеялись в объектив.
Это моя женщина.
— Он похож на маму, — сказала Вики.
Доктор осторожно убрал фотографию.
— Я зашел попрощаться, Вики Завтра я уезжаю в отпуск, а ты скоро вернешься домой.
От его улыбки защемило сердце.
— Пожалуйста, — сказала она, снимая тики, через повязку на голове. — Теперь вы возьмите его.
