Олег Мороз - Проблема SETI
— Юрий Александрович… Так, кажется, вас зовут?..
— Совершенно верно, — кивает Рыбников.
— У меня к вам есть одна просьба. Я бы хотела, чтобы вы отнеслись к ней серьезно.
— Я весь внимание.
— Видите ли, эти внеземные цивилизации, которые у нас с вами ничего, кроме улыбки, не вызывают… Виктор воспринимает все это всерьез…
— Да, я имел возможность убедиться в этом.
— Так вот, не могли бы вы позвонить ему в Коктебель (он все еще там, это я не пустила его) и сказать четко и ясно, что анкета печататься не будет? Ну, и посоветуйте ему как-нибудь, чтобы он выбросил ее из головы… Хотя вряд ли он выбросит. Впрочем, пока не было этой анкеты, все было как-то спокойнее…
— Непременно позвоню, уважаемая…
— Лидия Сергеевна, — я ему так и не представилась, вот что значит волнение.
— …уважаемая Лидия Сергеевна. Вот только по номеру беготню закончу и сразу же позвоню. Приложу все силы, чтобы вернуть вашего мужа из звездных далей в лоно семьи. Хотя тут уже полный успех не могу гарантировать: знаете, увлеченные люди — как алкоголики. — При этих его словах я вздрогнула. — Да простится мне такое сравнение по отношению к вашему уважаемому благоверному, — тут же поправился он. — Как говорят врачи, чтобы лечение было успешным, необходимо встречное желание больного.
Я махнула рукой, устало побрела из кабинета.
* * *Не ожидала, что все получится так просто, само собой. Никому не надо валиться в ноги, ни у кого ничего не надо просить…
И ведь странно, что в таких случаях редко испытываешь удовлетворение — когда твои желания осуществляются сами собой. Так уж устроен человек — ему требуется преодолевать какое-то сопротивление… Сопротивление материалов. Вот если бы этот Рыбников заупрямился, а тебе удалось бы его уговорить, упросить, что-то доказать ему, наконец, — тогда другое дело. Я думаю, и полководец не испытывает никакой радости, когда противник без боя капитулирует перед ним.
Впрочем, это опять сантименты. Главное — дело сделано. Никакой публикации не будет. Так что ты, Витенька, можешь спокойно себе загорать под коктебельским солнцем — две недели у тебя еще осталось — и постепенно остывать от очередного твоего дурацкого увлечения, постепенно приходить в себя.
Кстати, может быть, стоит ему позвонить, рассказать обо всем? Чтобы он не терзался бессмысленным ожиданием (хуже нет ожидать чего-то, особенно когда очень хочешь, чтобы это что-то поскорее произошло). Рыбников позвонит ему еще не скоро, если вообще позвонит. А что? С него как с гуся вода. На ходу себе придумает оправдание. «Мадам, я ваш вечный должник. Все самые темные силы мира объединились, чтобы я не смог внести свою лепту в благородное дело возвращения вашего, пардон, блудного мужа к праведной семейной жизни. Представляете, в последние дни я работаю совершенно как в сельскохозяйственном кооперативе: подъем — в пять, отбой — в двадцать три ноль-ноль». Что-нибудь в этом роде.
Так что, позвонить? Ну нет, еще чего! Сам позвонит…
Как будто это я во всем, что случилось, виновата!
Кстати, если не ошибаюсь, он уже звонил несколько раз. Несколько раз были звонки междугородной. Ничего, позвонит еще.
Междугородная позвонила вечером. Я сняла трубку.
— Лида, это я.
— Да…
— Как у тебя дела?.
— Нормально.
— У нас все в порядке. Вовка здоров.
— Да…
— Лида, ты меня слышишь? Я говорю: Вовка здоров.
— Слышу.
— Лида, ты не сердишься на меня?
Мне нравятся эти вопросы: дело на грани развода, а он — «Не сердишься?».
— Не сержусь.
— Не сердись. Я люблю тебя.
Я молчу.
— Лиданька, ты меня слышишь?
— Слышу.
— Я говорю: я люблю тебя.
Как все легко: «Я тебя люблю» — и все проблемы сняты.
— Лиданька, ты не знаешь, как там дела с анкетой? Я не могу в редакцию дозвониться.
— Анкету печатать не будут.
— Что? Я тебя не слышу. Какой-то треск, Говори погромче.
— Я говорю: анкету печатать не будут.
Что он должен подумать в этот момент? Что это я все устроила? Пусть думает, что хочет…
Молчит.
— Алло! Виктор! Что ты молчишь?
— Лида, до свидания…
Повесил трубку.
Я вижу его расстроенную физиономию. Вижу, как он бредет с переговорного пункта, убитый этой новостью (рядом с ним понуро бредет Вовка). Выходит на шоссе, проходит по мосту над вонючим ручьем (когда-то это было романтическое место — Коктебель), ничего вокруг не замечая.
Мне вдруг становится ужасно жалко его. И его, и Вовку. Два покинутых ребенка — маленький и взрослый.
Опять я реву весь вечер. Нет, не могу я так: я здесь, а они там — два самых близких, самых родных мне существа. Но что же делать? Брать билет и лететь обратно? Нет, я не выдержу всей этой мороки — ехать за билетами, потом — в аэропорт, потом — из аэропорта… Мне надо мгновенно перенестись к ним туда, обнять их обоих, утешить, растормошить…
Все-таки ехать или не ехать? Глупая бабья привычка: подменять слезами тяжелое решение.
Постепенно, однако, решение все же созревает. Нет, не это, другое. Не возвращение в Коктебель. Вы скажете, что я сумасшедшая, что я дура. Да, я такая и есть, но я ничего не могу с собой поделать.
* * *Дверь знакомого кабинета. На этот раз я без труда с нею справляюсь. Рыбников поднимается мне навстречу.
— Рад вас видеть, очаровательная Лидия Сергеевна. Вы составляете такой приятный контраст с этими унылыми казенными стенами. Что привело вас вновь сюда?
— Видите ли, вы, наверное, будете удивлены, зачем я к вам пришла…
— Нисколько, Лидия Сергеевна, нисколько. Я ведь уже сказал вам в прошлый раз, что меня невозможно удивить…
— Я хотела бы вас просить, чтобы вы все-таки напечатали анкету…
— Гм… Просьба действительно… Удивительная… В прошлый раз, вы, кажется, желали скорее обратного, если я вас правильно понял…
— Да, но теперь, поразмыслив хорошенько… Одним словом, я прошу вас ее напечатать.
— Вы, конечно, понимаете, дражайшая Лидия Сергеевна, что я готов пойти на все, чтобы выполнить любую вашу просьбу. Ваша просьба — для меня закон. Но тут, увы, я сделать ничего не могу. Высшее начальство распорядилось печатать рецензию. Дескать, бестселлер и все такое прочее. Пути к отступлению, как говорится, отрезаны, мосты сожжены.
— Но разве вы не можете переубедить начальство?
— Какие у меня аргументы? То, что некая прекрасная дама просит меня об этом, — это для начальства еще не аргумент. Кстати, почему вы все-таки решили, что для вашего семейного благополучия будет лучше, если эта анкета все же увидит свет? Насколько я понимаю, будет только хуже. Сейчас ваш муж поддерживает контакт с внеземными цивилизациями исключительно через своих ближайших знакомых. А эта публикация значительно расширит его возможности. Он получит стратегический плацдарм для решающего наступления на ВЦ. Если вам не жалко ваших близких, ваших детей — они у вас есть? — пожалейте хотя бы ни в чем не повинных инопланетян.
