Владислав Крапивин - Голубятня на желтой поляне
Туннель был тёмный, только впереди светился полукруглый выход. Яр торопливо двинулся на свет. Ему казалось, что идёт он страшно долго. Мягкий пол будто ехал назад и оттягивал Яра от выхода. А может быть, так и было? Но в конце концов Яр приблизился к солнечной арке и шагнул через медный порог.
Он оказался не на перроне. Перед ним было море и узкий жёлтый пляж с синими и красными зонтиками, с горками для съезжания в воду и круглыми разноцветными будочками. Направо и налево пляж тянулся бесконечно. Позади так же бесконечно тянулись бетонные стены вокзальных зданий. Оконные стёкла слепяще отражали солнце, но кое-где чернели пустые квадраты.
На пляже было многолюдно, это казалось удивительным после пустоты вокзала. Да и вообще – вечер уже, не время для такого массового купания. Но мелькали пёстрые мячи, смеялись ребятишки, монотонно кричал бродячий фотограф.
Яр оглянулся, собираясь вернуться, но недалеко мелькнула оранжевая рубашка.
– Игнатик! – Яр крикнул негромко, сдавленно, чтобы не привлекать чужого внимания.
Рубашка метнулась за голубой киоск с мороженым.
Зарываясь башмаками в песок, прыгая через коврики с разложенной снедью. Яр бросился к киоску. Ему сердито кричали вслед.
За киоском никого не оказалось.
Оранжевая рубашка мелькнула у вокзального здания. Там, в серой плоской стене, была узкая дверца. Игнатик исчез в этой дверце. Яр кинулся следом.
Он оказался в бетонном коридоре, вдоль которого тянулись железные трубы разной толщины. Их коленные изгибы иногда перегораживали дорогу. На изгибах торчали колеса вентилей. Пахло ржавчиной и тёплой сыростью. Вдали быстро простучали подошвы.
– Игнатик!
Всё стихло. Даже эхо увязло в мягкой духоте.
Коридор, закругляясь, привел Яра в подвал. Солнце почти горизонтально врывалось в квадратные оконца у потолка.
Подвал был полон якорей.
Это был целый музей якорей. Царство якорей. Мир якорей.
Кладбище якорей…
Якоря лежали, стояли, косо навалившись друг на друга, на стены и на каменные столбы. Здесь были классические адмиралтейские якоря с истлевшими деревянными штоками, знаменитые якоря Холла с теплоходов и стальных крейсеров, старинные якоря-кошки. Якоря всех конструкций и видов: двурогие, однорогие, многорогие. Грибовидные и винтовые. Маленькие, от рыбачьих лодок, и пятиметровые великаны от океанских кораблей. Все ржавые и забытые.
Яр мельком подумал, что если якорь – символ надежды, то здесь кладбище многих-многих надежд.
Между якорями лежали и висели лохматые от ржавчины цепи. Звенья у некоторых были с колесо мотоцикла.
Яр прыгал через цепи, стремясь в ту сторону, где ему опять послышался топот мальчишечьих ног.
– Игнатик, подожди!
Крик запутался в этом железном лесу, погас…
Яр налетел на кирпичную стену, кинулся вдоль неё, увидел металлическую лесенку, бросился по дребезжащим ступенькам. Лесенка, круто ломаясь, повела вверх внутри узкой шахты. Горели пыльные лампочки в проволочных клетках. Проржавевшие ступени иногда гнулись под ногами. Стало ясно, что Игнатик здесь не пробегал. Вернуться? Нет, бессмысленно гоняться по лабиринтам. Лучше выйти к поезду и встретить Игнатика там.
Лестница привела в квадратную комнату – пустую, белую, без окон. Мягко светил плафон. Чернела обитая кожей дверь. Яр дернул её.
Он оказался в небольшом зале. Блестел светлый мрамор, горели электрические канделябры. За овальным столом сидели похожие друг на друга люди – в тёмных костюмах, с гладкими неподвижными лицами.
– Что вам угодно? – бесцветным голосом спросил один.
– Мне угодно выбраться на перрон, – резко сказал Яр.
Человек невозмутимо разъяснил:
– Вам следует вернуться. Выход на перрон через соседнюю дверь.
Яр шагнул назад – он забыл в этот миг, что в белой комнате другой двери не было.
Впрочем, и самой комнаты не было. Яр увидел что-то вроде большого склада. По нему сновали молчаливые люди в серых халатах. Они грузили на тележки с мягкими колёсами длинные тюки.
В этой молчаливости, в тусклом свете лампочек, в запахе грязной ткани была тоскливая мрачность. Словно грузили обёрнутые мешковиной трупы. Но, конечно, это не так. У стен Яр заметил штабеля каких-то одинаковых гипсовых статуй. Скорее всего, их и увозили куда-то.
Яр прошёл через склад. Ему смотрели вслед, но ничего не говорили.
За складом был светлый коридор с окнами в одну сторону. Окна оказались распахнуты. Яр увидел наконец платформу, заросшие рельсы, на них дырявые товарные вагоны и мятые цистерны. Две нитки рельсов не были ржавыми, они блестели среди зелени. По ним подтягивался к платформе поезд с аккуратным паровозиком и зелёными вагончиками.
Искать выход на перрон – значит опять запутаться в дурацких переходах и подвалах. Проще было прыгнуть вниз – окна тянулись невысоко от земли, на уровне второго этажа.
Яр опёрся ладонями о подоконник… И услышал:
– Ярослав Игоревич, подождите…
Яр замер. Шевельнул плечом, ощутил мышцами груди спокойную твёрдость пистолета. Оторвал от подоконника ладони и медленно обернулся.
В двух шагах стоял человек в чёрном костюме. В белой сорочке с тёмным галстуком. Среднего роста, сухощавый. С приветливым лицом без морщин. С гладкой чёрной причёской – такой блестящей, будто голову помазали дёгтем.
– Ярослав Игоревич, не могли бы вы уделить мне две минуты?
Человек говорил странно: губы его почти не двигались и лицо не менялось. Но голос был приветливым.
– Да, если две минуты, – как можно спокойнее отозвался Яр. – Я спешу.
– Я знаю. Об этом и речь… Куда-нибудь пройдём или побеседуем здесь?
– Здесь, – сказал Яр.
– Как угодно… – Человек отошёл к стене против окна, слегка прислонился, взялся за тонкую трубу, которая шла сверху к решётчатой батарее отопления.
– Я слушаю, – сказал Яр.
– Ярослав Игоревич, вам не следует разыскивать мальчика…
"Что же, этого надо было ждать, – подумал Яр. – Может быть, оно и к лучшему". Знакомое ощущение "на щелчке" взвело в нём тугие пружины. Яр сел на подоконник, прижался затылком к косяку. Быстро глянул на перрон – Игнатика не было. Яр посмотрел на человека. Тот ждал.
– Разыскиваю я мальчика или нет, это моё дело, – сказал Яр. – Моё и мальчика. Но никак не ваше.
Казалось, человек слегка вздохнул, хотя лицо его опять не шевельнулось. Оно блестело, как глазированное.
– Вы заблуждаетесь, – сказал человек. – Это дело касается очень многих. В том числе и меня.
– Кто же вы такой?
– Меня зовут Тот.
Яр усмехнулся:
– Исчерпывающий ответ. По-моему, это имя какого-то египетского божества.
– Я не божество. И это не имя. Скорее, местоимение. "Тот, того, тому… тот, который…" И так далее.
