Владислав Крапивин - Голубятня на желтой поляне
– Я не божество. И это не имя. Скорее, местоимение. "Тот, того, тому… тот, который…" И так далее.
– Ну и что же Т о т к о т о р ы й хочет от мальчика и от меня? – сдержанно спросил Яр.
– От мальчика почти ничего. Только чтобы он не был в контакте с вами… А от вас: чтобы вы последовали доброму совету…
– Жду совета.
– Вернитесь домой.
– Домой – это куда?
Тот улыбнулся уголками твёрдого рта.
– Я имею в виду крейсер.
– А-а… – сказал Яр.
Поезд подошёл к платформе, но она была совершенно пуста.
Человек заговорил вкрадчиво, его голос теперь напоминал шелест сухого песка:
– Поверьте, это в наших силах – вернуть вас на корабль.
– Охотно верю, – вежливо отозвался Яр. – Но вы, наверное, не думаете, что, услышав ваш совет, я тут же соглашусь.
Тот снова улыбнулся:
– Нет. Я понимаю, что обязан ответить вам на некоторые вопросы.
– Вот именно, – сказал Яр.
– Хорошо. Спрашивайте.
– Спрашиваю. Что такое нашествие?
Тот поморщился. Яр не ожидал, что это неподвижное лицо способно на такие гримасы. Казалось, от щёк и подбородка сейчас посыплется потрескавшаяся глазировка. Нет, не посыпалась.
Тот неохотно сказал:
– Нашествие – это просто побочный продукт эксперимента.
– Что за эксперимент?
– Но, Ярослав Игоревич… Это крайне сложный вопрос. Извините, но вы можете не понять…
– Как-нибудь.
– Я даже не уполномочен делать такие разъяснения…
– Но вы, по-моему, уполномочены уговорить меня покинуть Планету, – усмехнулся Яр.– А мне не хотелось бы покидать без разъяснений. Я крайне любопытен от природы. Что за эксперимент, в результате которого горят города и гибнут люди?
Тот сказал очень сухо:
– В процессе эксперимента иногда горят целые звёздные системы.
– Ого, у вас масштабы.
– Да, – с еле заметным самодовольством отозвался Тот.
– Тем более любопытно. В чём суть такой обширной деятельности? И цель?
– Цель… Хорошо. – В шелестящем голосе опять скользнуло самодовольство. – Конечная цель – создание мыслящей галактики.
"Псих? – подумал Яр. – Или правду говорит?" (А Игнатика всё не было.)
– Вы можете не верить, – сказал Тот. – Но это правда.
– Допустим… А зачем вам это? Мыслящая галактика…
Тот растерянно, как-то очень по-человечески мигнул.
– Я не понимаю…
– И я не понимаю, – сдерживая злость, сказал Яр.
– Но мыслящая, осознавшая себя галактика – это… высшее достижение… венец прогресса… Извините, но я же предупреждал, что вам трудно будет осознать.
Яр пожал плечами.
– Я осознал. Я даже догадываюсь, что мыслить она должна исключительно по-вашему… Но не вижу смысла. По-моему, каждый человек – сам по себе галактика. Целая вселенная, если хотите. Целый мир чувств, идей… Впрочем, это общеизвестно. Так зачем же убивать столько галактик ради одной?
Тот вздохнул и терпеливо сказал:
– Ярослав Игоревич, это всё красивые слова.
– Отнюдь… Вы что же, полагаете, чем больше линейные масштабы мыслящей материи, тем она совершеннее? – возразил Яр. И подумал: "Игнатик… Да он один стоит десяти галактик. Недаром же своей выдумкой пробил пространство… Чёрт возьми, но где же он?"
Гладколицый Тот, судя по всему, угадал мысли Яра. Или прочитал?
Он проговорил с досадой и довольно искренне:
– Кто же знал, что у мальчишки такие способности? Он шутя делает то, что нам удаётся после колоссальных усилий. Да и не всегда удаётся к тому же…
– Просто он очень верит в сказки, – сдержанно сказал Яр. – Галактика сказок… А вы пришли, сожгли его город, убили его друзей. Могли убить и самого… В давние времена это называлось чётко – фашизм.
– Не слыхал, – сказал Тот.
– Это не меняет сути.
– Но вы и сам не такой уж гуманист, – заметил Тот. – Зачем-то же носите пистолет.
– Чтобы защищать "галактики", – не растерялся Яр. – От всяких экспериментаторов… Кстати, любопытно узнать: кто вы такие? Жители Планеты или принесло вас откуда-то?
– Простите, Ярослав Игоревич, но про это я в самом деле не могу…
– И не надо, – устало сказал Яр. – Как-нибудь докопаюсь. В конце концов, ничего оригинального в вас нет. Ещё в древние эпохи всякая нечисть прикрывалась словами о прогрессе.
Тот натянуто улыбнулся:
– В древние эпохи… Какой вы всё-таки ребёнок. Видимо, поэтому и нашли общий язык с теми четырьмя.
"Ах ты, гад", – тоскливо подумал Яр. Но спросил вежливо:
– Кстати, чем мы вам помешали? И почему вы как чумы боитесь числа пять?
– Но, Ярослав Игоревич…
– Что? Не уполномочены отвечать?
– Хорошо, я объясню. Население многих планет не может понять сути эксперимента, сознание гуманоидов цепляется за привычный образ жизни. Люди начинают мешать нам. Чаще всего это не страшно. Однако опыт показал, что иногда в обществе создаются молекулы активного сопротивления. На данной планете – честное слово, не знаю почему – это, как правило, группы из пяти человек. Закон природы какой-то… Конечно, и они почти не страшны. Но если в такой пятёрке один умеет связывать разные пространства, а другой – разведчик космоса… Видите, я с вами откровенен.
– Весьма, – сказал Яр. – Но чего вы боитесь т е п е р ь? Нас не пятеро, нас осталось только двое.
Тот растерянно мигнул.
– Ну… всё равно. Присутствие человека из другого мира… В конце концов, это незаконно. Что вам здесь надо? Мы же не лезем в ваше пространство.
– Вы пробовали, – уверенно сказал Яр. – Не получилось.
– Да, – согласился Тот. – Но теперь уже не пробуем. И вы тоже оставьте нас.
– Хорошо, – сказал Яр. Неожиданно для себя. И без уверенности, что говорит правду. – Я уйду. Только вместе с мальчиком.
– Это невозможно, – быстро ответил Тот.
– Почему?
– Это сложный вопрос…
– Вы уже заметили, что я люблю ясные ответы.
– Отвечаю ясно. Вы вдвоём представляете ось, которая соединяет разные пространства. Нам ни к чему такая связь. Мальчик в любое время может вернуться и привести с собой кого угодно.
– А вы боитесь…
– А мы не хотим осложнений… Да и зачем мальчику уходить с вами? Что он будет делать в вашем благоустроенном мире?
"Это вопрос", – подумал Яр.
– Он и не согласится. У него есть причины, чтобы не покидать Планету, – сказал Тот.
"Возможно", – подумал Яр. И вздохнул:
– Тогда мы с вами не договоримся.
– О чём?
– О господи! О моем уходе.
– Но вы обещали!
– Я? Когда?
Тот задумчиво покачал трубу отопления. С неё посыпалась ржавчина. Тот заговорил жёстко – в голосе не шелест песка, а хруст щебёнки:
– Вы ставите нас перед необходимостью принять жёсткие меры.
– Вы сумели напугать мальчика. Меня испугать труднее.
