Тэд Уильямс - Город золотых теней
Длинный Джозеф стиснул голову руками, словно пытался защититься от шума.
— Я же ходил, нет?
— Два раза! Ты был там два раза: в тот день, когда его туда отвезли, и когда доктор вытащила тебя на конференцию.
— А что ты еще хочешь? Он болен. Думаешь, я туда должен каждый день шляться, как ты? Он все равно болен. Сколько ни ходи, лучше ему не станет.
Рени внутренне кипела. Как можно быть настолько невыносимым?
— Папа, он твой сын. Он ребенок. Он лежит в этой больнице, один…
— И ни хрена не слышит! Я ходил, говорил с ним, и ни хрена он не слышит! Что попусту языком трепать? А ты ему еще книжки читаешь…
— Может быть, знакомый голос поможет ему вернуться. — Рени примолкла, мысленно моля Господа ее доверчивого детства дать ей сил — Господа, который милосерднее, чем тот, в какого она могла бы поверить теперь. — Папа, может, ему как раз и нужно слышать твой голос? Так сказал доктор…
Глаза Длинного Джозефа забегали, будто он искал выход, лицо хищно заострилось.
— Это что за ересь?
— Стивен с тобой поссорился. Ты на него накричал, сказал, чтобы он не возвращался больше. А теперь с ним что-то случилось, и может быть, где-то в глубине сна он боится возвращаться. Думает, что ты еще злишься на него, и не возвращается.
Длинный Джозеф вскочил с дивана, пытаясь прикрыть испуг наглостью.
— Да это… ты со мной так не говори, девчонка, и никаким докторам я так о себе говорить не позволю. — Он протопал в кухню и принялся шарить в буфете. — Ерундень этакая. Меня он боится? Да я ему просто мозги вправил. Даже пальцем не тронул.
— Его там нет.
Шум в буфете стих.
— Чего?
— Его там нет. Я не покупала вина.
— Ты мне не говори, за чем я пошел!
— Ладно. Как знаешь.
Голова у Рени болела. Она так устала, что с удовольствием просидела бы в кресле до завтрашнего утра. На работе, в транспорте, в больнице со Стивеном — она не меньше четырнадцати часов проводила вне дома. Вот вам и век информации — куда ни глянь, надо с кем-то встречаться , куда-то идти , в основном пешком, потому что долбаные электрички, мать их, опять не ходят!.. Кибернетическая эпоха. Срань.
Длинный Джозеф вернулся в гостиную.
— Ухожу. Мужику покой нужен.
Рени решила сделать последнюю попытку.
— Послушай, папа, что бы ты там ни думал, Стивену хорошо будет услышать твой голос. Пойдем к нему вместе.
Он поднял руку, словно замахиваясь на кого-то, потом прикрыл глаза ладонью. Лицо его исказилось от отчаяния.
— Пойти туда, — повторил он. — Так я должен идти туда и смотреть, как мой сын умирает.
— Он не умирает! — Рени подскочила.
— Да ну? Он носится по дому? Он в футбол гоняет? — Длинный Джозеф взмахнул руками. — Нет, он лежит в больнице, как его мама. Ты с бабушкой была тогда, ты не помнишь. А я три недели сидел с ней, смотрел, как она лежит, обгорелая. Пытался поить ее, когда она плакала. Смотрел, как она медленно умирает. — Он несколько раз моргнул, потом внезапно отвернулся, опустив плечи, будто в ожидании удара плетью. Голос его изменился до неузнаваемости. — Я… много времени просидел в той больнице.
Глаза Рени наполнились слезами. Голос на секунду изменил ей.
— Папа!
— Хватит, девчонка, — произнес он, не оборачиваясь. — Я пойду с тобой. Я его отец. Не учи меня, что я должен делать.
— Ты пойдешь? Может, завтра?
Длинный Джозеф сердито рыкнул.
— У меня дела. Я скажу тебе, когда пойдем.
— Пожалуйста, поскорее, папа! — Она старалась говорить помягче. — Ты нужен ему.
— Пойду я, черт бы тебя драл. Снова эту хламиду дурную натягивать. Только ты мне не говори, когда идти.
Он отворил дверь, все еще не желая — или страшась — встретиться с дочерью взглядом, и прошаркал на лестницу.
Измученная, запутавшаяся, Рени еще долго пялилась на закрытую дверь. Что-то случилось, но она никак не могла осознать что. На мгновение она ощутила к отцу ту любовь, какую питала раньше — когда он так старался сохранить семью после смерти жены, работал на трех работах, советовал дочери учиться и даже пытался помочь ей и бабушке Уме Бонгела нянчиться с малышом Стивеном. Но когда Ума умерла, а Рени выросла, он сдался. Длинный Джозеф, которого она помнила, исчез навсегда.
Рени вздохнула. Так это или нет, у нее пока нет сил разбираться.
Она поглубже вжалась в кресло, морщась от головной боли. Болеутоляющих она, конечно, забыла купить, а если что-то не сделает она сама, этого не сделает никто. Включив стенной экран, она запустила первое, на что наткнулась, — рекламный ролик об отпусках на Тасмании, — и реклама окатила ее, вымывая все мысли. На мгновение ей захотелось иметь в квартире одну из дорогих полносенсорных моделей, чтобы можно было выйти на этот пляж, понюхать яблоневый цвет, ощутить песок под ногами и праздничную свободу, так настойчиво предлагаемую программой.
Все что угодно, лишь бы не стояли перед глазами опущенные плечи отца и незрячие глаза брата.
Проснувшись от звонка, Рени машинально потянулась за пультом. Восемь утра. Но звонил не будильник. Может, это из больницы?
— Ответ! — крикнула она.
Ничего не случилось.
С трудом приняв сидячее положение, Рени наконец сообразила, что звонит не телефон, а селектор входной двери. Натянув халат, она проковыляла через гостиную. На полу валялся стул, как иссохший труп какого-то странного зверя, — жертва позднего возвращения подвыпившего Длинного Джозефа. Рени нажала на контакт.
— Кто там?
— Миз Сулавейо? — Голос принадлежал Ксаббу. — Простите, что побеспокоил.
— Ксаббу? Что ты тут делаешь?
— Сейчас объясню — ничего страшного не случилось.
Рени оглядела квартиру — и в лучшие времена неубранную, а теперь явно свидетельствующую о кумулятивном отсутствии хозяйки. Из спальни доносился рокочущий храп отца.
— Сейчас спущусь. Подожди.
Ксаббу выглядел обычно — только надел совершенно безупречную белую рубашку. Рени оглядела его с ног до головы, смущенная и немного ошарашенная.
— Надеюсь, я не слишком вас побеспокоил, — улыбнулся бушмен. — Я пришел в университет рано утром — я люблю, когда никого нет вокруг. А там была бомба.
— Еще одна? О Господи…
— Не настоящая — по крайней мере, ничего не взорвалось. Но был предупреждающий звонок. Так что территорию очистили. Я подумал, что вам вряд ли сообщили, и решил, что стоит избавить вас от бесполезной поездки.
— Спасибо. Подожди минутку. — Рени вытащила свой пульт и проверила э-почту. Пришло стандартное сообщение из ректората о том, что политех закрыт «до дальнейшего уведомления», так что Ксаббу действительно избавил ее от лишней поездки. Но ей внезапно пришло в голову, что он мог и просто позвонить. Она подняла глаза. Бушмен улыбался. Почти невозможно было вообразить, что в этом ясном взгляде таится обман, — но какого черта он тащился в самый Пайнтаун?
